Чтение 4–й страницы книги ~На Биг-Ривер~

Руки у Ника тряслись. Он медленно наматывал лесу. Он слишком
переволновался. У него закружилась голова, слегка поташнивало, хотелось
присесть отдохнуть.

Поводок оборвался в том месте, где был привязан к крючку. Ник взял его в
руки. Он думал о форели, о том, как где-то на покрытом гравием дне она
старается удержаться против течения, глубоко на дне, куда не проникает свет,
под корягами, с крючком во рту. Ник знал, что зубы форели в конце концов
перекусят крючок. Но самый кончик так и останется у нее в челюсти. Форель,
наверно, злится. Такая огромная тварь обязательно должна злиться. Да, вот
это была форель. Крепко сидела на крючке. Как камень. Она и тяжелая была,
как камень, пока не сорвалась. Ну и здоровая же. Черт, я даже не слыхал про
таких.

Ник выбрался на луг. Вода стекала у него по брюкам, хлюпала в башмаках.
Он прошел немного берегом и сел на корягу. Он не спешил, ему хотелось
продлить удовольствие.

Он пошевелил пальцами ног в воде, наполнявшей башмаки, и достал папиросу
из бокового кармана. Он закурил и бросил спичку в быстро бегущую воду под
корягами. Когда спичку завертело течением, за ней погналась маленькая
форель. Ник засмеялся. Сперва он выкурит папиросу.

Он сидел на коряге, курил, обсыхая на солнце, солнце грело ему спину,
впереди река уходила в лес и, повернув, исчезала в лесу,- отмели, блеск
солнца, большие, отполированные водой камни, кедры вдоль берега и белые
березы, коряга, теплая от солнца, на ней удобно сидеть, гладкая, без коры,
сырая на ощупь. И постепенно его покинуло чувство разочарования, резко
сменившее возбуждение, от которого у него даже заболели плечи. Теперь опять
все было хорошо. Положив удилище на корягу, он привязал новый крючок к
поводку и до тех пор затягивал жилу, пока она не слиплась в твердый, плотный
узелок.

Он насадил наживку, потом взял удочку и перешел по корягам на тот берег,
чтобы сойти в воду в неглубоком месте. Под корягами и за ними было глубоко.
Нику пришлось обойти песчаную косу на том берегу, прежде чем он добрался до
мелководья.

Налево, там, где кончался луг и начинались леса, лежал большой,
вывороченный с корнем вяз. Его повалило грозой, и он лежал вершиной в лесу;
корни были занесены илом и обросли травой, образуя бугор у самой воды. Река
подмывала вывороченные корни. С того места, где Ник стоял, ему были видны
глубокие, похожие на колеи, впадины, промытые течением в мелком дне. Там,
где стоял Ник, дно было покрыто галькой; подальше - тоже усеяно галькой и
большими, торчащими из воды камнями. Но там, где река делала изгиб возле
корней вяза, дно было илистое, и между впадинами извивались языки зеленых
водорослей.

Ник взмахнул удочкой назад через плечо, потом вперед, и леса, описав
дугу, увлекла кузнечика в одну из глубоких впадин, в чащу водорослей. Форель
клюнула, и Ник подсек.

Вытянув удилище далеко вперед, по направлению к поваленному дереву, и
пятясь по колено в воде, Ник вывел форель, которая все время ныряла, сгибая
удилище, из опасной путаницы водорослей в открытую воду. Держа удилище,
гнувшееся, как живое, Ник стал подтягивать к себе форель. Форель рвалась, но
постепенно приближалась, удилище подавалось при каждом рывке, иногда его
конец уходил в воду, но всякий раз форель подтягивалась немного ближе.
Подняв удилище над головой, Ник провел форель над сачком и сачком подхватил
ее.

Форель тяжело висела в сачке, сквозь петли виднелись ее пятнистая спинка
и серебряные бока. Ник снял ее с крючка - приятно было держать в руке ее
плотное тело с крепкими боками, с выступающей вперед нижней челюстью - и,
бьющуюся, большую, спустил в мешок, свисавший в воду с его плеч. Держа мешок
против течения. Ник приоткрыл его; мешок наполнился водой и стал тяжелым.
Ник приподнял его, и вода начала вытекать. Дно мешка оставалось в воде, и
там билась большая форель.

Ник пошел вниз по течению. Мешок висел спереди, погруженный в воду,
оттягивая ему плечи.

Становилось жарко, солнце жгло ему затылок.

Одну хорошую форель он уже поймал. Много ему и не нужно. Река стала
широкой и мелкой. По обоим берегам росли деревья. На левом берегу деревья
под утренним солнцем отбрасывали на воду короткие тени. Ник знал, что везде
в тени есть форели. После полудня, когда солнце станет над холмами, форели
перейдут в прохладную тень возле другого берега.

Те, что покрупней, будут под самым берегом. На Блэк-Ривер всегда можно
было их там найти. Когда же солнце садилось, они выходили на середину реки.
Как раз когда солнце заливало реку слепящим блеском, форели хорошо ловились
повсюду. Но ловить их в этот час было почти невозможно: поверхность реки
слепила, как зеркало на солнце. Конечно, можно было повернуться против
течения, но на такой реке, как эта или Блэк-Ривер, брести против течения
трудно, а в глубоких местах вода валит с ног. Не так-то это просто на реках
с быстрым течением.

Ник пошел дальше по мелководью, вглядываясь, не окажется ли возле берега
глубоких ям. На самом берегу рос бук, так близко к реке, что ветви его
окунались в воду. Вода крутилась вокруг листьев. В таких местах всегда
водятся форели.

Нику не хотелось ловить в этой яме. Крючок наверняка зацепится за ветку.

Однако на вид тут было очень глубоко. Он забросил кузнечика так, что он
ушел под воду, его закружило течением и унесло под нависшие над водой ветви.
Леса сильно натянулась, и Ник подсек. Между ветвей и листьев тяжело
плеснулась форель, наполовину выскочив из воды. Конечно, крючок зацепился.
Ник сильно дернул, и форель исчезла. Ник смотал лесу и, держа крючок в руке,
пошел вниз по течению.

Впереди, под левым берегом, лежала большая коряга. Ник видел, что в
середине она пустая; вода не бурлила вокруг ее верхнего конца, а входила
внутрь гладкой струёй, только по бокам разбегалась мелкая рябь. Река
становилась все глубже. Сверху коряга была серая и сухая. Она была
наполовину в тени.

Ник вынул затычку из бутылки вместе с уцепившимся за нее кузнечиком. Ник
снял его, насадил на крючок и забросил в воду. Он вытянул удилище далеко
вперед, так что кузнечика понесло течением прямо к коряге. Ник нагнул
удилище, и кузнечика затянуло внутрь. Лесу сильно дернуло. Ник потянул к
себе удилище. Можно было подумать. что крючок зацепился за корягу, если бы
только не живая упругость удочки.

Ник попробовал вывести рыбу на открытое место. Тащить ее было тяжело.

Вдруг леса ослабла, и Ник подумал, что форель сорвалась. Потом он увидел
ее очень близко, в открытой воде; форель дергала головой, стараясь
освободиться от крючка. Рот у нее был крепко сжат. Она изо всех сил боролась
с крючком в светлой, быстро бегущей воде. Смотав лесу левой рукой, Ник
поднял удилище, чтобы натянуть лесу, и попытался подвести форель к сачку, но
она метнулась прочь, исчезла из виду, рывками натягивая лесу. Ник повел ее
против течения, предоставив ей дергаться в воде, насколько позволяла
упругость удилища. Он перенял удочку левой рукой, повел форель против
течения - она не переставала бороться, всей своей тяжестью повисая на лесе,-
и опустил ее в сачок. Он поднял сачок из воды, форель висела в нем тяжелым
полукольцом, из сетки бежала вода, он снял форель с крючка и опустил ее в
мешок.

Он приоткрыл мешок и заглянул в него - на дне мешка трепетали в воде две
большие форели.

По все углублявшейся воде Ник побрел к пустой коряге. Он снял мешок через
голову - форели забились, когда мешок поднялся из воды,- и повесил его на
корягу так, чтобы форели были глубоко погружены в воду. Потом он залез на
корягу и сел; вода с его брюк и башмаков стекала в реку. Он положил удочку,
перебрался на затененный конец коряги и достал из кармана сандвичи. Он
окунул их в холодную воду. Крошки унесло течением. Он съел сандвичи и
зачерпнул шляпой воды напиться; вода вытекала из шляпы чуть быстрей, чем он
успевал пить.

В тени на коряге было прохладно. Ник достал папиросу и чиркнул спичкой по
коряге. Спичка глубоко ушла в серое дерево, оставив в нем бороздку. Ник
перегнулся через корягу, отыскал твердое место и зажег спичку. Он сидел,
курил и смотрел на реку.

Впереди река сужалась и уходила в болото. Вода становилась здесь гладкой
и глубокой, и казалось, что болото сплошь поросло кедрами, так тесно стояли
стволы и так густо сплетались ветви. По такому болоту не пройдешь. Слишком
низко растут ветви. Пришлось бы ползти по земле, чтобы пробраться между
ними. "Вот почему у животных, которые водятся в болоте, такое строение
тела",- подумал Ник.

Он пожалел, что ничего не захватил почитать. Ему хотелось что-нибудь
почитать. Забираться в болото ему не хотелось. Он взглянул вниз по реке.
Большой кедр наклонился над водой, почти достигая противоположного берега.
Дальше река уходила в болото.

Нику не хотелось идти туда. Не хотелось брести по глубокой воде,
доходящей до самых подмышек, и ловить форелей в таких местах, где невозможно
вытащить их на берег. По берегам болота трава не росла, и большие кедры
смыкались над головой, пропуская только редкие пятна солнечного света; в
полутьме, в быстром течении, ловить рыбу было небезопасно. Ловить рыбу на
болоте - дело опасное. Нику этого не хотелось. Сегодня ему не хотелось
спускаться еще ниже по течению.

Он достал нож, открыл его и воткнул в корягу. Потом подтянул к себе
мешок, засунул туда руку и вытащил одну из форелей. Захватив ее рукой
поближе к хвосту, скользкую, живую. Ник ударил ее головой о корягу. Форель
затрепетала и замерла. Ник положил ее в тень на корягу и тем же способом
оглушил вторую форель. Он положил их рядышком на корягу. Это были очень
хорошие форели.

Ник вычистил их, распоров им брюхо от анального отверстия до нижней
челюсти. Все внутренности вместе с языком и жабрами вытянулись сразу. Обе
форели были самцы; длинные серовато-белые полоски молок, гладкие и чистые.