read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



любовью. Пройдись потихоньку вдоль крепости и услышишь жаркий шепот,
увидишь, как целуются, тебя не стыдясь. Сплетаются руки в объятиях,
замирают, не пряча страсти. Глаза даруют свет ласки другим глазам. Блеск
юной слезы, и тающий смех счастья, и самозабвенье чьей-то нежности - все
тебе открыто здесь, на валу, под этими всевидящими звездами.
Вот в одну из таких-то ночей и родилась здесь песня, тот "Берег любви".
Возможно, и этой ночкой что-нибудь сложила бы Инна, коли б не археолог.
Кажется, пора бы ему уходить оттачивать к завтрашнему дню свою лопатку для
очередных раскопок, а он все еще медлит, глядит и глядит на лунную
дорожку, будто пытается что-то в ней расшифровать, сделать и в ней,
мерцающей, археологический срез.
- Слышал, вы уже получили назначение? - обратился к Инне после молчания.
- Да, скоро распрощаюсь с училищем.
- Берете курс на Курасвку? Берег любви зовет?..
- Откуда вы знаете?
- Многое о вас знаю. Интересуюсь. Жаль только, что вы этого не
замечаете...
- Странно даже слышать...
- Ничего странного. Люди ищут сокровища. Но но всегда ищут их там, где
они находятся. А они, возможно, вот здесь, под этими наслоениями слов...
- Опять как-то загадочно.
- Сокровище всегда загадочно. Где-то лежит он, клад, терпеливо мерцает
в курганной темноте своей золотой чеканкой... ждет открывателя... Только
посмотришь на курган, а у тебя уже дух перехватывает: есть или нет? Еще не
открытый, лишь предполагаемый, а тебя он уже волнует, этот клад. Но есть,
Инна, клад другой, драгоценнее всякого золота. И называется он
искренностью людской, дружбой и преданностью, называется еще внезапной и
безоглядной любовью, которая... которая вот рядом с вами... так неумело...
заикаясь в признаниях, ищет вас!
- Решительно не понимаю, о чем это вы...
- Вам нужна ясность, определенность? Не знаю, право, как нужно говорить
в таких случаях... Когда-то для этого была исчерпывающая формула: вот вам
моя рука и сердце! Понимаете, Инна? Все этим сказано. Так примите ж, прошу
вас,- и он протянул девушке руку.
- Негоже такими вещами шутить,-сказала Инна, хотя видела, что он не
шутит.
- Для вас, видимо, все это странно, неожиданно, дико... Вы меня мало
знаете, вам трудно решиться... А вы решитесь, но бойтесь брачных уз...-
голос его изменился, зазвенел почти резко,- Уверяю вас - не пожалеете. Все
сделаю, сам разобьюсь, лишь бы вы были счастливы, лишь бы расцвел ваш
талант!
Нельзя было не верить в искренность этого неожиданного признания. И она
поверила, радуясь в душе, испытывая тайную гордость, что скромная со особа
вызвала у археолога такую вспышку чувств. Руку тебе, дорогая, предлагают -
вот что! Вот как происходит то, о чем другие мечтают на своей девичьей
заре!.. Как знать, может, это и есть тот миг, когда, не ведая истинной
цены счастью, пройдешь мимо своей судьбы? Со спокойно-снисходительной
улыбкой выслушиваешь слова, которые могли бы осчастливить любую из твоих
подруг. Не торопись, Инна, подумай, гордячка, прежде чем отказать... Не
делаешь ли ты сейчас тот роковой шаг, который вскоре обернется горючими
слезами?
Впрочем, что ж тут гадать: не сейчас и не тобою сказано - сердцу не
прикажешь...
Он между тем продолжал:
- Мне, Инна, трудно вам это объяснить... Сам удивляюсь этому чуду. Оно
от вас! Вы оказались способны весь мир для меня озарить!.. Наверное, вы
сами еще не знаете себя. А я, когда впервые услышал ваш "Берег", сразу
сказал себе: она поэтесса! Настоящая! Да, да, может, даже действительно
Сафо, может, вторая наша Маруся Чурай, может, та самая, которой суждено
перед лицом вечности воспеть этот край... Не эпигонна, нс слепая
потребительница чужих образцов, а творец истинный, по призванию...
И тот легендарный Овидий - он бы вас тоже оценил!
- Столько щедрости... даже, пожалуй, слишком.
- Ничего не слишком. Узы, соединяющие века, гораздо крепче и
нерасторжимой, чем мы себе представляем.
Бессмертная ветвь творчества - надежнейшая реальность,- которую ничто и
никто но уничтожит, над ней не властно и время!
Щеки девушки горели ярким пламенем от этих волнующих ее неосознанное
тщеславие слов. Надо бы ответить, но не знала что. Сказала смущенно:
- Вы, верно, добрый, сердечный человек. И спасибо вам за ваши... за это
все... Вам я тоже хотела бы счастья.
- Счастье мое - это вы.
- Зачем же так... Разве я одна... У нас ведь столько девчат.
- Другие меня не интересуют. Вы, Инна, только вы...
Не понимаю, какая тут магия, но она есть! И я прошу вас, дрошу, умоляю!
Что мне еще сделать? На колени встать?
И видно было, сейчас встанет. Сделал движение - совсем как в старинной
пьесе. Девушка удержала его резко, сердито:
- Оставим... Ни к чему атот разговор.
- Отчего же?
- Оттого... Нетрудно бы и догадаться...
И он догадался. Умолк в тягостном оцепенении, поник у стены, невольно
стискивая обеими руками камень старинной кладки. Потом спросил:
- Мне идти?
- Идите.
- Не боитесь остаться одной?
Инна только теперь улыбнулась облегченно:
- Хочу побыть наедине с Овидием.


ФАНТАЗИЯ ЛУННОЙ НОЧИ


Видела совсем реально, как, приближаясь к этим берегам, по морю шагал
он, тот самый Назон. Невесомый, в своей длинной римской одежде, в
сандалиях с повязками, неторопливо идет по лунной дорожке, ступает прямо
по ее мерцающему полотну. Путник. Из вечного города - в веч-.
ное изгнание.
Серой, унылой пустынностью, ледяными ветрами встретил его этот античный
край света. Все было здесь непривычным: и бесконечность степных просторов,
и волчьи завывания ночной метели, и одичавший вид стражи, которая
возвращалась со стен крепости, засыпанная снегом, кутаясь в бараньи и
звериные шкуры до пят. Длинноволосые, бородатые, набравшиеся местных
привычек, воины крепостного гарнизона вроде бы и не из римлян набраны -
каждый нес на себе уже варварскую печать. Сам центурион, начальник
гарнизона, суровый и мужественный воитель, в своих смердящих звериных
шкурах напоминал не человека из прославленного Рима, скорее
варвара-волопаса. Со временем Овидий и сам облачился в эту дикую одежду -
по крайней мере, таким видели его, великого певца римлян, когда он изредка
выходил на стену и стоял там одинокий, всматриваясь в белые загадочные
степи.
Вот ты где очутился, изгнанный на край света, недостижимый для могучих
своих богов, для твоих веселых, с берегов Тибра, любовниц! Владычествующий
над миром, Рим знает, как наказывать поэта, впадающего в немилость:
не чашей с отравленным вином, не. растерзанием африканскими львами на
арене Колизея. Карает самой страшной карой - безвестью. одиночеством,
забвением таким вот навечным изгнанием в край льдов и снегов, где нет и
никогда не будет духовной потребности в поэтах.
Ты вроде есть, но тебя уже нет. Отданный на безжалостную расправу этим
лютым зимам, сгинешь, погибнешь в безвестности, и свирепые ветры развеют
по этому пустынному взморью сладкие строки твоих золототканых поэм.
Никогда не вырастет на этих берегах вечнозеленый лавр для твоего венка!
Не венок лавровый - саркофаг высекут для тебя скифские морозы из своего
непроломного, похожего на белый мрамор феррарскии льда.
Вместо воспетых тобою богов, которыми так легко ты покинут в тяжкую
годину, встречают тебя на этих берегах другие боги - жестокие боги Севера.
Разъяренные, беспощадные, поднимают они метели невиданной, дикой силы, и
степи надолго утопают в окаянном бешенстве стихии. Не по-римскому свистят,
завывают здешние ветры, слепнут от снега часовые на крепостных валах,
слепнут просторы равнодушные, глухие к твоим мольбам, к твоим звучным
любовью напоенным поэмам. Будучи живым, станешь свидетелем собственной
смерти. Знала твоя патрицианская молодость все наслаждения жизни, услады
дружбы и хвалы. любви и порока. Где все это? Где слава и венки их тугих
ароматных листьев? Неблагодарный, проклятый Рим, все он забыл, над песнями
твоими надругался, теперь ты лишь смертник, живьем выброшенный из жизни,
из времени, ыз.
человечества. Потому что человечество - это Гим, иначе ты не
представляешь мира. Он где-то там, в своей манящей недостижимости,
отступился от тебя со всей его роскошью, с его богами и жертвенниками, с
ночами вакханалии, без тебя безумствующих муз. Все без тебя -тебе сталось.
лишь воспоминание, его жгучая, не проходящая горечи
Но, может быть, не столько тоскует сейчас твоя душа щ Риму. сколько по
безвозвратности лет. Надвигается старостъ. Не принесет она тебе почета и
славы, только - боль одиночества. А ведь был ты баловнем судьбы, вдоволь
купался, сладкоголосый и нежный, в объятиях Р^ских гетер, в дурманящих
ароматах лавра! Вино рекой лилось в честь тебя, имел ты друзей на выбор -
искренних и мни мых, верных и двоедушных, теперь у тебя остался лишь
грозный, никаким мольбам не внемлющий гнев Октавиана.
Август Октавиан, princeps'senatus, тот, который любит в камешки играть
с детьми рабов, с маленькими рабами...



Страницы: 1 2 3 [ 4 ] 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.