Чтение 4–й страницы книги ~Змеиное молоко~

любим мы городских!". Тогда обнял его старый герцог и говорит, что, мол,
алайским крестьянином крепка земля наша, бейте их сколько влезет, только
подати в срок платите...

- А с какой радости их слушать-то стали? - спросил Гигон, пропустив
мимо сознания всю эту в высшей степени занимательную историю.

- А кого больше слушать? Небось из ваших-то никто не приехал, - шофер
осекся.

- Некому было приезжать, - сказал герцог. - Они тут власть делили.

- Вот пакость, - сказал шофер. - Ты смотри - весь бетон снесли, как
же мы поедем? И когда успели, кому теперь бомбить?

Действительно, впереди вместо пусть плохого, выбитого и раскрошенного
бетона, тянулась полоса грязи, в которой утонул даже гравий подушки. На
первых же метрах машина взревела, основательно, до ступицы, зарывшись в
жидкую дорогу.

Герцог покорно взялся за ручку дверцы, но Гугу взревел:

- Сиди, зараза, без тебя обойдемся, бери баранку - весу-то в тебе
против моего...

И сам вылез и заорал:

- Эй, покойнички, вылезай - в землю ложиться будем!

Было слышно, как в фургоне завозились легко- и тяжелораненые. Кряхтя
и стеная, они с удивительной легкостью и проворством вытолкнули грузовик,
начали таскать с обочин бревна, камни, обломки бетона и подкладывать их
под колеса. Герцог только головой мотал да успевал выруливать, куда надо.

Солнце поднялось уже довольно высоко. По обе стороны дороги тянулся
лес, и все верхушки у всех деревьев были срезаны на одной высоте, словно
гигантская бритва просвистела в воздухе. Герцог попробовал прикинуть, что
же за боевые действия тут велись - и не определил. Зато определил, что
впереди белеет какое-то строение.

- Гугу, - перекрывая рев мотора сказал он. - Кажется, блок-пост
впереди...

- Зараза, - сказал шофер. - Снова в одиночку придется... Эй,
покойнички, давайте-ка назад в гробик!

Раненые охотно полезли в фургон, отчего машина основательно осела.

Так, под рев мотора и Гугу, они кое-как добрались до вагончика,
крашеного белым, и долго еще ждали, когда оттуда соизволит выйти
какое-нибудь начальство.

- Они, падлы, дорогу и разорили - чтобы к ним на скорости не
подскочили да не перестреляли, - сказал Гугу. Бинты на его голове были
густо заляпаны грязью, да и перчатки на руках уже не были белыми.

- Ну и глупо, - сказал герцог. - Мы бы уже сто раз их обошли и
тепленькими взяли.

- Стратег, - уважительно сказал Гугу. - Прямо маршал Нагон-Гиг.

Из вагончика вальяжно, почесывая все места, вышел человек в
солдатской форме, типичный дикобраз. Размерами дикобраз не уступал шоферу,
но весь был какой-то рыхлый, белесый и вроде даже бы заплесневелый.
Плесенью от него и несло.

- Бумаги давай! - потребовал он.

- Зачем тебе бумаги? Ты же неграмотный, - сказал герцог, но бумаги
подал. Дикобраз сделал грамотное лицо и долго изучал документ, шевеля
губами.

- Что в фургоне? Оружие? Наркотики? Бабы?

- Бабы, бабы, - сказал герцог. - Иди потрахайся.

Дикобраз обошел машину, лязгнул дверцей фургона и вернулся на
удивление быстро.

- Да вы с ума сошли! Вы же их не довезете! Лучше давайте их здесь
пристрелим, чтобы не мучились...

- Добрый какой, - сказал Гугу. - А разве у вас в столице не знают,
что доктор Магга придумал лекарство от всех болезней?

- От всех? - не поверил дикобраз.

- От всех, - подтвердил Гугу. - Кроме дурости твоей.

- Змеиное молоко! А сам-то ты кто такой? Морду замотал, чтобы беглого
аристократа не узнали?

Гугу заревел еще сильнее того, как ревел, выталкивая машину. Он ревел
о том, как трижды горел в бронеходе в то время как господа дикобразы
отсиживались в окопах, о нравственном облике господ дикобразов, о
некоторых особенностях интимной жизни господ дикобразов, о поведении жен
господ дикобразов во время войны, о благороднейшем происхождении детей
господ дикобразов, о том, как господа дикобразы...

- Ой, хорошо... - сказал заслушавшийся дикобраз. - Штатскому человеку
и не понять, как хорошо. Да, аристократы так не могут, один генерал Дрыгга
мог, за это они его и извели, сволочи...

В это время дверь вагончика снова распахнулась, оттуда показалась
качающаяся фигура в черной шинели и зеленом колпаке.

- Ох, яйцерез мой оклемался, - с испугом сказал дикобраз. - Ко мне
яйцереза приставили для верности, вот я его и пою всю дорогу, чтобы не
донес... У вас выпить есть? Не себе прошу, вам же лучше...

Герцог с сожалением достал из бардачка фляжку и протянул дикобразу.

- Есть, есть у них! - радостно заорал дикобраз в сторону вагончика. И
добавил негромко: - Вы проезжайте быстрей от греха, а то он тут с похмелья
у меня человек пять расстрелял...

Гугу не надо было долго уговаривать.

- А чего мы его не убили-то? - с удивлением спросил он, когда
блок-пост остался позади.

- Мы же не яйцерезы, - сказал герцог.

- Яйцерезы, не яйцерезы, а только они у меня, когда порядок наводить
станем, эту дорожку будут языками вылизывать.

- А ты веришь, что станем порядок наводить? - спросил герцог.

- Возил бы я тебя иначе, котяра! - ответил Гугу и сунул в рот дорогую
сигарету из личных запасов герцога Алайского.

Скоро внизу, в долине, показалась и столица. Дым стелился над ней,
дым от многочисленных пожаров, и не все из них мог погасить дождь. Серая
ладонь дыма принакрыла развалины герцогского дворца, громаду торгового
центра, сгоревшие сады, шестигранник министерства обороны, взорванный мост
через Иди-Алай, исторический музей, построенный безумным архитектором в
виде древней усыпальницы, стадион боевых искусств на триста тысяч
зрителей, старинный театр, который по привычке именовали Императорским,
заводской район, откуда в основном и поднимались клубы дыма, и страшно
было даже представить, что может гореть, скажем, на фабрике синтетического
топлива, поскольку компоненты были сплошь токсичные - а надо всем этим
торчал из дымного покрывала согнутый гвоздь Радиобашни.

Они проехали последний рубеж обороны - рубеж, который так и не
понадобился, зато кому-то очень понадобилось привести его в полную
негодность. Тут и там валялись сорванные взрывом боезапаса башни врытых в
землю бронеходов, колпаки дотов, изготовленные из армированного бетона,
были расколоты ударами чудовищной силы, словно вышел из моря пацифист
ростом до неба и принялся приводить в исполнение свою давнюю мечту.

Может, это и к лучшему, подумал герцог, по крайней мере, въезд
свободен, если только, конечно, наши далекие друзья не привезли сюда
что-нибудь посерьезнее... Хотя не должны бы, это против их принципов.

На блок-постах их останавливали еще дважды, но в первый раз Гугу
снова провел словесную артподготовку, и помогло, а во второй раз бородатый
яйцерез, вполне грамотный, стал очень пристально приглядываться к герцогу,
но тут один из раненых в фургоне издал столь жалобный предсмертный вопль,
что проняло даже яйцереза.

Они доехали до условленного места. Гугу загнал машину во двор.
Похоже, что жильцы покинули этот район, и понятно - район был
аристократический, престижный. Все тут уже на десять рядов разграбили, а
чего утащить не смогли - расколотили. Посреди двора стояла бывшая
скульптура Морской Девы работы самого Тругга. От скульптуры остались одни
ласты на постаменте. Герцог бывал раньше в этом доме.

Их встретил бывший капрал дворцовой стражи, немолодой и небритый
мужик с подбитым глазом. Герцога он, конечно, узнал, несмотря на стриженую
голову и грязно-зеленый халат санитара, но виду не подал, потому что виду
подавать было нельзя, только вздохнул глубоко и выкатил из-за угла
мотоцикл "Прыгунчик", некогда принадлежавший хозяйскому сыну. Герцог и
мотоцикл узнал. Не новый, но шикарный, со всеми хромированными
причиндалами и очень мощный. Как раз на таких сейчас и катались оборванцы.

- Располагайтесь, - сказал герцог шоферу, и тот выпустил
истосковавшуюся раненую братию из фургона. Братия выстроилась в шеренгу по
росту, хотя рост у всех был примерно один, соответствующий стандарту
личной гвардии герцогов Алайских. - Ждите меня до вечера. Если не
вернусь... - он подумал и продолжил: - Значит, не вернусь. Тогда капрал
выводит вас из города по своему усмотрению.

Он еще раз осмотрел Гугу, оценил свою работу. Издали сойдет. Да и
вблизи сойдет, ведь времени присматриваться не будет. Не должно быть.

По городу бродили какие-то самодельные патрули, иногда со страху
стреляли по окнам, в которых им чудились снайперы старого режима. На
Цветном кольце его остановил патруль настоящий - двое полицейских и
яйцерез на спецмашине.

- Угог, - прочитал в герцоговом документе яйцерез. - Это где ж такие
имена дают - Угог? В карательных отрядах, наверное?

- В школе младших лекарей, - спокойно ответил полковник Гигон. - Тут
же написано.

- Ты погляди! - всплеснул руками яйцерез. Он был, точно, не кадровый,
а сидел всю жизнь в какой-нибудь пивнухе да ждал, не поставит ли добрый
человек кружечку. - Кого ни возьми - то санитар, то дворник, то
парикмахер. Только защитников кровавого режима не сыщешь. Поедем-ка в
участок, там разберемся...

Видно было, что полицейским, как и дикобразу, стыдно водиться с
подобным типом - полицейские не попали на фронт по причине преклонных лет.