были богами. Некоторых привезли финикийцы [*19], приезжавшие сюда покупать
олово. Все, кто здесь высаживался -- галлы [*20], юты, фризы, англы [*21],
датчане[*22], -- привозили все новых и новых богов. В те годы здесь
постоянно кто-то высаживался, хотя иногда пришельцев и прогоняли обратно к
их кораблям, и все они привозили с собой новых богов. Но в Англии богам
жить плохо. Если же говорить обо мне, я сразу решил остаться здесь
навсегда. Съесть тарелочку каши, выпить блюдечко молока да немного
пошутить с кем-нибудь из деревенских -- этого мне хватало и в прежние
времена, хватает и сейчас. Понимаете, я ведь здешний и всю жизнь провел
вместе с людьми. А многие другие требовали, чтобы их считали богами, чтобы
им строили храмы и приносили жертвоприношения.
Мисс Блейк нам рассказывала.
приносили не людей, то коров, лошадей, свиней или метеглин -- такое
вязкое, сладковатое пиво. Мне никогда не нравились жертвоприношения. Но
они, эти Древнецы, упрямые, сумасбродные идолы. И что же получилось? Даже
в лучшие для них времена людям не нравилось, когда их самих приносили в
жертву. Они жалели даже своих лошадей.
храмов провалились, а им самим пришлось удирать и зарабатывать себе на
пропитание кто как может. Некоторые из них стали по ночам прятаться среди
ветвей и издавать страшные стоны. Если они стонали достаточно долго и
достаточно громко, им удавалось запугать какого-нибудь бедного крестьянина
и заставить его пожертвовать курицу или кусочек масла. Я помню одну богиню
по имени Белисама. Она стала самым обыкновенным Духом Воды. И таких
знакомых у меня были сотни. Сначала они были богами, потом стали Жителями
Холмов, а позднее разбежались кто куда, в самые разные места, потому что
по той или иной причине никто из них не мог ужиться в Англии. Мне
помнится, был только один из древних богов; он честно зарабатывал свой
хлеб после того, как спустился с небес на землю. Звали его Виланд [*23],
он был кузнецом каких-то важных богов, я забыл их имена, и ковал им копья
и мечи. Кажется, он говорил, что является родственником скандинавскому
богу Тору [*24].
читала об Асгарде, небесном селении верховных богов, асов.
времена, Виланд не стал ни воровать, ни попрошайничать. Он трудился, и я
рад, что в свою очередь смог оказать ему услугу.
удовольствием послушал бы об этих древних богах.
оперся на свою сильную руку и продолжал:
дней, во время сильной бури, в долине Певнсей...
находился на Маячном холме -- тогда его называли Брунанбург, -- когда
неожиданно увидел в небе бледный отсвет от горящей соломы и поспешил
посмотреть, что это. Какие-то пираты -- наверно, люди Пеофна -- подпалили
в долине деревню, а на носу черной, только что вытащенной на песок
тридцатидвухвесельной галеры пиратов лежал громадный черный идол,
вырезанный из дерева, с янтарным ожерельем на шее -- это был Виланд. Ну и
холодина тогда стояла! С палубы свисали сосульки, на веслах блестел лед,
лед лежал и на губах Виланда. Как только он меня увидел, сразу затянул
длинную песню на каком-то своем языке. Он пел о том, как будет править
всей Англией, как я буду видеть дым его алтарей от Линкольншира[*26] до
острова Уайт[*27]. Но мне-то было все равно! Я видел уже очень многих,
которые претендовали на всю Англию, но оставались ни с чем. Пока его люди
сжигали деревню, я дал ему напеться, сколько влезет, а потом сказал, не
знаю, как это пришло мне в голову: "О Кузнец Богов, придет время, и я еще
встречу тебя у дороги, тяжелым трудом добывающего себе кусок хлеба".
предупредить жителей о приближении пиратов. Пираты тогда захватили всю
страну, и на много веков Виланд сделался одним из самых главных богов. Его
храмы были везде, от Линкольншира до острова Уайт, как он и предсказывал.
А сколько он получал пожертвований! Их размеры были просто неприличны.
Хотя надо отдать ему должное -- он не любил, когда ему жертвовали людей,
ему больше нравились лошади. Но все равно, что бы там ему ни жертвовали, я
знал: ему еще придется спуститься с небес на землю, -- так же как и всем
древним богам. Я дал ему уйму времени -- что-то около тысячи лет, -- после
чего пришел в один из его храмов посмотреть, как обстоят дела. В храме
стоял алтарь, на нем возвышался идол -- изображение Виланда, а вокруг
стояли жрецы и верующие. Все казались совершенно счастливыми, кроме самого
Виланда и его жрецов. То ли бывало в прежние времена! Тогда ни один
человек не чувствовал себя в безопасности, пока жрецы не избирали себе
жертву [*28]. И вы испугались бы на их месте. Но вот началась служба. Жрец
схватил какого-то человека, потащил его к алтарю и сделал вид, что бьет по
голове маленьким позолоченным топориком, а человек упал и притворился
мертвым. Все закричали: "Жертва Виланду! Жертва Виланду!"
привели прекрасного белого коня, и жрец, отрезав несколько волосков от его
хвоста и гривы, сжег их над алтарем, громко крича: "Жертва! Жертва!"
Считалось, что и человек и лошадь убиты. Сквозь дым я видел лицо бедняги
Виланда и едва удержался от смеха. Он выглядел таким сердитым и голодным:
ведь ему пришлось довольствоваться лишь противным запахом паленого волоса.
Ну точно игра в куклы!
пришел туда в следующий раз -- через несколько сотен лет, -- то не нашел
ни Виланда, ни его храма. Вместо храма там стояла церковь. Никто из
Древнецов ничего о Виланде не слыхивал, и я подумал, что он покинул
Англию.
лет, наверно, через пять -- это было, пожалуй, за год-два до прихода
Вильгельма Завоевателя [*29], -- и случайно услышал, как старый Хобден
рассказывает о каком-то броде Виланда.
семьдесят два года, -- сказал Дан. -- Он сам говорил. Это наш близкий
друг.
далекий предок вашего Хобдена. Он был свободный человек и работал
угольщиком в местной кузне. Я так давно знаю эту семью, отцов и сыновей,
что иногда даже путаюсь. Моего Хобдена звали Хоб из Дина, и он жил около
кузницы. Я, конечно же, сразу навострил уши, когда услышал о Виланде, и
поспешил через лес к названному броду, вон туда, за болото.
поросшими лесом холмами.
часто ходим гулять, там живет пегий зимородок.
вершины Маячного холма к нему вела дорога, она шла через дремучий дубовый
лес -- дубы стояли огромные, вековые -- ив лесу водились олени. Виланда
нигде не было ни видно, ни слышно, но вот под деревом я увидел старого
толстого фермера, который, очевидно, только что спустился с Маячного
холма. Его лошадь потеряла подкову, и поэтому он, добравшись до брода,
слез с лошади, достал из кошелька пенни, положил его на камень, привязал
свою старую лошадь к дубу и крикнул: "Эй ты, кузнец, тут есть для тебя
работа!" После этого фермер сел на землю и заснул. Представьте себе, что я
почувствовал, когда увидел, как старик кузнец в кожаном переднике медленно
вылез из-за дерева и стал ковать лошадь. Это был Виланд -- сгорбившийся, с
большой белой бородой. Я был так изумлен, что подскочил к нему и крикнул:
"Виланд! Что ты здесь делаешь?"
сказал: "Сам знаешь. Ты ведь предвидел это. Я зарабатываю себе на хлеб --
кую лошадей. Меня сейчас зовут иначе -- Вейланд-кузнец".
сказал, улыбаясь: "Было время, когда я не принял бы этот старый мешок с
костями даже себе в жертву, а сейчас рад, что могу за пенни подковать
кобылу".
чертог павших в бою воинов, или откуда ты там пришел?" -- спросил я.
удовольствия. "Ты, может быть, помнишь, что когда было мое время, когда я
был в силе, я не слыл эдаким добреньким божком. И теперь я не могу обрести
свободу, пока кто-нибудь из людей искренне не пожелает мне добра".
все четыре ноги..."
полной луны до другой. Но местные фермеры подобны местной глине -- они
такие же скользкие и холодные".
подкованной, он, даже не поблагодарив кузнеца, взял и уехал. Я так
разозлился на хама, что тут же развернул его лошадь и прогнал ее вспять
все три мили до вершины Маячного холма, чтобы научить старого невежу
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Афанасьев Роман
Андреев Николай
Сапковский Анджей
Роллинс Джеймс