Чтение 4–й страницы книги ~Прощай, оружие!~

свой сундучок и вынул бутылку.

- Только не стрега, - сказал я.

- Нет. Граппа.

- Идет.

Он налил два стакана, и мы чокнулись, отставив указательные пальцы.
Граппа была очень крепкая.

- Еще по одному?

- Идет, - сказал я. Мы выпили по второму стакану граппы. Ринальди убрал
бутылку, и мы спустились вниз. Было жарко идти по городу, но солнце уже
садилось, и было приятно. Английский госпиталь помещался в большой вилле,
выстроенной каким-то немцем перед войной. Мисс Баркли была в саду. С ней
была еще одна сестра. Мы увидели за деревьями их белые форменные платья и
пошли прямо к ним. Ринальди отдал честь. Я тоже отдал честь, но более
сдержанно.

- Здравствуйте, - сказала мисс Баркли. - Вы, кажется, не итальянец?

- Нет.

Ринальди разговаривал с другой сестрой. Они смеялись.

- Как странно - служить в итальянской армии.

- Собственно, это ведь не армия. Это только санитарный отряд.

- А все-таки странно. Зачем вы это сделали?

- Не знаю, - сказал я. - Есть вещи, которые нельзя объяснить.

- Разве? А меня всегда учили, что таких вещей нет.

- Это очень мило.

- Мы непременно должны поддерживать такой разговор?

- Нет, - сказал я. [24]

- Слава богу.

- Что это у вас за трость? - спросил я.

Мисс Баркли была довольно высокого роста. Она была в белом платье,
которое я принял за форму сестры милосердия, блондинка с золотистой кожей и
серыми глазами. Она показалась мне очень красивой. В руках у нее была тонкая
ротанговая трость, нечто вроде игрушечного стека.

- Это - одного офицера, он был убит в прошлом году.

- Простите...

- Он был очень славный. Я должна была выйти за него замуж, а его убили на
Сомме.

- Там была настоящая бойня.

- Вы там были?

- Нет.

- Мне рассказывали, - сказала она. - Здесь война совсем не такая. Мне
прислали эту тросточку. Его мать прислала. Ее вернули с другими его вещами.

- Вы долго были помолвлены?

- Восемь лет. Мы выросли вместе.

- Почему же вы не вышли за него раньше?

- Сама не знаю, - сказала она. - Очень глупо. Это я, во всяком случае,
могла для него сделать. Но я думала, что так ему будет хуже.

- Понимаю.

- Вы любили когда-нибудь?

- Нет, - сказал я.

Мы сели на скамью, и я посмотрел на нее.

- У вас красивые волосы, - сказал я.

- Вам нравятся?

- Очень.

- Я хотела отрезать их, когда он умер.

- Что вы.

- Мне хотелось что-нибудь для него сделать. Я не придавала значения таким
вещам; если б он хотел, он мог бы получить все. Он мог бы получить все, что
хотел, если б я только понимала. Я бы вышла за него замуж или просто так.
Теперь я все это понимаю. Но тогда он собирался на войну, а я ничего не
понимала.

Я молчал.

- Я тогда вообще ничего не понимала. Я думала, так для него будет хуже. Я
думала, может быть, он [25] не в силах будет перенести это. А потом его
убили, и теперь все кончено.

- Кто знает.

- Да, да, - сказала она. - Теперь все кончено.

Мы оглянулись на Ринальди, который разговаривал с другой сестрой.

- Как ее зовут?

- Фергюсон. Эллен Фергюсон. Ваш друг, кажется, врач?

- Да. Он очень хороший врач.

- Как это приятно. Так редко встречаешь хорошего врача в прифронтовой
полосе. Ведь это прифронтовая полоса, правда?

- Конечно.

- Дурацкий фронт, - сказала она. - Но здесь очень красиво. Что,
наступление будет?

- Да.

- Тогда у нас будет работа. Сейчас никакой работы нет.

- Вы давно работаете сестрой?

- С конца пятнадцатого года. Я пошла тогда же, когда и он. Помню, я все
носилась с глупой мыслью, что он попадет в тот госпиталь, где я работала.
Раненный сабельным ударом, с повязкой вокруг головы. Или с простреленным
плечом. Что-нибудь романтическое.

- Здесь самый романтический фронт, - сказал я.

- Да, - сказала она. - Люди не представляют, что такое война во Франции.
Если б они представляли, это не могло бы продолжаться. Он не был ранен
сабельным ударом. Его разорвало на куски.

Я молчал.

- Вы думаете, это будет продолжаться вечно?

- Нет.

- А что же произойдет?

- Сорвется где-нибудь.

- Мы сорвемся. Мы сорвемся во Франции. Нельзя устраивать такие вещи, как
на Сомме, и не сорваться.

- Здесь не сорвется, - сказал я.

- Вы думаете?

- Да. Прошлое лето все шло очень удачно.

- Может сорваться, - сказала она. - Всюду может сорваться. [26]

- И у немцев тоже.

- Нет, - сказала она. - Не думаю.

Мы подошли к Ринальди и мисс Фергюсон.

- Вы любите Италию? - спрашивал Ринальди мисс Фергюсон по-английски.

- Здесь недурно.

- Не понимаю. - Ринальди покачал головой.

- Abbastanza bene (1), - перевел я. Он покачал головой.

- Это не хорошо. Вы любите Англию?

- Не очень. Я, видите ли, шотландка.

Ринальди вопросительно посмотрел на меня.

- Она шотландка, и поэтому больше Англии любит Шотландию, - сказал я
по-итальянски.

- Но Шотландия - это ведь Англия.

Я перевел мисс Фергюсон его слова.

- Pas encore (2), - сказала мисс Фергюсон.

- Еще нет?

- И никогда не будет. Мы не любим англичан.

- Не любите англичан? Не любите мисс Баркли?

- Ну, это совсем другое. Нельзя понимать так буквально.

Немного погодя мы простились и ушли. По дороге домой Ринальди сказал:

- Вы понравились мисс Баркли больше, чем я. Это ясно, как день. Но та
шотландка тоже очень мила.

- Очень, - сказал я. Я не обратил на нее внимания. - Она вам нравится?

- Нет, - сказал Ринальди.

Глава пятая

На следующий день я снова пошел к мисс Баркли. Ее не было в саду, и я свернул к боковому входу виллы, куда подъезжали санитарные машины. Войдя, я увидел старшую сестру госпиталя, которая сказала мне, что мисс Баркли на дежурстве.

- Война, знаете ли. ---------------------------------------(1) Недурно
(итал.). (2) Еще нет (франц.). [27]

Я сказал, что знаю.

- Вы тот самый американец, который служит в итальянской армии? - спросила
она.

- Да, мэм.

- Как это случилось? Почему вы не пошли к нам?

- Сам не знаю, - сказал я. - А можно мне теперь перейти к вам?

- Боюсь, что теперь нельзя. Скажите, почему вы пошли в итальянскую армию?

- Я жил в Италии, - сказал я, - и я говорю по-итальянски.

- О! - сказала она. - Я изучаю итальянский. Очень красивый язык.

- Говорят, можно выучиться ему в две недели.

- Ну нет, я не выучусь в две недели. Я уже занимаюсь несколько месяцев.
Если хотите повидать ее, можете зайти после семи часов. Она сменится к этому
времени. Но не приводите с собой разных итальянцев.

- Несмотря на красивый язык?

- Да. Несмотря даже на красивые мундиры.

- До свидания, - сказал я.

- A rivederci, tenente (1).

- A rivederla. - Я отдал честь и вышел. Невозможно отдавать честь
иностранцам так, как это делают в Италии, и при этом не испытывать
замешательства. Итальянская манера отдавать честь, видимо, не рассчитана на
экспорт.

День был жаркий. Утром я ездил в верховья реки, к предмостному укреплению