сознание рассматривает это вхождение в самого себя как углубление,
проникновение и внедрение в объект
единичное продолжает быть лежащим в основании бытием, в корне отличным от
всеобщего, к которому оно в то же время поставлено в отношение. Это
соединение есть поэтому многостороннее противоречие - всех вообще единичных
вещей чувственной апперцепции, долженствующих составлять основание всеобщего
опыта и всеобщности, которая, собственно, и есть сущность и основание;
единичности, представляющей собой самостоятельность, взятую в ее конкретном
содержании, и многообразных свойств, которые, являясь свободными от
упомянутой отрицательной связи и друг от друга, скорее представляют собой
самостоятельные всеобщие материи и т.д. Сюда, собственно, относится
противоречие конечного, проходящее через все формы логических сфер, но
находящее себе наиболее конкретное выражение в том, что нечто определено как
объект.
явление и его рефлексия-в-самое-себя есть для себя сущее внутреннее и
всеобщее. Сознание этого предмета есть рассудок. Только что упомянутое
внутреннее, с одной стороны, есть снятое многообразие чувственного и, таким
образом, абстрактное тождество, но, с другой стороны, оно именно в силу
этого содержит в себе также и многообразие, но как внутреннее простое
различие, которое в смене явлений остается тождественным самому себе. Это
простое различие есть царство законов явления, их спокойное всеобщее
отображение.
вследствие того, что самостоятельные друг по отношению к другу и по
отношению к внутреннему единству каждой отдельной вещи многообразные
определения чувственного низводятся до явления для себя сущего внутреннего,
и предмет тем самым из противоречия своей рефлексии в самое себя в своей
рефлексии в другое развивается далее до существенного отношения себя к
самому себе. Поскольку, однако, сознание от наблюдения непосредственной
единичности и от смешения единичного и всеобщего возвышения до постижения
внутренней сути предмета и, следовательно, определяет предмет таким же
способом, как и "я", постольку оно становится рассудочным сознанием. Лишь в
этом, только что упомянутом нечувственном внутреннем рассудок рассчитывает
постигнуть истинное. Первоначально, однако, это внутреннее есть нечто
абстрактно-тождественное, неразличенное в самом себе; - с таким внутренним
мы имеем дело в категориях силы и причины. Напротив, подлинно внутреннее
должно быть охарактеризованно как конкретное, различенное в самом себе.
Понятное так, оно есть то, что мы называем законом. Ибо сущность закона, -
все равно, относится ли этот последний к внешней природе или к нравственному
миропорядку, - состоит в неразрывном единстве, в необходимой внутренней
связи различенных определений. Так, закон с необходимостью связывает с
преступлением наказание; преступнику это последнее может, правда, казаться
чем-то ему чуждым; однако в понятии преступления по самому существу
подразумевается уже его противоположность - наказание. Равным образом - что
касается внешней природы, - то, например, закон движения планет, согласно
которому, как известно, квадраты времен их обращения относятся друг к другу
как кубы их расстояний, должен быть понят как внутреннее необходимое
единство различенных определений. Это единство постигается, конечно, только
спекулятивным мышлением разума, но в многообразии явлений оно открывается
уже рассудочным сознанием. Законы суть определения рассудка, внутренне
присущего самому миру; поэтому рассудочное сознание находит в них свою же
собственную природу и тем самым становится предметным для самого себя.
В¬423
определений, имеет свою необходимость в себе самом, поскольку его различие
есть внутреннее различие; любое из его определений, не будучи внешне
отличным от другого, само непосредственно содержится в другом. Но внутреннее
различие оказывается таким образом, как раз тем, что оно есть поистине, то
есть различием в самом себе, или различием, которое не есть различие. В этом
определении формы вообще сознание в себе, содержащее как таковое
самостоятельность противоречащих друг другу субъекта и объекта, исчезло; "я"
в качестве высказывающего суждения имеет предмет, который от него не
отличен, - самого себя, - самосознание.
внутреннем различии, составляющем сущность закона, - именно что это различие
есть различие, которое собственно не есть различие, - в такой же мере
справедливо и для различия, существующего в предметном для самого себя "я".
Как закон не есть нечто различенное только в отношении чего-то другого, но
нечто различенное в самом себе, нечто в своем различии тождественное с
собой, так то же самое справедливо и относительно "я", знающего самого себя,
имеющего своим предметом самого себя. Поскольку поэтому сознание как
рассудок имеет знание о законах, поскольку оно находится в отношении к
некоторому предмету, в котором "я" вновь находит противообраз своей
собственной самости и тем самым обнаруживает непосредственную тенденцию
развиться до самосознания как такового. Так как, однако, чистое рассудочное
сознание не поднимается еще до того, чтобы понять имеющееся в законе
единство различенных определений, то есть из одного из этих определений
диалектически развить ему противоположное, то это единство остается еще для
сознания, о котором здесь идет речь, чем-то мертвым, следовательно, с
деятельностью "я" не согласующимся. В живом существе, напротив, сознание
созерцает процесс самого полагания и снятия различенных определений,
воспринимает, что различие не есть различие, то есть, что оно не есть
различие абсолютно прочное. Ибо жизнь есть то внутреннее, которое не
остается только абстрактно-внутренним, но всецело переходит в свое
обнаружение; оно есть то, через отрицание непосредственного, внешнего
получающееся опосредствованное, которое само это опосредствование снимает до
непосредственности, - чувственное, внешнее и в то же время безусловно
внутреннее существование, - материальное, в котором внеположность частей
оказывается снятой, а единичное - низведенным до чего-то идеального, до
момента, до звена в целом. Коротко говоря, жизнь должна быть понята как
самоцель, как цель, которая в себе самой имеет свое средство, как
тотальность, в которой каждое звено, отличное от другого, есть одновременно
и цель, и средство. На основе сознания этого диалектического, этого живого
единства различенного воспламеняется поэтому самосознание - сознание для
себя самого предметного, следовательно, в себе самом различенного простого
идеального - знание об истине природного, о "я".
есть основание сознания, так что в существовании всякое сознание другого
предмета есть самосознание. Я знаю о предмете, что он мой (он мое
представление), поэтому в знании о нем я имею знание о себе. Выражение
самосознания есть "я" = "я" - абстрактная свобода, чистая идеальность. В
таком виде самосознание не имеет реальности; ибо оно само, будучи своим
предметом, в то же время и не есть таковой предмет, ибо не существует
никакого различия между этим предметом и им самим.
и свободы. Свобода и разум состоят в том, что я возвышаюсь до формы "я" =
"я", что я все познаю как принадлежащее мне, как "я", что каждый объект я
постигаю как звено в системе того, что есть я сам, - коротко говоря, что в
одном и том же сознании я имею и "я", и мир, в мире снова нахожу себя и,
наоборот, в моем сознании имею то, что есть, что имеет объективность. Это
единство "я" и объекта, образующее принцип духа, существует, однако,
первоначально только абстрактным образом в непосредственном самосознании и
познается только нами, рассматривающими, но еще не самим самосознанием.
Непосредственное самосознание еще не имеет своим предметом "я" = "я", а
только "я", - оно поэтому свободно только для нас, а не для самого себя, -
оно еще не знает о своей свободе и содержит в себе только ее основу, но еще
не знает о своей свободе и содержит в себе только ее основу, но еще не
подлинно действительную свободу.
еще обременено внешним объектом, формально говоря, своим отрицанием. Тем
самым оно одновременно есть и предшествующая ступень, сознание, и является
противоречием себе как самосознание и себе же в качестве сознания. Поскольку
это последнее и отрицание вообще в "я" = "я" в себе уже снято, постольку
оно, как достоверность в себе самом по отношению к объекту, есть влечение
полагать то, что оно есть в себе, другими словами, сообщать абстрактному
знанию о себе содержание и объективность и, наоборот, себя освобождать от