желал и не мог желать; этот проницательный философ пришел бы таким образом
к размышлениям вроде тех, которыми мы теперь занимаемся, но которые от его
неподражаемо прекрасного изложения неизмеримо бы выиграли.
принадлежащие к метафизике суждения от собственно метафизических. Среди
принадлежащих к метафизике очень много аналитических суждений, но они
служат лишь средством для метафизических суждений, которые единственно
составляют цель науки и которые всегда синтетические. В самом деле, если
понятия принадлежат к метафизике, например понятие субстанции, то и
суждения, возникающие из простого расчленения этих понятий, также
необходимо принадлежат к метафизике, например суждение субстанция есть то,
что существует только как субъект, и т. д.; и посредством некоторых таких
аналитических суждений мы стараемся дойти до дефиниции понятия. Но анализ
чистого рассудочного понятия (такого рода понятия содержит метафизика)
осуществляется точно так же, как и расчленение всякого другого, в том числе
и эмпирического, понятия, не принадлежащего к метафизике (например, воздух
есть упругая жидкость, упругость которой не уничтожается никакой известной
нам степенью холода); поэтому собственно метафизическим бывает только
понятие, а не аналитическое суждение; действительно, особенность и
характерная черта метафизики заключается в порождении ее априорных
дознаний, которые, стало быть, следует отличать от того, что есть общего у
метафизики со всеми другими рассудочными познаниями; так, например,
положение все субстанциальное в вещах постоянно есть синтетическое и
собственно метафизическое положение.
метафизики, заранее собраны по определенным принципам, тогда расчленение
этих понятий имеет большое значение; оно может быть изложено также как
особая часть (как бы в качестве philosophia definitiva), содержащая только
аналитические, принадлежащие к метафизике положения, отдельно от всех
синтетических положений, составляющих самое метафизику. В самом деле, такие
расчленения не имеют какой-нибудь значительной пользы нигде, кроме
метафизики, т. е. в отношении тех синтетических положений, которые должны
быть произведены из этих предварительно расчлененных понятий.
априорными синтетическими положениями и только они составляют ее цель, для
достижения которой она, конечно, нуждается во многих расчленениях своих
понятий, стало быть, в аналитических суждениях, но эти расчленения
осуществляются таким же образом, как и во всяком другом виде познания,
когда требуется только уяснить свои понятия посредством расчленения их.
Порождение же априорного познания как на основе созерцания, так и на основе
понятий и, наконец, порождение априорных синтетических положений, и притом
в философском познании, составляет главное содержание метафизики.
Это деление необходимо в отношении критики человеческого рассудка, а потому
заслуживает быть в ней классическим; вообще-то я не знаю, где бы еще оно
имело значительную пользу. В этом я и нахожу причину, почему догматические
философы, искавшие источники метафизических суждений всегда только в самой
метафизике, а не вне ее, в законах чистого разума вообще, пренебрегали этим
делением, которое, кажется, напрашивается само собой, и почему знаменитый
Вольф или его проницательный последователь Баумгартен могли искать в законе
противоречия доказательство для явно синтетического закона достаточного
основания ". Зато в "Опыте о человеческом рассудке" Локка я уже нахожу
намек на такое деление. Действительно, в 9 параграфе третьей главы книги
четвертой п следующем он сначала говорит о различном соединении
представлений в суждениях и об их источниках, один из которых он
усматривает в тождестве или противоречии (аналитические суждения), а другой
- в существовании представлений в субъекте (синтетические суждения), а
затем признает (в п. 10), что наше априорное познание последнего источника
весьма ограниченно и почти совсем ничтожно. Но в том, что он говорит об
этом виде познания, так мало определенного и возведенного в правила, что
пет ничего удивительного, что это никому, даже Юму, не дало повода к
исследованию подобного рода положений. Действительно, таким общим и тем не
менее определенным принципам трудно научиться у других, которым они только
смутно представлялись. Нужно сначала дойти до них собственным размышлением,
тогда найдешь их и у других, где прежде их и не заметил бы, потому что сами
авторы не знали, что в основе их наблюдений лежит подобная идея. Впрочем,
те, кто сам так никогда не мыслит, все же настолько проницательны, чтобы
выведывать все, после того как оно уже было им показано, в том, что уже
говорилось ранее, но в чем прежде никто этого не мог заметить.
утверждать себя как науку, если бы можно было сказать: вот метафизика,
только выучите ее, и она неодолимо и неизбежно убедит вас в своей истине,-
то этот вопрос был бы излишним и оставался бы только другой, касающийся не
столько испытания нашей проницательности, сколько доказательства
существования самой вещи, а именно вопрос: как возможна метафизика и как
разум ее достигает? Но человеческому разуму в этом случае не
посчастливилось. Нельзя указать ни на одну книгу, как показывают, например,
на ["Начала"] Евклида, и сказать: вот метафизика, здесь вы найдете
важнейшую цель этой науки - познание высшей сущности и загробной жизни,
доказанное из принципов чистого разума. Хотя, правда, можно указать нам на
многие положения, которые аподиктически достоверны и никогда не
оспаривались, но все они аналитические и касаются более материала и
строительных камней метафизики, нежели расширения познания, а ведь именно
это расширение должно быть нашей настоящей целью в метафизике (п. 2, с).
Можно, конечно, привести синтетические положения (например, закон
достаточного основания), с которыми всякий охотно согласится, хотя их и
нельзя, как это следовало бы, доказать из одного лишь разума, стало быть,
apriori, но намерение использовать подобные положения для вашей главной
цели приводит вас к столь недопустимым и недостоверным утверждениям, что
постоянно одна метафизика противоречила другой или в самих утверждениях,
или же в их доказательствах и тем самым сводила на нет свои притязания на
прочный успех. Уже сами попытки создать такую науку были, без сомнения,
первой причиной столь рано возникшего скептицизма, в котором разум
действует сам против себя столь насильственно, что подобный образ мыслей
мог появиться только при полной потере надежды на достижение важнейших
целей разума. В самом деле, значительно раньше, чем начали методически
вопрошать природу, спрашивали только свой отдельный разум, искушенный уже в
известной мере обыденным опытом. Ведь разум всегда при нас, тогда как
законы природы можно обычно отыскать лишь с большим трудом,- и так
метафизика всплывала вверх, как пена, и притом таким образом, что, как
только эту пену вычерпывали и она исчезала, сейчас же показывалась на
поверхности другая, которую одни всегда жадно собирали, другие же, вместо
того чтобы искать поглубже причину этого явления, воображали себя мудрыми
от того, что осмеивали напрасный труд первых.
также скептицизмом, который нам вообще ничего не обещает, даже покоя
законного неведения, побуждаемые важностью нужного нам познания и наученные
долгим опытом быть недоверчивыми ко всякому знанию, которым мы, как нам
кажется, обладаем или которое предлагается нам под именем чистого
разума,-мы ставим лишь один критический вопрос, от ответа на который может
зависеть наш образ действий в будущем: возможна ли вообще метафизика?
Отвечать на этот вопрос следует не скептическими возражениями против тех
или иных утверждений какой-нибудь имеющейся метафизики (пока ведь мы не
признаем никакой), а только исходя из проблематического еще понятия такой
науки.
а именно занимался исследованиями в самом чистом разуме и в самом этом
источнике старался определить на основе принципов и начала, и законы его
чистого применения. Эта работа трудна и требует от читателя решимости
постоянно вдумываться в такую систему, которая кладет в основу как данное
только сам разум и старается, таким образом, не опираясь ни на какой факт,
развить познание из его первоначальных зародышей. "Пролегомены", напротив,
должны быть предварительными упражнениями: они должны скорее указывать, что
нужно сделать, чтобы осуществить, если возможно, некоторую науку, нежели
излагать самое эту науку. Они должны поэтому опираться на что-то уже
достоверно известное, из чего можно с уверенностью исходить и добраться до
неизвестных еще источников, открытие которых не только объяснит то, что мы
знали, но и покажет нам сферу многих познаний, которые все проистекают из
этих же источников. Метод исследования в пролегоменах, особенно в тех,
которые должны служить подготовкой к будущей метафизике, будет, таким
образом, аналитическим.
действительно существует, но мы можем с достоверностью сказать, что
некоторые чистые априорные синтетические познания действительно имеются и
нам даны, а именно чистая математика а чистое естествознание, потому что
оба содержат положения, частью аподиктически достоверные на основе одного
только разума, частью же на основе общего согласия из опыта и тем не менее
повсеместно признанные независимыми от опыта. Мы имеем, таким образом,
некоторое, по крайней мере неоспоримое, априорное синтетическое познание и
должны поставить вопрос не о том, возможно ли оно (ведь оно действительно),
а только о том, как оно возможно, чтобы быть в состоянии из принципа
возможности данного познания вывести также возможность всякого другого
Лукьяненко Сергей
Бажанов Олег
Земляной Андрей
Сертаков Виталий
Орлов Алекс