сказала мать Джеку, когда они остались в номере одни. Еще не так давно ее
узнавали все - ведь за двадцать лет она снялась в пятидесяти картинах. Ее
называли "Королевой кинематографа", сама же она шутила - "милашка из
мотеля". Шоферы такси, горничные, официанты - все они мечтали получить ее
автограф! Сейчас все это ушло в прошлое.
голос, доносящийся из воронки в песке. На мгновение он увидел Томаса
Вудбайна, милого важного дядю Томми Вудбайна, одного из своих опекунов -
нерушимого, как каменная стена, и все-таки погибшего на бульваре Ла
Синега, чья вставная челюсть валялась в двадцати футах от тела. Он вновь
нажал кнопку.
невозмутимыми мужчинами под руки, садилась в ожидавшую ее машину. Внезапно
Джеку захотелось в туалет. Он стал колотить в кнопку всей ладонью, и
невзрачный человек за конторкой издал удивленный возглас. Джек сдавил
другой рукой некое место пониже живота, чтобы уменьшить давление мочевого
пузыря. До его слуха донесся звук опускающегося лифта. Мальчик закрыл
глаза и плотно сжал коленки. Его мать выглядела неуверенной в себе,
растерянной и смущенной, а мужчины заталкивали ее в машину. Но Джек знал,
что это происходило не на самом деле: это были воспоминания - часть одного
из снов - и это происходило не с матерью, а с ним самим.
свое отражение в запыленном зеркале. Эта сцена семилетней давности вновь
овладела его сознанием, и он увидел желтые глаза одного из мужчин,
почувствовал на себе руку другого, тяжелую и бездушную...
голубого к желтому; его мать красива и добра к нему; бояться нечего; никто
не умирает; и только чайка представляет опасность для моллюска. Джек
закрыл глаза, и лифт начал подниматься.
других лифтов, повернул налево и помчался по коридору к своей комнате.
Здесь его бег выглядел менее неуместно. Они занимали номера 407 и 408 -
две спальни, маленькую кухню и гостиную с видом на океан. Его мать
раздобыла где-то цветы, расставила их в вазы, рядом поставила маленькие
фотографии в рамочках.
у отца. Его отец, Филипп Сойер, за рулем старой развалюхи, вместе с
Морганом Слоутом едущий в Калифорнию. В те времена они были настолько
бедны, что часто ночевали в машине.
последовало. "МАМА!" Сзади захлопнулась дверь. Джек почувствовал холодок
внизу живота. Он выскочил из гостиной в большую спальню справа. "МАМ!"
Другая ваза с высокими яркими цветами. Пустая постель выглядела, как
насмешка. На столике батарея пузырьков и бутылочек с витаминами и всякой
всячиной. Джек обернулся. В окне спальни мелькали какие-то тени.
смог, - и они тащат его мать...
матери. - Что стряслось?
Ох, извини! Я не мог понять, где ты...
возражений нет?
расшатанных кресел и с облегчением смежил веки.
увидел воронку в песке.
универсального магазина Хэмптони, они нашли ресторанчик под названием
"Царство омаров". У Джека осталось сумбурное впечатление от прошедшего дня
- он уже начал забывать о случившемся. События на пляже оставили лишь
слабый отпечаток в его памяти. Официант в красном пиджаке с желтой
эмблемой на спине, изображающей омара, проводил их к столику у длинного
узкого окна.
уроженца Новой Англии, и Джек, взглянув на свой спортивный костюм и
отлично сшитое выходное платье матери (от Хальсона) сквозь призму этих
водянисто-голубых глаз, почувствовал, как в нем закипает бешенство. "Мама,
если ты на самом деле не больна, какого дьявола мы здесь делаем? Это же
кошмарное место! Этою безумие! О, Боже!"
Итак, вы можете это подать?
очаровательной, а ему кажется, что ты насмехаешься над ним! Разве ты не
видишь его глаза?"
так обостренно чувствовала людей, легла еще одним камнем на сердце Джека.
Мать уходила... во всех отношениях.
- и наклоняете ее над стаканом. Потом ставите бутылку на полку и приносите
стакан мне. Понятно?
на его матери, неспособные, казалось, к каким-либо проявлениям чувств. "Мы
одиноки здесь", - подумал Джек, впервые до конца осознав это. _Б_о_ж_е_,
именно _м_ы_.
Тэрритун" (с детства, помнил Джек, она просила: "Достань мне мою Тэрритун
с полки, сынок"), и закурила, выпустив одновременно три струйки дыма.
курить. Джек с недоверием воспринял это: она курила всегда и скоро закурит
снова. Но нет... Это произошло лишь три месяца назад в нью-йоркском отеле
"Карлтон".
несвойственной ей поспешностью; губы матери были плотно сжаты. - Может
быть, как раз показывают кого-нибудь из этих дерьмовых проповедников. Сядь
и смотри, и чувствуй себя их братом во Христе.
"Тэрритун" - сигареты, где нижняя часть мундштука окрашена под фильтр, но
это не фильтр. Он припомнил, как отец рассказывал кому-то, что курит
"Винстон", а жена - "Черные легкие".
зажав сигарету между вторым и третьим пальцами правой руки. Он должен был
отважиться и сказать: "Мама, я вижу, ты опять куришь "Тэрритун", - ты
вернулась к старому?"
другой худой, - оба в красных пиджаках с желтой эмблемой-омаром на спине,
- стояли у входа в кухню, тихо беседуя. Вельветовые шторы над входом в
обеденный зал отделяли кабинку, где сидели Джек с матерью. Перевернутые
стулья украшали пустые столы. На дальней стене висела готическая гравюра,
которая натолкнула Джека на воспоминание об "Умершем любимом" - фильме с
участием его матери. Она играла молодую, очень богатую женщину, вышедшую
замуж за темную подозрительную личность вопреки воле родителей. Ее
избранник привез ее в большой дом на берегу океана и попытался довести до
безумия. "Умерший любимый" был более или менее типичным для Лили фильмом -
она снялась во многих черно-белых фильмах, где неплохие, но давно забытые
актеры разъезжали в "Фордах", не снимая шляп.
закрыто".
заразительным смехом.
волосы.
костей. _О_н_а _п_о_ч_т_и _м_е_р_т_в_а_, _Д_ж_е_к_!..).
так хотелось плакать или когда бы он так сильно любил ее. Что-то новое
открылось сейчас мальчику... возвращение к "Черным легким" - часть этого.
Сертаков Виталий
Андреев Николай
Шилова Юлия
Смит Кордвейнер
Суворов Виктор