что сидел на руке, издал радостный, кудахтающий звук, бочком подпрыгнул к
пуговицам на рукаве куртки и, снова задрав хохолок, принялся с ожесточением
их клевать. Тот, что сидел на голове, захватил клювом изрядный пук моих
волос и, поудобнее расставив лапки, попытался выдернуть их.
таким нахальством и доверчивостью птиц.
мне.
Вероятно, они у кого-нибудь жили и недавно улетели из клетки.
ненамного.
скальп, спустился мне на плечо и захотел узнать, насколько глубоко входит
его клюв в мое ухо. Я поспешно снял его с плеча и посадил на руку, где сидел
его брат. Они встретились так, словно не виделись целую вечность: подняв
хохолки и нежно глядя друг другу в глаза, они заверещали со скоростью дрели.
Когда я открыл дверцу клетки и поднес к ней руку, обе птички прыгнули внутрь
и поднялись на жердочку с таким видом, словно родились в неволе. Удивленный
такой беспечностью, я отправился на поиски Джеки.
Настоящая мечта коллекционера.
Джеки.-- Не нахожу в них ничего интересного.
пара самых странных птиц, с которыми я когда-либо имел дело.
прервали свое занятие, окинули нас взглядом блестящих глаз, протрещали
краткое приветствие и снова занялись туалетом.
Джеки.-- Но все равно непонятно, чего ты с ними носишься.
нравится, что они ручные. Это избавит нас от кучи хлопот.
я.-- Их поймали всего полчаса тому назад.
сразу видно, что они привыкли жить в клетке.
страшно глупые, их легко ловить, и они совсем как ручные. С возрастом они
набираются ума-разума, но тоже не очень-то.
пристально рассматривая их.
палец сквозь сетку и поманила ближайшего птенца. Без малейших колебаний тот
подскочил к решетке и подставил свою головку, как бы для того, чтобы ее
погладили. Его братец, сверкая от возбуждения глазами, немедленно взобрался
ему на спину и потребовал свою порцию ласки. Так они сидели один на другом,
забыв обо всем и слегка раскачиваясь взад-вперед, а Джеки почесывала им
шейки. Птенцы с наслаждением принимали массаж, хохолки их постепенно
поднимались, головы запрокидывались клювом вверх, глаза закатывались в
экстазе, перья на шее вставали торчком, и сами шейки вытягивались все
больше, напоминая уже не шеи птиц, а какие-то покрытые перьями шеи жирафов.
птенец слишком далеко вытянул шею и, потеряв равновесие, свалился на дно
клетки да так и остался сидеть там, хлопая глазами и недовольно кудахтая.
такими же глупышами. Одну пару, когда мы были уже в Парагвае, совершенно
невероятным способом поймал один из участников нашей поездки. Он прошел по
тропинке на расстоянии ярда мимо двух гуира, искавших корм в траве.
Удивившись тому, что птицы не улетели при его приближении, он повернул назад
и снова прошел мимо них. Птицы продолжали сидеть на месте, с бессмысленным
видом глядя на него. На третий раз он подскочил к ним и торжественно
вернулся в лагерь с добычей в руках. Благодаря легкости, с какой даже самый
неопытный человек может ловить этих птиц, мы скоро имели в своей коллекции
уже несколько пар, и они доставляли нам много веселых минут. В каждой клетке
имелся просвет шириной около дюйма, через который производилась уборка.
Любимым занятием гуира было, сев на пол и высунув голову наружу, следить за
всем, что происходит в лагере, и обсуждать это между собой громкими
кудахтающими голосами. Когда они выглядывали так из всех клеток, с поднятыми
взъерошенными хохолками и сверкающими от любопытства глазами, обмениваясь
пронзительными криками, они напоминали мне компанию неряшливых старых
сплетниц, наблюдающих из окна мансарды уличную драку.
солнечным ваннам. Малейший луч света, попадавший к ним в клетку, приводил их
в крайнее возбуждение. Издавая радостные трели, птицы рассаживались по
жердочкам и готовились греться на солнце -- готовились со всей серьезностью,
как к очень важному делу. Прежде всего нужно было принять надлежащую позу.
Надо было устроиться поудобнее и так расположиться на жердочке, чтобы
удержаться на ней даже в том случае, если расслабится хватка. Затем они
взъерошивали и энергично встряхивали перья, словно старую пыльную тряпку.
После этого гуира распускали перья на груди и на огузке, свешивали вниз
длинные хвосты, закрывали глаза и постепенно оседали на жердочке, пока не
упирались в нее грудью, так что грудное оперение свешивалось с одной
стороны, а хвост с другой. Наконец птицы медленно и осторожно расслабляли
хватку лап и застывали, еле заметно покачиваясь из стороны в сторону.
Принимая таким образом солнечные ванны, с перьями, встопорщенными под самыми
неожиданными углами, они казались только что вылупившимися из яйца птенцами,
и можно было даже подумать, что их сильно побила моль. Но, несмотря на все
свои странные манеры, гуира были очаровательными птицами, и если мы хотя бы
на полчаса оставляли их, они встречали нас такими восторженными
приветственными криками, что невозможно было не проникнуться к ним самой
глубокой симпатией.
нашими постоянными любимицами, и Джеки страшно их баловала. По окончании
путешествия мы передали их в Лондонский зоопарк и затем смогли навестить их
лишь через два месяца. Решив, что за это время глупые птицы совершенно
забыли нас, мы приближались к их клетке в птичьем павильоне несколько
опечаленные. Был субботний день, и около клетки с гуира толпилось много
посетителей. Но не успели мы присоединиться к ним, как кукушки, чистившие
перья, уставились на нас блестящими, сумасшедшими глазами, удивленно задрали
хохолки и с громкими радостными криками подлетели к сетке. Гладя им шейки,
которые вытягивались, словно резиновые, мы думали о том, что, вероятно,
гуира не такие уж глупые, как мы полагали.
крикуны. В радиусе мили от поместья можно было увидеть десять--двенадцать
пар этих представительных птиц, шагающих бок о бок по траве или кружащих в
вышине на широких крыльях, оглашая воздух мелодичными, звонкими криками. Мне
требовалось восемь таких птиц, но как их поймать -- было для меня загадкой,
так как они были не только самыми распространенными, но и самыми осторожными
птицами в пампе. Привычка пастись, как гуси, крупными стаями и полностью
опустошать в зимние месяцы огромные поля люцерны навлекла на крикунов
ненависть аргентинских фермеров, беспощадно уничтожающих этих птиц при любой
возможности. В то время как большинство обитающих в пампе птиц подпускают к
себе людей на довольно близкое расстояние, к крикунам в лучшем случае можно
подобраться не ближе чем на полтораста ярдов. Мы знали, что вокруг было
полно их гнезд, но все они были отлично замаскированы; и хотя каждый раз,
когда родители начинали с громкими криками летать у нас над головой, мы
чувствовали, что гнездо находится где-то рядом, нам так и не удавалось
обнаружить его.
берега которого густо заросли тростником. Закрепив свой конец сети, я
выбрался из солоноватой воды и побрел по зарослям. В одном месте я увидел
маленькое гнездо, похожее на гнездо камышовой американской славки, искусно
подвешенное между двумя листьями. Оно оказалось пустым, но мое внимание
неожиданно привлек комок серой глины, который как будто подмигнул мне. Я
решил, что это мне почудилось, как вдруг серый комочек снова мигнул.
Внимательно всмотревшись, я понял, что передо мной не комок глины, а почти
взрослый птенец крикуна. Он притаился в тростнике, словно окаменев, и только
моргание его темных глаз позволяло обнаружить его. Я медленно подошел и
присел рядом. Птенец не шелохнулся. Я осторожно погладил его по голове, но
он словно не замечал моего присутствия и сидел совершенно спокойно. Тогда я
поднял птенца и, сунув его под мышку, как курицу, пошел к автомобилю. Птенец
не оказывал ни малейшего сопротивления и не проявлял никаких признаков
страха. Когда я уже подходил к машине, два взрослых крикуна пролетели у нас
над головой и разразились тревожными криками. Услышав их, птенец захлопал
крыльями и из спокойного, послушного существа мгновенно превратился в
обезумевшего звереныша. С большим трудом мне удалось удержать его и спрятать
в коробку.
гордостью показал ему пойманного птенца.
Посняков Андрей
Русанов Владислав
Ильин Андрей
Прозоров Александр
Самойлова Елена