растянулось, словно медовая капля, падающая из ковша, ничего не
происходило, и богатырь напугался: что, если смерть такая вот и есть - все
понимаешь, а сделать ничего не можешь?
тихое потрескивание, и вот со всех сторон охватила его колючая и душная
шуба, и стал ожидать он последнего страшного удара заостренных кольев, но
так и не дождался. Тут уже не время замедлилось, а падение, скоро оно
совсем прекратилось, и молодца даже подбросило невысоко кверху, а потом
гора сухого сена окончательно приняла его.
Жихарь, и тут его с великой силой ударило по спине. Жихарь схватился за
ушибленное место, потом, к своему удивлению, нащупал знакомые изгибы
золотой ложки.
- на его место тяжко рухнуло чье-то тело. "Должно быть, Фуфлея-покойника
бросили, - решил Жихарь. - Теперь людям и вправду велят говорить, что я его
зарезал ядовитым ножом - срам какой..."
самой головы и вообще это не Фуфлей, а кожаный мешок, от которого вкусно
пахло вареным, печеным и даже хмельным.
богатырь, но, как всегда после опасности, в животе забурчало, он развязал
мешок, взял прямо сверху жареного гуся и как-то незаметно для себя обглодал
до последней косточки. Жить стало лучше, жить стало веселее. Надо было
как-то устраиваться, а там, глядишь, и выбираться. Над головой голубел
кружок неба. Да и мрачная песня дружинников ласкала ухо - на своих поминках
побывать всякому лестно.
громко пожаловался на остроту кольев и соседство многочисленных мертвых тел
и разных чудовищ. Конечно, проверить вряд ли кто осмелится, но если князю
заблажит...
стол, поди, вернулись, поминать будут", - позавидовал Жихарь и ласково
погладил варяжий мешок. По бульканью он определил деревянную флягу с пивом,
достал и приложился, поминая себя добрым словом. Питье надо беречь, вовремя
вспомнил он. Пора бы и оглядеться.
между ладоней и стал сильно тереть. Такое не всякому по плечу, но молодой
воин долго этой хитрости учился у Кота и Дрозда в глухом лесу. Мало-помалу
сухая трава затлела, а потом и пламя показалось. Жихарь скатился на землю -
было довольно высоко - и удивился: кто же это заготовил тут такую пропасть
сена и зачем? Никаких мертвых тел и тем более чудовищ поблизости не
валялось.
внимательно следя, не колыхнется ли пламя. Ходить пришлось долго, то и дело
возвращаясь к стогу за новой долей сена. Сверху ведь его свалить не могли,
значит, как-то по-другому доставили. Огонь и дым устремлялись вверх, но
наконец потянулись и в сторону. Жихарь пошел, куда тянуло, и наткнулся на
решетку. Решетка закрывала не какой-нибудь собачий лаз, а добрую дверь.
Жихарь покрутил в руке сорванный замок и сдвинул решетку. Из прохода сильно
тянуло холодом.
там страхов и пересудов! Огненного змея заподозрят! Яма - она и есть Яма,
недаром у далеких предков в жаркой стране за Зимними Горами бог смерти так
прямо и звался: Яма... Да князь Жупел со страху убежит к тестю в Грильбар!
лететь? Жихарь сплел толстый жгут сена, воткнул его в стенную трещину и
зажег. Потом, не торопясь, разложил щедрые дары скопидомного варяга и
честно поделил пополам, оставив долю грядущему бедолаге. Может, князь с
княгинею прямо сегодня сюда еще кого-нибудь ввергнут? Залез обратно на стог
и взбил сено, чтобы мягче было падать. И сверху заметил, что колья тут все
же были, но кто-то их выдернул и рядком поставил к стене - добрый десяток.
Богатырь скользнул вниз, выбрал пару кольев: один для факела, другой для
драки. Обрывком железной цепи подпоясался - тоже пригодится. Все было
готово к походу в неведомую тьму.
же спровадит сюда всю дружину - добивать преступного обидчика. А они увидят
ход и кинутся в погоню. Придется погодить.
тех же Кота и Дрозда. Разбойники без чар не живут. Он наковырял глины из
стены и с сожалением размочил ее пивом. Из глины он как попало вылепил
человечка, стараясь, чтобы тот походил на него самого, но человечек все
равно получился страхолюдным. Указательным пальцем лепила проколупал в
глиняной головке разинутый рот. Потом прокусил до крови мизинец и смочил
кровью лоскуток, не пожалев нарядной рубахи. Лоскуток он воткнул болванчику
в грудь, где полагается быть сердцу, слегка полюбовался на свое творение и
подсадил его на верхушку стога.
рту полились наверх жалобные сетования и причитания, перемежающиеся
проклятиями вероломным друзьям. Выражался глиняный при этом столь
забористо, что многие хулительные слова не были знакомы и самому Жихарю.
Голос, конечно, был мертвый и противный, но чего и ждать от человека,
пронзенного осиновыми кольями?
тронулся в путь.
многоборцев его выкопали в свое время на случай осады, а потом забыли, хотя
вряд ли: уж такой храбрец, каков Жупел Кипучая Сера, знал бы наверняка.
Значит, не старые люди рыли; во-первых, за столько лет тут бы все давно
обрушилось и осыпалось, а во-вторых, разве под силу человеку проложить
такой ровный и круглый ход? Словно огромный земляной червь его проделал,
вон и бороздки на стенах...
за ходячего мертвеца, или за живого покойника, или, чего доброго, за бойкий
труп примут. Потому что после смерти человеку, если он не желает спокойно в
земле отдыхать, только в этих трех видах обретаться и можно. Ходячий
мертвец людям без толку и даже опасен, потому что его под землей научили
сосать кровь; живой покойник неприятен, поскольку приходит по ночам и
вещает самую горькую правду, а кому она нужна; бойкий же труп обязан
указывать людям клады, а они, увы, не во всякой местности зарыты.
лишку, только пугателей и без Жихаря хватает. Молодому бойцу редко
приходилось сталкиваться с Замогильным Людом, но воспоминания остались
самые поганые... Надо было в сене-то порыться, найти сухую полынь, траву
окаянную, бесколенную, на всякий случай - умруны ее не терпят...
Нурдаль Кожаный Мешок, и мешком в доказательство потрясти, только ведь и
там не мед - зря, что ли, варяг поперся в такую даль искать службы у лютого
князя?
битвы, в которой погибли чуть ли не все люди на свете, снова поднимаются из
руин древние державы, и умелому воину всегда найдется дело, только ведь
жарко у них, и сидеть придется, не по-людски скрестив ноги, и на пупок свой
пялиться, словно в нем есть что-то хорошее.
из обожженного кирпича, охраняющую Чайную Землю. Перелезть через эту стену
- полдела, только что за ней? Раскосые насельцы этой земли ловки драться
без оружия, но против доброго кулака не дюжат. Скучно. В один час ложатся,
в один час встают, детей зачинают по указу...
гордый, все прочие племена почитающий дикими и подвластными. Вот туда бы
двинуться, обломать им рога.
как на беду, ведет все ниже и ниже...
огоньков. Не в добрый час помянул он про Замогильный Люд. И что
удивительно: пламени эти глазки вовсе не отражают, сами по себе светятся,
словно гнилушки. Кто же это будет из троих возможных?
бойкий труп: у того из носу текут бесконечные сопли, и если утереть их
чистым наговорным платком, тут он тебе в благодарность покажет клад. И не
живой покойник, а то бы еще издали начал перечислять пронзительным голосом
многочисленные Жихаревы грехи и преступления, пока не застыдил бы до
смерти. Стало быть, ходячий мертвец-кровопивец.
острием вперед. Умрун был недавний, ядреный, на нем еще одежда не успела
истлеть; вот оружия не было и не могло быть, к счастью или к сожалению.
Волосы белые, а лицо молодое и даже румяное, борода отросла до пояса,
ногтей под землей тоже никто не стрижет.
длинные и широкие, и непонятно даже, как они в этом рту помещались. Зубы
располагались в два ряда и ходили ходуном - слева-направо, справа-налево.
Такому хорошо грызть решетки и кандалы.
противоположной вогнутой стенке и как-то ловко принял телом ее изгиб.
Умрун скользнул по стенке в сторону - туда, откуда пришел Жихарь. -
Иди-иди, - велел воин. - Все равно тебе там ничего не обломится. Нынче
умрунов кормить не велено - живым не хватает...
Эриксон Стивен
Флинт Эрик
Афанасьев Роман
Гуревич Георгий
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия