Чтение 4–й страницы книги ~Белый щенок ищет хозяина~

- Селиванова, - буркнула Тетка и дала Угольку руку, украшенную боевой
ссадиной. - Пока. У меня дела.

Уголек смущенно поглядел вслед.

- А чего у нее... имя какое-то не такое. Так Каштанку звали, когда она
у Дурова жила. Тетка...

- А это и не имя, - объяснил Толик. - Она в самом деле наша тетка.
Папина сестра. Вообще ее Надеждой зовут.

Славка спросил:

- А почему у тебя кот на цепочке? Дрессированный?

Это были друзья. Уголек сразу понял. Понял, что смеяться не станут.
Они сели на крыльцо, и Уголек рассказал все. И про веселого пса
Балалая, у которого хозяин с деревяшкой вместо ноги. И про дрессировку
Вьюна. Вьюн хороший. Но он все-таки кот, а не настоящая собака. На
цепочке его водить неудобно. И мальчишки смеются.

- Мне бы щенка, - сказал Уголек. - Чтобы с детства его воспитывать.
Собаку обязательно надо воспитывать с детства. Только где ее взять?
Утром бегал тут один щенок, да и тот...

И Уголек рассказал про щенка, которого нарисовал Вовка.

- Не мог уж поймать, - снова обиделся он на Вовку. - Все равно он,
наверно, беспризорный. Здесь таких щенков нет, я же знаю. И без
ошейника он.

Угольку стало грустно. И чтобы утешить его. Толик сказал:

- Может, врет он, твой художник.

И Славка добавил:

- Может, не было щенка совсем...

НО БЕЛЫЙ ЩЕНОК БЫЛ

Они сам не помнил, откуда взялся. Помнил только нагретый солнцем
деревянный пол, который немного качался. С одной стороны пол
огораживала железная сетка, и на ней висели большие красно-белые
кольца. Внизу за сеткой плескалась вода. Много воды. А с другой
стороны тянулась белая стена с окнами.

А еще он помнил дом на колесах, длинный коридор и кругом полки. а на
полках люди. Пол в коридоре все время дрожал, и под ним что-то
стучало. Щенок сначала боялся, а потом привык.

Он привык, потому что его успокоили Руки. Это были большие и добрые
Руки. Щенок помнил их с тех пор, как помнил себя. Он узнавал их сразу:
Руки пахли дымом, смолой, рыбой и маслом, которым мажут ружье. Щенок
знал ружье. Он его побаивался, хотя и скрывал это. Ружье умело грохать
так, что земля подпрыгивала, а в ушах долго звенело.

Но сейчас ружье спало в узком черном чемодане. Оно ехало рядом с
пузатым зеленым мешком, в котором лежало мясо и сухая рыба. Иногда
Руки давали мясо и рыбу щенку. Потом Руки гладили щенка, играли с ним,
ласково ерошили шерсть на загривке. Играя, он мягко хватал Руки губами.

Однажды Руки сняли с него ошейник с цепочкой, пустили побегать. Щенок
побегал и лег под лавкой. Но мимо проплыла большая корзина, и она
пахла мясом. Щенок тихо пошел за корзиной. Открылась дверь, ударил
ветер, и щенок попятился. Но корзина пахла мясом, и он пошел за
корзиной туда, где сильно гремело.

Корзина опустилась на пол. Рядом с ней остановились две ноги в
сапогах, но сапоги щенка не интересовали. Он ткнул носом корзину.

И тогда один сапог страшно ударил щенка в живот.

Навстречу помчалась зеленая земля, и в уши набился воздух. Потом стало
темно.

Долго было темно. Когда щенок открыл глаза, у него болели лапы и
голова. Он заскулил и стал ждать, когда Руки поднимут его. Но Рук не
было. Кругом только тихо качалась трава. Щенок поскреб лапами землю и
встал. Он хотел пить и есть. Впереди виднелись дома. Они казались
очень маленькими. Щенок уже понимал, что такое дома. Он пошел к ним
сквозь густую пахучую траву.

Он шел долго и оказался в городе, когда солнце спряталось за домами.

СОЛНЦЕ И

НЕ НАДО УБИВАТЬ МАМОНТОВ

У сосен мохнатые зеленые лапы. Они закрывают небо. Только отдельные
клочки неба можно увидеть сквозь ветки. Зато эти клочки синие-синие, в
них гораздо больше синевы, чем в целом небосводе.

Солнце в лесу тоже особенное. Оно висит, запутавшись в вершинах сосен,
и похоже на большую золотую звезду с тысячью лучей. Лучи прорезают
темный зеленоватый воздух леса. Каждый луч что-нибудь находит для
себя. Один зажег искры в желтых каплях смолы на оранжевой коре дерева,
другой сквозь черный глазок влетел в дупло - прямо в беличью квартиру
- и светлым пятном улегся на рыжую спину хозяйки. А еще один луч
отыскал на земле удивительный лист какого-то растения. Уже август, и
этот листок, услыхав о недалекой осени, поспешил сделаться
красно-желтым. Он пятиконечный и похож на яркую морскую звезду. Много
деревьев с каплями смолы и гнездами лесных жителей. Много цветных
листьев. Много маленьких чудес. Уголек умеет находить их не хуже
солнечных лучей.

- Пошли, - сказал он друзьям.

Братья Селивановы и Тетка быстро подружились с лесом. Они примолкли
сначала, когда сосны окружили их и сделался слышным ровный и негромкий
шум. Но Уголек сказал:

- Это ветер вверху.

Толик посмотрел на вершины деревьев, оглянулся и предложил весело и
громко:

- Давайте охотиться на мамонтов!

- На мамонтов! - отчетливо сказало на просеке эхо, и все мамонты в
лесу, наверное, сразу узнали про опасность.

Отчаянная Тетка сверкнула глазами, почти такими же черными, как глаза
Уголька.

- Мы будем племенем охотников за бивнями.

Они смастерили оружие. Взяли палки, расщепили их Славкиным ножом и в
развилку вставили длинные узкие камни. Камней и палок много на склонах
лесистых гор.

Камни крест-накрест прикрутили к рукояткам проволокой, которая нашлась
в Славкиных карманах. Получились топоры, как у настоящих первобытных
людей.

Только Витька-Мушкетер отказался от топора.

Витька тоже был здесь. Великодушие Толика Селиванова покорило
благородную мушкетерскую натуру. Через полчаса после нападения Тетки
Мушкетер обругал Митьку и Козловых гнилыми кочанами и мимоходом, не
теряя достоинства, помирился с Угольком и Вьюном.

Участвовать в охоте на мамонтов Мушкетер согласился, но только
отказался сменить шпагу на топор. Это было не по правилам, но Толик
сказал:

- Пусть. Это будет самая первобытная шпага.

Угольку топор сделал Толик. Сам Уголек не умел. Зато он знал, где
пасутся мамонты.

Уголек шел впереди. Он руками и коленями раздвигал высокий влажный
папоротник, и кругом колыхались листья. Они медленно качались, большие
кружевные листья, и на них из-за сосен падали пятна солнца. Многие
листья уже стали желтыми.

- Правда, они похожи на перья Жар-птицы? - сказал Толику Уголек.

- Или на перья желтого страуса, - ответил Толик.

- Такие разве бывают?

- Не знаю.

- А разве бывают Жар-птицы? - удивился круглый Славка. Он всегда
удивлялся и всегда спрашивал.

- Бывают Жар-птицы, - серьезно сказал Толик. А Витька-Мушкетер сорвал
одно такое перо и украсил им свою кепку.

- Чучело, - хмыкнула Тетка.

- О, сеньорита, - сокрушенно протянул Мушкетер.

- Олух, - сказала тогда сеньорита. - Как дам! Пообзывайся еще...

Мушкетер как-то сник. Он стал отставать и скоро оказался совсем рядом
с Теткой, которая шла позади всех.

- Ты чего? - тихо спросил Мушкетер. - Я могу еще один лист сорвать...
тебе.

Тетка с презрением мотнула загнутыми косами.

- Ну и наплевать, - изящно выразился Мушкетер. Тетка насупилась...
Мушкетер сорвал самый большой и самый золотой лист. Молча показал
Тетке. Она косо взглянула на Витьку.

- Ну, давай...

И никто не заметил, когда в черных волосах отчаянной девчонки
появилось яркое перо Жар-птицы.

Уголек вывел охотников к поляне, где из травы поднимали свои круглые
спины валуны-слонята.

Это были маленькие слонята, а не мамонты, и в душе Уголька
шевельнулась жалость. Он лежал в молодом колючем сосняке рядом с
Толиком и жалел слонят, будто они были живые, а не из камня. Он всегда
так играл - забывал, что в игре не все настоящее. А сейчас Уголек
привел охотников к поляне, где паслись знакомые слоновьи детеныши, и
его слегка мучила совесть.

И когда охотники вскочили и бросили камни, и хотели добить топорами