укладывается другая - впрочем, связанная с известной нам выходкой ее
младшего сына,- в сущности, вздорная безделица в сравнении с ужасом,
открывшимся глазам Сергея Михайловича. Отправленный Верой Константиновной в
парикмахерскую и заодно в магазин, сын возмутил мать дерзким нежеланием
явить ее взору свой, приведенный в соответствие с семейным эстетическим
идеалом, лик. Мишка Грачик, оставив у двери бутылку заказанного
подсолнечного масла, просто сбежал, гуманно предоставив мамаше гадать, что
бы мог означать этот долетевший с первого этажа топот ног.
треску белым соусом.- Мало ему было травить нас весь год, он решил и в день
рождения отца отличиться. Ну, подожди, голубчик",- мстительно думает Вера
Константиновна, но, увы, увы и ах, в ближайшие пару месяцев с младшим
сыночком ей свидеться не придется. Футбольный матч по причине крайней
принципиальности непростительно затянется и весьма усугубит еще одно
отвратительное открытие, кое несчастный Сергей Михайлович вот-вот совершит
(какой день, какой день) уже на пару с супругой. Нас ожидает, безо всякого
преувеличения, ситуация поистине трагического свойства, так не будем же
отвлекаться.
7:4. Виртуозный навес Лысого - да простятся нам дворовые замашки, но нет сил
равнодушно взирать на шалопая,- с правого края на левую штангу с зимы не
убранных хоккейных ворот позволил на наших глазах сократить устрашающий
разрыв в мячах, до того, прямо-таки неловко сказать, выраженный соотношением
7:3. Но, безусловно, академического оптимизма насчет победы интеллекта над
тактикой грубого давления сам по себе, пусть и отменный, игровой эпизод еще
не вселяет, поскольку семь минус четыре - целых три. Да, пожалуй, будь игра
рядовой, заурядной разминкой застоявшихся за неделю здоровых юных ног, вряд
ли мы стали, зная силы партнеров, так осторожничать в своих прогнозах, но
цель игры, захваченной Сергеем Михайловичем в счастливый голевой момент, не
была совсем обычной. Правда, ни с первого взгляда, ни со второго, ни после
психологического анализа она не кажется особенно высокой,- команда, первой
пропускающая десять мячей, ставит сопернику пиво. "Жигулевское" или
"Таежное", в соответствии с текущим ассортиментом и незыблемым в те давние
времена прейскурантом ближайшего к месту схватки центрального универсама.
Заметим, однако, к чести нашего героя Мишки Грачика, хотя именно его
неожиданное поведение и придало делу меркантильный оборот, но вовсе не жажда
легкой наживы привела его на футбольное поле, а характер, натура спортсмена,
и пусть его первый разряд по плаванию достижение не столь уж сенсационное,
но мы, более всего ценя в этом мире естественность и здоровье, не можем без
удовольствия наблюдать в наши калорийные времена юношу, не утерявшего на
восемнадцатом году желания разок в неделю побегать под сибирским солнышком.
автор вновь обращается к, может быть, и не столь уж симпатичным его
восторженной натуре, но совершенно объективным фактам. Да, позорному разрыву
в счете партнеры Мишки Грачика в значительной степени обязаны его
необязательности. Весьма желанной и любезной, кстати говоря, беллетристу,
поскольку непунктуальность - мать изящной словесности, а в обратном убеждает
унылое "ку-ку" германской часовой кукушки.
опоздал. Он томил товарищей целых двадцать минут, он вызвал в их рядах
нездоровый настрой и столь чуждое принципам тогдашнего нашего спорта желание
личного обогащения. Однако по порядку, и вначале буквально два слова о
традициях, школьных традициях и привычках, впрочем, не о всех, а лишь об
одной традиции одноклассников регулярно играть в "дыр-дыр". (Говорят, игра в
футбол без угловых и боковых на поле любого размера очень любима в Бразилии,
где носит неожиданное для флибустьерского португальского языка церемонное
название "футбол де салон", но автор, надеясь слегка подлизаться к нашим
строгим российским пуристам, поклонникам крестословицы и радетелям ножного
мяча, станет употреблять для этой чисто мужской игры знакомое с детства имя
"дыр-дыр". Он будет себе позволять к месту и другие слова из детства, считая
это лингво-страноведческой частью повествования.)
ревностно сберегаемая, начало которой положили уроки физкультуры. Все восемь
футболистов были спортсменами-разрядниками, легкоатлетами или пловцами, и,
конечно, честь поддержания спортивной славы первой школы не совмещалась с
унижением обыкновенным уроком физкультуры, на физкультуре королям милостиво
разрешался, на зависть слабым и немощным, "дыр-дыр".
ни скучно, но вновь нам надо возвращаться к Вере Константиновне, тревожно
поглядывающей на часы за кухонной суетой, и к Сергею Михайловичу. декану
электромеханического факультета, все еще чего-то ждущего у края поля под
тополями, возвращаться с тяжелой необходимостью делать больно в день ангела
(кхе-кхе). Но таковы исключительно несговорчивые принципы реалистической
школы - сначала автор подручными художественными средствами делает больно
своим героям, а затем уже прототипы или просто узнавшие знакомые черты
(читай - критики) делают больно автору, комбинируя метод внушения с
физиотерапией, а читатель, погруженный в такое море страданий, сопереживая и
сочувствуя, рассуждая и сравнивая, обретает, конечно, свое трудное
читательское счастье.
необходимость унижения ближнего своего. Итак, из восьми бывших спортсменов,
выпускников первой физико-математической школы, студентом не был только
один. Михаил Грачик, сын декана электромеханического факультета, был токарем
на экспериментальном заводе объединения НИИэлектромашина, а до того был
учеником токаря, а еще раньше, сразу после окончания первой школы, наш герой
получил два по сочинению на вступительных экзаменах физфака Новосибирского
госуниверситета. Вот так. Впрочем, токарем Мишка Грачик был уже в паст
перфекте (had been), вторую неделю Михаил, пребывая в роли иждивенца, делал
болым Сергею Михайловичу, отцу родному, упрямым желанием повторить
прошлогодний печальный опыт или попытать счастья, если взглянуть с другой
стороны, в далеком (километров 300 на запад) Новосибирске.
мы при всем желании назвать однозначной и, самое главное, совпадающей с
ощущением Сергея Михайловича не можем. Горный институт Веру Константиновну
не прельщал, жене декана хотелось разнообразия. В самом деле, ну не
достаточно ли трех шахтеров в одной семье, не суждено ли четвертому большего
счастья, чем знание принципиальной разницы между квершлагом и бремсбергом.
Впрочем, автор отказывается излагать на бумаге причудливые мотивы женских
побуждений, желаний и мыслей.
студентом Южносибирского технологического института пищевой промышленности.
В этом желании, милейший читатель, однако, не следует усматривать дань
сугубому практицизму середины семидесятых. Желание отдать младшего сына в
обучение специальности "Холодильные машины и установки" и есть как раз то
самое женское "неизвестно что", о коем автор, боясь попасть впросак,
рассуждать не желает. Факты, факты - вот наше кредо. Итак, уже упомянутый
нами некогда благородной и импозантной внешности научный руководитель Веры
Константиновны, доктор, профессор, в отличие от своей более удачливой
ученицы, после серии (совсем не обязательно связанных с известной нам
персоной) склок и скандалов около восьми лет назад покинул стены горного,
сменив кафедру горной механики на кафедру терморегулирующих аппаратов и
холодильных установок технологического.
причинам вида не подавала, хотя вела себя, прямо скажем, своеобразно. С
одной стороны, Сергею Михайловичу не перечила, а с другой, и желанный
картбланш на войну с сыном не давала, апеллируя к опасным последствиям
психологических травм, особенно в юности. Мишка же видел в мамаше как бы
защитницу, только вот не вполне разобравшуюся с делом. Но если ему казался
лишь женским недопониманием сути вопрос: "А нет ли здесь, в Южносибирске,
чего-нибудь близкого к физике и физическим процессам?" - мы-то, слава Богу,
знаем,- это и есть та самая женская надежда - "авось родимый догадается
сам".
все же разговор о "дыр-дыре", объяснить, по крайней мере, причины его
принципиального характера. Догадливому читателю, знакомому с характером
гордыни, пространные пояснения, возможно, уже и не нужны, достаточно,
пожалуй, и легкого намека. Обыкновенно пловцы, напомним, блистательная
когорта Мишки Грачика, играли против легкоатлетов и традиционно переигрывали
мастеров тартана. Ну, скажем, не сто из ста, а так. семьдесят на тридцать,
но и этого, согласитесь, вполне достаточно для некоторого чувства
превосходства. Сознаемся, сознаемся, заелись короли голубой дорожки,
возомнили Бог знает что, потеряли столь необходимое для жизни ощущение
реальности. Как иначе прикажете объяснить согласие играть втроем против
четверых на интерес, сопровождавшееся хамоватым предложением в столь
очевидно не равных условиях дать фору в два гола, а не то даже сделать счет
на заказ.
после обеда со сладким на третье представить как 60 к 40 или даже 55 к 45,
но все равно, как ни подмигивай, первое остается больше второго, и потому ах
как объяснимо желание прыгунов не упустить Богом устроенный гандикап -
четыре против трех, а уж ответное хамство - всего лишь неадекватная реакция
на очевидную нечистоту помыслов врага. А враг свое дело знал, ведомый
будущим директором ресторана, а пока студентом факультета организации
общественного питания Южносибирского технологического, враг жаждал
сатисфакции. Сумрачные горняки, да-да, три студента, правда,
шахтостроительного, а не электромеханического факультета, переминались с
ноги на ногу и вместе с представителем общественного питания требовали
подтверждения серьезности заявки трех студентов Южносибирского
госуниверситета. Вот когда в отсутствие уволенного по собственному желанию
Володихин Дмитрий
Афанасьев Роман
Никитин Юрий
Березин Федор
Володихин Дмитрий
Пехов Алексей