в голове. Прямо-таки не голова, а яйцо с разбитой скорлупой. Роланд
вскрикнул и не поверил: каркающий звук, долетевший до ушей, сорвался с
его губ. Вроде бы до него донесся и лай пса, которого он отогнал от
убитого юноши, но скорее всего ему это лишь почудилось.
скользили по коже, останавливаясь, чтобы помассировать какую-то точку.
Нежная рука, желанная, как стакан холодной воды в жаркий день. Он уже
начал закрывать глаза, когда голову пронзила ужасная мысль: а если эта
рука зеленая и принадлежит она тому чудищу в красной жилетке с
болтающимися сиськами?
девушки. Разумеется, первым делом Роланд подумал о Сюзан, девушке из
Меджиса.
утихала, образ боли - дерево с огненными ветвями - остался, потому что
его кожа пребывала в непрерывном движении, словно листья на ветру. Как
такое могло быть?
миниатюрной прохладной руке, которая гладила его лоб.
тебе сильно досталось. Лежи тихо. Лечись.
скрип послышался вновь. Он напомнил Роланду об упряже... и о веревке,
на которой вешают преступников. Но о последней думать как-то не
хотелось.
мужчину, подвешенного над полом в комнатке ветеринара при конюшне за
Большим дворцом. Конюх так обгорел, что его не могли положить на
кровать. Он все-таки умер, но не сразу, и еще две ночи его крики
оглашали конюшню.
брови. Пальцы словно читали его мысли, выхватывая их нежными, мягкими
подушечками.
его голос. - Но время принадлежит Богу, а не тебе.
поднялся на поверхность, оставив наверху и нежную руку, и стрекотание
насекомых, и перезвон колоколов.
возвысившийся от ярости или страха, а может, и от того, и от другого.
"Нет! - воскликнула она. - Ты не можешь забрать эту вещь, и ты это
знаешь! Иди своим путем и больше об этом не упоминай!"
но соображать он стал лучше. Открыв глаза, он увидел, что находится
отнюдь не среди облаков, однако первое ощущение белоснежной красоты,
окружающей его со всех сторон, возникло и на этот раз. Никогда в жизни
Роланд не попадал в такое прекрасное место... частично ему так
казалось и потому, что он остался в живых, но, главным образом из-за
царивших вокруг умиротворенности и покоя.
потолком. Когда он осторожно, очень осторожно повернул голову, то
прикинул, что длина зала составляет никак не меньше двухсот ярдов.
Ширина, конечно, значительно уступала длине, но теряющийся в вышине
потолок создавал особое ощущение простора.
Если огромный зал что-то напоминал, так это шатер. Над его головой
солнечные лучи падали на вздымающиеся полотнища белого шелка. Их-то
Роланд и принял за облака. А вот под шелковым пологом царил сумрак.
Стены, также из белого шелка, под легким ветерком надувались, как
паруса. Вдоль каждой стены на веревках висели колокола. Они
соприкасались с шелком и мелодично позвякивали, когда шелковая стена
меняла свое положение.
стороны прохода стояли десятки кроватей, застеленных чистыми белыми
простынями, с подушками в белых наволочках в изголовьях. По другую
сторону прохода кроватей было не меньше сорока, все пустовали. Столько
же стояло на стороне Роланда. Две были заняты, одна по правую руку
стрелка. Этот человек...
всмотрелся в спящего юношу.
может быть.
ошибается. На кровати лежал юноша из желоба, возможно, больной (иначе
что ему делать в таком месте), но уж никак не мертвый. Роланд видел,
как поднимается и опускается его грудь, как пальцы иногда перебирают
простыню.
нескольких дней, проведенных в желобе с водой, его бы не признала и
родная мать.
юноши поблескивал медальон. Перед тем как на Роланда напали
зеленокожие, он снял медальон с тела этого юноши и сунул в карман. А
теперь кто-то, скорее всего хозяева этого места, колдовскими чарами
вернули юноше по имени Джеймс его прерванную жизнь, взяли медальон у
Роланда и отдали законному владельцу.
Не могла она подумать, что Роланд из тех, кто грабит мертвецов?
Стрелку очень хотелось надеяться, что нет. Проще смириться с мыслью о
том, что юношу воскресили из мертвых, чем выглядеть мародером в глазах
этой чудесной девушки.
пустых кроватей, лежал третий пациент. На первый взгляд, в четыре раза
старше юноши, в два раза старше стрелка. С длинной бородой, обильно
тронутой сединой, загорелым, морщинистым лицом, мешками под глазами.
По левой щеке через переносицу тянулась широкая темная полоса. Роланд
решил, что это шрам. Бородач то ли спал, то ли был без сознания -
Роланд слышал его храп - и висел в трех футах над кроватью,
поддерживаемый сложной конструкцией из белых лент, поблескивающих в
полумраке. Они перекрещивались, образуя восьмерки, которые облепили
тело мужчины. Одет он был в белую больничную рубашку. Одна из лент
проходила между его ягодицами, приподнимая мошонку и пенис. Ноги
мужчины напоминали темные сучковатые ветки. Оставалось только гадать,
во скольких они переломаны местах. И при этом они вроде бы двигались.
Как такое могло быть, если мужчина лежал без сознания? Возможно, обман
зрения, подумал Роланд, игра света и теней. Может, за движения ног он
принимал колыхание рубашки. Или...
потолка, пытаясь успокоить учащенно забившееся сердце. То, что он
видел, не могло быть ни игрой света и теней, ни колыханием рубашки.
Ноги мужчины двигались, не двигаясь... точно так же, как, судя по
ощущениям, двигалась спина Роланда. Он не знал, какие причины могли
вызывать этот феномен, и не хотел знать. Во всяком случае, пока не
хотел.
закрыл глаза, пытаясь заснуть, не желая думать о ногах бородатого
мужчины. Но...
пытался дать себе послабление, увиливал от работы или, если
встречалась преграда, искал не самый эффективный, а самый легкий
обходной путь. Голос Корта, его старого учителя. Человека, чьей палки
все мальчики боялись как огня. Но еще больший страх вызывал его язык.
Если они пытались объяснить, почему им не удалось выполнить задание,
или начинали жаловаться на жизнь, его насмешки жалили как дикие пчелы.
как что-то шевельнулось у него на груди.
же отозвалось болью в спине. Роланд застыл, решил, что сильнее болеть
не будет (если, конечно, не делать резких движений), и рука поползла
дальше, пока не добралась до груди. Нащупала сотканную материю.
Хлопок. Роланд вжал подбородок в шею и увидел, что на нем такая же
длинная больничная рубашка, что и на бородатом мужчине.
и добрались до металлического прямоугольника. Роланд догадался, что
это за прямоугольник, но ему хотелось удостовериться в собственной
правоте. Он вытащил прямоугольник из-под рубашки, все еще двигаясь с
великой осторожностью, стараясь не напрягать мышцы спины. Золотой
медальон. Несмотря на боль, решился приподнять медальон, чтобы
прочитать выгравированные на нем слова: