в одну плоскость. А другие комнаты, коридоры, лестничные площадки уже
преобразились в ровную поверхность. Все неживое стало просто поверхностью,
а живое...
яйцевидными телами. Эти овоиды лежали неподвижно или катились по разным
траекториям, словно гонимые сильным ветром. Они были пронизаны множеством
темно-красных прожилок потолще и потоньше, поэтому еще смахивали на
искусно подстриженные кусты. Летягин, как моряк, умел пристально
вглядываться вдаль, и, сейчас, он не мог не заметить, что линия горизонта
очень тесная, доступна для обозрения лишь небольшая часть звездного неба.
А потом заметил: имеется и второй горизонт - далеко внизу. Там поверхность
уходила во тьму, вернее в матово-черную бездну. А когда Летягин заметил,
что у этой самой поверхности имеется сильный наклон, наблюдаемая картина
стала напоминать воронку. После чего оставалось проследить, что большая
часть бедолаг-овоидов катится не куда-нибудь, а в преисподнюю - давящую
чернотой горловину воронки.
Он, стараясь дышать глубже, опустился на четвереньки и встретился со своим
отражением - под ним как раз оказалось его старое доброе зеркало. Оттуда
пялилась отвратная даже на самый либеральный взгляд тварь. Плоское тело на
четырех изогнутых лапах, вместо шеи бугор, сплющенная голова и "морда
лица" с зубастой смертельной улыбкой. От отвращения Летягин упал на живот
и отражение представило существо безглазое, безмордое, с телом, как
отрубленный язык, с каким-то отверстием впереди и отверстием сзади.
жаловаться... А вот твои товарищи работают."
безмордые твари, не то личинки, не то пиявки. Улучив момент, они прилипали
своими отверстиями к овоидам и, понежившись тесным общением, пускали их
катиться дальше по прежней траектории, но уже в изрядно отощавшем виде.
Летягин поискал того, кто еще мог отразиться в зеркале, и понял, кроме
него, больше некому. Новый облик настолько противоречил с сидевшими где-то
глубоко в нем представлениями об образе и подобии, что вызвал страшный
приступ дурноты. Летягина рвануло изнутри, выворачивая наизнанку...
Летягин открыл глаза и увидел грязные половицы. "Вроде только вчера мыл
пол. Уборщица я, что ли?" Он сел. Машинально обернулся к зеркалу. Ничего
там не нашел, кроме опухшей скверной физиономии, которая пригодилась бы
разве что художнику-абстракционисту. И срисовывать не надо, достаточно
сделать отпечаток. А за рамкой картины остались бы зуд по коже, ломота в
костях и гудение в голове в унисон сливному бачку. "Всю ночь пролежал на
полу. Вчера, наверное, не меньше двух фугасов принял. Хорошо хоть не
обмочился, а то бы еще простуду подхватил и оскорбил свое человеческое
достоинство". Все-таки самого худшего он избежал, и поэтому было немного
приятно.
ворс ковра, какой-то пес и почему-то Геродот. Летягин подумал, что ему
известно о Геродоте. Клятва Геродота? Нет, вроде не то. Отец географии -
точно. Отец, это хорошо, но писал о каких-то людях с песьими головами или
даже безголовых. Или не он? Вдруг дошла напряженка момента. До всякой чуши
ли ему сейчас? Аттестация на носу, техпроект заваливается. И еще народный
суд, чья-то короткопалая рука уже достает из ящика массивного стола папку
с надписью "Летягин".
человек поднялся тяжело, как пень, поддетый зубом экскаватора, и вступил
грозным шагом на кухню, где хранились товары первой необходимости, не
нуждавшиеся ни в какой кулинарной обработке. Обычно он заглатывал их
механически, до чувства легкой дурноты.
- и ничего. Раз-два-три. И не получилось. Все потуги были напрасными.
Кусок не лез в горло. А голод становился при этом не меньше, а больше.
Хотелось чего-то такого, чего не было вокруг. Летягин в изнеможении
привалился к стене. Он решил, что случился шизовый заскок. Не мог он, еще
вчера в общем-то нормальный человек, уписывающий колбасу за обе щеки,
превратиться за одну ночь в проклятого патриотической печатью
кришнаита-вегетарианца или подозрительного йога-сыроядца. Нет, он доложен
быть в порядке. Организм сам себя обманывает, ведь обманывают же себя
глаза, нос и уши. Сейчас надо выйти на улицу, где кислород, озон, где все
пройдет.
не отличался от остальных людей. Вначале. Потом, правда, остановился и на
собственное удивление прилип к витрине мясного отдела магазина, на
которой, естественно, вместо мяса висели соответствующие картинки.
Очертания и названия кусков мало соответствовали направлению критического
реализма, и уж тем более цвет, фальшиво бодренький, красный-красный. Но
именно он и привлек внимание Летягина, вернее, какой-то его части. Та
самая часть пришла в восторг и разговелась грезами, отнюдь не
свойственными Летягину в целом. Мыслеобразы стали обволакивать его,
образуя панорамный кинозал на одну персону.
на этом фоне рану, из которой сочился дымный алый ручеек. Из глубины
булькающей, как наваристый борщ, мглы вылетали и лопались пузыри, открывая
грубые ноздри, ощеренные пасти, низкие морщинистые лбы и срезанные
дегенеративные подбородки. Рожи изо всех своих подлых сил лезли к тельцу.
Бодая друг друга, скуля от нетерпения, припадали к ране и ручейку, жадно
хлебали - и утончались, светлели. Вырисовывались изящно очерченные носы и
подбородки, гладкие лица, узкие злые губы. Летягин почувствовал, что некой
частью и он находился там, в видении, и ему тоже надо. Это было подобно
включению штепселя в розетку. Он на одно мгновение поддался порыву, всего
на одно мгновение, и...
назад и ощутил спиной обращенные на него взгляды прохожих.
ненасытные...
похожа. Из табуретки, наверное, гонит, Самоделкин хренов...
наружность Летягина, смешком встретил протянутый в открытом виде служебный
пропуск.
себе в карман, - пойдем-ка в отделение, - и положил гирю ладони на плечо
Летягина.
в ожидании "обслуживания". Как и большинство хороших вопросов, этот не
имел грамотного ответа.
где сидел участковый - лейтенант Батищев, и представил как
бездокументного, пьяного гражданина, желающего разбить витрину.
затараторил задержанный, пытаясь произвести благоприятное впечатление, -
образование среднее специальное, родился в поселке Горловка
Лебяжинского...
- видишь, тут люди работают.
задал первый вопрос после того, как исписал полстраницы.
Тимофеевич, никогда у вас, так сказать, на учете не стоял.
лейтенант. - Взяли бы мы тебя на контроль раньше, сегодня бы ты не пытался
у нас витрину разбить и, может быть, вообще находился в другом месте...
Постой! Летягин, говоришь, тебя зовут...
проследовала до остановок под названием "Потыкин" и "Дубилова". Так,
Летягин, потыкинский дружок, плохой квартиросъемщик, вредящий соседке -
миленькой пампушке Дубиловой.
через психологически тяжелых для Летягина полчаса.
были вы прописаны на занимаемой вами жилплощади. Где вы находились 25
апреля 19... года?
проделал Потыкин.
Корнев Павел
Василенко Иван
Самойлова Елена
Херберт Фрэнк
Белов Вольф
Херберт Фрэнк