Чтение 4–й страницы книги ~Убойный сюжет~

Директор закашлялся и немножко зарумянился.

- Это мы тоже не можем. Рукопись пропала. У нас прорвало водопровод,
и ее залило, так что пришлось выбросить. Знаете, какое тут у нас старье. И
трубам и машинам по пятьдесят лет, есть даже ровесники Октября. Но
демократы все равно виноваты, налогами душат...

Я уже хлопнул дверью. Итак, с книжкой Неелова покончено. Мне даже
второй экземпляр романа не найти, потому что и квартира Степина опечатана,
и все бумаги грабителями-убийцами унесены прочь... Ладно, надо хотя бы
папашу навестить, купить коробочку приличных конфет, бутылочку
красненького, да и распить с расстройства.

Зашел я в лабаз, а там непривычное столпотворение, года три такого не
видел. Но пока в толпе маялся, стала ясна причина и возникновения
очередины, и появления на улицах людей с авоськами. Мне бабки с охотой
поведали, что из-за аварии на шоссе подвоза харчей не будет дня три, а то
и больше. Вот все и спешат отовариться, причем прикупить побольше. Да
только цены сразу подскочили раза в полтора.

Оно и понятно, когда граждане по какой-то причине желают приобрести
товара больше, чем его имеется в наличии, тот либо исчезает с прилавка и
начинает перемещаться окольными путями (социалистический вариант), либо
подскакивает в цене (рыночный вариант).

Однако, когда я своей коробочки и своей бутылки добился, то мысли
перешли на более высокий уровень. Кто все-таки моего дружка угробил? Был
он человек тихий и безобидный, значит, не мог кого-нибудь смертельно
оскорбить или отбить у кого-то красотку. И вообще у нас не Кавказ, особых
проблем с честью не возникает. Имущество Степы тоже не должно было вызвать
пристального интереса. Ни долларов, ни акций на предъявителя - Степа ничем
кроме чтения и сочинительства последние пару лет не занимался, а значит
жил бездоходно. Да, имелись классические приметы скромного советского
благополучия - ковер на стене, "горка" с хрусталем, телевизор "Славутич" и
магнитофон китайской сборки. Однако нынче они являются предметом
вожделения разве что какой-нибудь сявки или бомжа. Но тут сразу возникают
вопросы, откуда у сявки огнестрельное оружие, и почему бомж не содрал
ковер с гвоздя и не вытащил хрусталь из "горки"? Зато были утащены не
нужные ни одному здравомыслящему грабителю бумажки из стола. Из
материальных ценностей просто схватили, что поближе стояло и полегче
весило. Инсценировка что ли какая-то?

Но как быть с похищенными бумажками, среди которых, возможно, имелся
второй экземпляр книги? Кому мог понадобится роман? Только
писателю-профессионалу. Признанному писателю, которому легко
опубликоваться и выбить из издателя приличный гонорар. Признанному, но
исписавшемуся, у которого уже своя башка не варит. А роман Неелова вполне
мог быть бойким, хорошо сбитым и потенциально кассовым. Сейчас, говорят,
детективчики, замешанные на родном материале, покупаются куда охотнее, чем
заморские чейзы и спиллейны.

Тогда единственным претендентом на нееловский роман является...
Цокотухин. Прочитал он молодого автора, погладил по головке, потрепал
вихры, посоветовал кое-что доработать, потом затормозил дело в типографии,
угрохал молодого автора чужими руками, забрал последний уцелевший
экземпляр романа. И...

Цокотухинский дачный дом находился на самой окраинной улочке
Свердловска-37, на Нейтринной.

Улочка окраинная, но дома тут стояли самые шикарные, с участками,
обнесенными высоченными оградами.

Я подумал, как мне лучше представиться матерому детективщику. Лучше,
наверное, молоденьким зелененьким издателем, который ищет, как
подластиться к старому испытанному литературному коню.

Ограды здесь были хоть и высокие, но решетчатые, с просмотром. Я
позвонил - там и кнопочка имелась возле калитки, - а когда никто не
откликнулся, просунул свой рот между прутьев решетки.

- Эй, господин Цокотухин, товарищ писатель, давайте побеседуем,
разрешите прогуляться по вашей дорожке.

В ответ писатель все-таки возник на крыльце. Вид у него был
разъяренный.

- В третий раз за сегодняшний день. Запомните, сволочи, этот дом был,
есть и будет моим.

Вот так высказывание. Кто его, интересно, раздразнил?

- Вы что, товарищ Цокотухин, не того съели на обед?

- Ну сейчас я тебе помогу запомнить мои слова.

Грозный писака стремительно скрылся в дверях и наступила краткая
пауза. Она завершилась тем, что Цокотухин вернулся с охотничьим ружьем,
которое стал недвусмысленно наводить на меня.

Я вовремя понял, что не успею чего-либо ему объяснить. Хотел было
припустить вдоль улицы, но потом вспомнил - я же на машине, и мотор у нее
заводится вмиг. Юркнул в кабину, повернул ключ, и в тот момент, когда я
рванулся с места, матерый литератор пальнул. Вначале я усек только одно
обстоятельство - Цокотухин в мое тело не попал, чем меня премного
обрадовал.

Спустя секунд десять я сообразил, что попал он в машину, а еще через
пол ста метров движение мое прекратилось. Я выбрался из кабины - так и
есть, в капоте дырка, карбюратор просквозило пулей двенадцатого калибра. А
вдруг этот зверь сейчас побежит за мной по улице, чтобы добить?

Буксир бы мне. Полцарства за буксир! Откликнувшись на мольбу и
воздетую руку, рядом затормозил джип "Тойота". За его рулем сидела весьма
приятная дамочка.

- Послушайте, леди, я бы попросил вас, то, что мужчина у женщины
просить не должен. Не могли бы вы отбуксировать меня на Нейтронную улицу.
С меня "шанель номер пять".

Без долгих слов она вышла и стала разматывать буксирный трос. Вот на
такой женской тяге я и добрался до папашиного дома.

Владелица "Тойоты" уже хотела трогаться с места, когда я снова
напомнил.

- Девушка, с меня "шанель номер пять".

Она отрицательно мотнула головой.

- Тогда бутылка "бургундского".

Опять отрицаловка.

- Может, стакан компота?

- Вот это подходит.

Я тут же послал выскочившего папашу подсуетиться насчет угощения и
усадил дамочку в кресло-качалку в наиболее ухоженной части садика. Обзор
нижней части дамского тела оказался как всегда отличный. Некоторым
нравятся мясные бабы, у которых все выпирает, но только не мне. Так вот,
новая знакомка была в моем вкусе, аккуратненькая барынька.

- Мне показалось, что на улице Нейтринной кто-то в кого-то стрелял, -
ехидно припомнила она. - Судя по дырке в капоте, стреляли в...

- Этот "кто-то" чуть-чуть, самую малость, пальнул в меня. Наверное,
обознался. Такое еще случается.

- Вы не хотите сообщить куда следует? - спросила дамочка.

- Я не ябеда.

- Странная молчаливость. Вы случаем не мафиози? - уточнила она.

- Ну просто... мне немножко не везет в этом городе. Впрочем, моему
корешу Степе Неелову не повезло всерьез. Когда я приехал из Свердловска,
он был уже трупом, тем не менее милиция как-то косо на меня посмотрела. Я
опасаюсь, что второй сомнительный эпизод может испортить мою биографию.

- Я знаю о деле Неелова. Я даже читала его последний опус. - Дамочка
довольно активно втянула притащенный моим папашей компот. Мне показалось,
что старый алканавт все-таки добавил в него ликеру - для "скусу".

- Значит, вы трудитесь либо в ментовке, что маловероятно, учитывая
ваш вдохновенный вид, либо в местной газете, - предположил я. - Ага, вы -
журналистка. Ну так что будете писать насчет этого подлого дела?

- Ничего, пока не будет раскрыто, - довольно безразлично
отреагировала дамочка.

- Странно, учитывая, что ваша газетка любит вставить московским
властям за разгул криминала. Так какие соображения у вашего начальства?

- Я и есть начальство, зам главного редактора, Елена Тархова.

- А я, кстати, Леня, какое приятное созвучие у наших имен.

- Так вот, Леня, мы попеняем московским властям, когда момент
настанет, ну а... в городе должны быть вполне уважаемые люди.

- Такие, как начальник ГУВД. Я понял, если что не ладится, надо
свалить на дурную Москву, если же что-то тип-топ получается, значит, наши
городские начальники отличились. Отличная тактика, учитывая, что во всем
городке и его окрестностях ничего кроме вашей газеты приобрести нельзя.

- Центральная пресса и даже Свердловская слишком дорого встанут за
счет подвоза... А Москву нам действительно любить не за что.

- Да уж, все местные оголодали так, что задницы паутиной заросли, -
"поддакнул" я.

- Все не так просто, как вам хотелось бы. Раньше население нашего
городка относилось как бы к высшей касте. Кто-то без дела ерзал на своем
рабочем стуле, кропал там стишки, выпиливал лобзиком, размышлял о летающих
тарелках, но зарплату и все такое имел, кто-то вымучивал диссертацию,
кто-то неторопливо делал науку, годами что-то изобретал, проталкивал,
ждал. А сейчас надо ежесекундно мельтешить. Не подвертишься сегодня,
завтра будешь в обносках ходить. И все знают, кто в этом виноват.

- А также кое-кто знает, на чем держалось благополучие вашей высшей
касты. Вначале жила она на горбу у селян-крестьян, которые до пятьдесят
пятого года от голода пухли, танцевала на хребте у зэков, от которых
только лагерная пыль осталась. Жировала ваша каста за счет работяг, у
которых вся жизнь проходила между станком и фугасом бормотухи.

- Да уж, а сейчас у них в животе "смирновская" булькает, когда они по
чужим огородам картошку выкапывают, чтобы зиму протянуть... - огрызнулась
госпожа Тархова.