для Кухмистера. Возможно, сами они считали иначе. Они были на голову выше
всех. Многие беспомощны, как дети. Даже кровать не могли заправить, а может,
просто не хотели. А высокомерия хоть отбавляй: "Кухмистер, сделай то.
Кухмистер, сделай это". Да, бывало, он возмущался, но потом все равно делал,
что просили, потому что... Да потому, что они были джентльменами. Он в
сердцах сплюнул в огонь. Ему вспомнился один случай, произошедший однажды в
пивной. Какой-то молокосос услышал, как Кухмистер рассуждает о старом добром
времени.
богатых ублюдков с пустой башкой! Они вас просто эксплуатируют. Кухмистер
отставил в сторону пиво и сказал:
а в том, чтобы знать, как себя держать. А вот вам, молодой человек, этого не
узнать никогда.
идеал, как старое боевое знамя, воодушевлял людей, олицетворяя собой все
самое дорогое. Потрепанный, изодранный кусок ткани придавал тебе
уверенность, и ты знал, за что сражаешься.
воротам. Сад, засыпанный снегом, стоял неподвижно. Кухмистер бесшумно ступал
по гравийной дорожке. В некоторых окнах еще горел свет. Не гасло и окно
Декана.
окна Ректора. - Этот спит небось". Он подошел к воротам и поднял голову.
Стену и сами ворота венчали ряды острых стальных прутьев. Бывало, он
частенько стоял в тени буков и наблюдал, как молодые люди перелезают через
забор. Потом неожиданно выходил из убежища и спрашивал имя нарушителя.
Память до сих пор сохранила эти имена, не забыть и испуганное выражение лиц,
когда он возникал откуда ни возьмись.
сэр. Сегодня же доложите о своем проступке Декану.
желающие лезть на стену. Тарабанят в дверь посреди ночи, - вставай, иди
открывай им. Кухмистер и сам не знал, почему все еще ходит сюда, смотрит, не
лезет ли кто. Видно, по привычке. По старой-старой привычке. Он уже
собирался к себе - давала себя знать усталость, и хотелось поскорее
добраться до постели, - как вдруг услышал за стеной какую-то возню и застыл
словно вкопанный. С улицы кто-то карабкался.
школы. Он не ожидал, что доклад на тему: "Контроль над рождаемостью на
Индийском субконтиненте" закончится так поздно. А случилось это вот почему:
во-первых, энтузиазма докладчице было явно не занимать, во-вторых, сама
проблема оказалась крепким орешком. Мало того, что докладчица выступала не
ахти как, у нее и мысли были какие-то недоношенные (кстати, речь шла об
абортах). Ко всему прочему, она с пеной у рта защищала метод вазэктомии
{Иссечение семявыносящего потока.}, поэтому последующее обсуждение и
затянулось. Докладчица работала гинекологом в Мадрасе, в составе отдела ООН
по контролю над рождаемостью. Создавалось впечатление, что детскую
смертность она почитала за несомненное благо. Прочие средства она отвергала:
от спирали пользы мало, таблетки не всем по карману, а женская стерилизация
- вообще сложная штука. Зато вазэктомию она расписывала так соблазнительно,
что Пупсер не знал, куда деваться, - приходилось постоянно скрещивать ноги.
Он уже клял себя за то, что пришел. И вот по заснеженным улицам он
возвращается в Покерхаус. В ногах слабость, в душе дурное предчувствие. Если
бы даже за стенами Покерхауса свирепствовал голод, Пупсер не мог бы
безвылазно торчать в колледже. Кроме Пупсера, в колледже аспирантов не было,
и он чувствовал себя одиноким. Студенты вели беспорядочную половую жизнь,
чему Пупсер завидовал, но подражать не решался. Преподаватели же по причине
импотенции вместо секса предавались обжорству. Кроме того, Пупсер был в
Покерхаусе белой вороной - на это Декан указал ему сразу по поступлении.
"Придется вам пожить тут, в колледже, проникнуться его духом", - заметил
последний. Аспиранты других колледжей жили в дешевых, но уютных комнатушках,
а Пупсеру предоставили чрезвычайно дорогие апартаменты в Бычьей башне, да
еще строго-настрого наказали соблюдать студенческий режим. Либо к полуночи
дома, либо узнаешь, что это такое, когда Кухмистер не в духе. А наутро, будь
добр, к Декану. Тот тебе задаст кучу нескромных вопросов. Из-за этих
допотопных порядков Пупсер жалел, что его приняли именно в этот колледж.
Особенно удручало отношение Кухмистера. Привратник держал его за чужака и
сыпал в его адрес такими оскорблениями, которые обычно приберегал для
лавочников. Пупсер пытался смягчить гнев Кухмистера, пробовал объяснить, что
Дарем - а именно там учился Пупсер - как-никак университет и что в 1380 году
в Оксфорде был даже такой колледж - Дарем. Все тщетно. Упоминание об
Оксфорде только усилило неприязнь Кухмистера.
было далеко. Поэтому Кухмистер сразу заимел на него зуб.
двадцати пяти час. Главные ворота уже заперты, а Кухмистер спит. Пупсер
замедлил шаг. Какой смысл торопиться? Все равно теперь гулять ночь напролет.
О том, чтобы разбудить Кухмистера, и речи быть не могло. Тот, конечно,
откроет, но зато проклятий не оберешься. Ничего, ему не впервой бродить по
ночному Кембриджу. Вот только миссис Слони, служанка, - с ней надо
поосторожней. Каждое утро она приходит будить Пупсера и, если увидит, что
кровать не смята, обязана доложить Декану. Но с миссис Слони можно
договориться. "Что такое один фунт по сравнению с разносом в деканате?" -
намекнула она после первой ночи скитаний Пупсера, и тот с облегчением
заплатил. Миссис Слони не подведет. Пупсеру она даже нравилась. Несмотря на
внушительные размеры, было в ней что-то почти человеческое.
Метель усиливалась, ночью на улице и замерзнуть недолго. Это уж точно. Так
же точно, как и то, что Кухмистера он будить не собирался. Придется
карабкаться через стену. Несолидно для аспиранта, но что делать - выбора
нет. Он пересек Тринити-стрит, в конце улицы Кайус повернул направо и по
дорожке вышел к задним воротам. Железные прутья на стене еще никогда не
выглядели так угрожающе, как в эту ночь. Но не оставаться же здесь, иначе
окоченеешь. Напротив ратуши он нашел чей-то велосипед, протащил его по
дорожке, приставил к стене и с превеликим трудом встал на него. Наконец-то
он руками схватился за прутья, отдохнул секунду и сделал последний рывок. И
вот он уже одним коленом на стене. Приподнялся, перенес свободную ногу через
прутья, нащупал опору и... прыгнул. Приземлился он удачно - прямо на клумбу.
Кое-как встал на ноги и уже было собрался шмыгнуть по тропинке, под сень
буков, как вдруг увидел тень. Чья-то рука легла ему на плечо. Дальше все
случилось само собой. Пупсер замахнулся и ударил что было силы.
Шляпа-котелок незнакомца описала в воздухе замысловатую дугу; Пупсер
пустился наутек. Не разбирая дороги, он бежал прямо по газонам, что
противоречило правилам Покерхауса: по газонам разрешалось ходить только
членам ученого совета. На гравийной дорожке лежал Кухмистер, он никак не мог
отдышаться. Пупсер пулей вылетел в ворота, ведущие во двор. На бегу он
оглянулся и увидел на снегу темный силуэт. А вот и подъезд, вот и его
комната. Пупсер запер дверь и, тяжело дыша, затаился в темноте. Не иначе,
как он Кухмистера ударил, кроме него, котелок никто не носит. Итак, он
совершил нападение на привратника Покерхауса, заехал ему по физиономии.
Заехал так, что тот упал как подкошенный. Пупсер подошел к окну и стал
всматриваться в темноту. Только сейчас он понял, что свалял дурака. На дворе
снег, следы его выдадут. По ним Кухмистер придет прямо к башне. Но
привратник как в воду канул. Может, он все еще лежит там без сознания?
Может, он до сих пор не может прийти в себя? Пупсер вздрогнул - это
происшествие еще раз показало, насколько сильно было иррациональное начало в
его натуре и какими бедами оно грозит человечеству. Секс и насилие, как
сказала сегодня докладчица, суть два антипода, которые способны обречь мир
на верную гибель. Теперь Пупсер понял, что она имела в виду.
Надо помочь бедняге, а там пусть делают, что хотят. Нападение на привратника
- дело серьезное, могут и из университета попросить. И не закончить ему
диссертацию на тему: "Ключевая роль выпечки грубого ржаного хлеба во внешней
политике Вестфалии XVI века". Ну, будь, что будет. Он открыл дверь и
поплелся вниз по лестнице.
Затем смахнул снег с жилетки и пиджака. Правый глаз опухал все сильнее.
Силен, щенок. Вон какой фонарь посадил. "Стар я стал для такой работы, -
буркнул Кухмистер с гневом, к которому примешивалось восхищение. - Но
ничего, все равно поймаю". Он пошел по следам, пересек лужайку и по дорожке
вышел к воротам, ведущим во двор. Глаз до того распух, что почти ничего не
видел, но Кухмистер про него и думать забыл. Не думал он и о том, как
поймать виновника. Мысленно он перенесся в далекое прошлое, в дни его
молодости. Когда Кухмистер впервые переступил порог колледжа, старший
привратник, старый Сукноу Балл, сказал: "Коли не поймал, так и не
закладывай". А что было верно тогда, верно и сейчас. Он минул ворота,
повернул налево в арку и направился к себе. На двери спальни висело зеркало.
"Ну и фонарь, дорогу освещать можно", - подумал Кухмистер, осматривая
распухший глаз. Ну ничего, приложить кусок сырого мяса - и все пройдет. Надо
будет взять с утра на кухне. Он снял пиджак и принялся расстегивать жилетку,
как вдруг кто-то отворил дверь сторожки. Кухмистер быстро застегнул жилетку,
накинул пиджак и прошел в кабинет.
и скрылся под аркой. Что ж, по крайней мере он не остался лежать на снегу,
Перумов Ник
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Юрьев Сергей
Зыков Виталий
Беляев Александр