Чтение 4–й страницы книги ~Человек по имени Беда~

постепенно сматывая ее в клубок.

"Вы думаете, жрица должна много знать? Быть в курсе всего и вся? Это
компьютер в курсе, отдел информации - в курсе. А жрица не должна ничего
знать, - говорил Белза, наставник пифий в Оракуле. - Рассудок пифии должен
быть пуст. Если угодно, любая хорошая жрица безумна. Знание - я имею в
виду, конечно, не Орфическое Знание - ИНФОРМАЦИЯ должна ПРИСУТСТВОВАТЬ в
жрице в растворенном виде. Она должна пропитывать вас, как вода
промокашку. Существовать вне рассудка. В ТЕЛЕ, не в мозге".

Белза запрещал делать записи. Только наизусть. Он требовал, чтобы
девушки воспроизводили прочитанное с первого раза. И добро бы тексты, а то
какие-то бесконечные столбцы цифр, курсы акций, динамику роста цен в
какой-нибудь Пятиречье.

У самого память была чудовищная, он никогда не ошибался. Пиф поначалу
часто сбивалась. Она боялась Белзу до судорог. Никогда никто не вызывал у
нее такого животного ужаса.

Он был рослый, лысый, сухощавый, с очень светлыми зеленоватыми
глазами. За ошибки он бил по пальцам толстой указкой. И чем больше бил,
тем чаще ошибалась Пиф. Ненависть к наставнику зрела в ней, как
тропический плод. В первое же занятие ловким ударом он разбил камень в ее
кольце, расцарапал ей руку.

Пиф посмотрела на белую точку на безымянном пальце левой руки. Вот
эта отметина. Теперь вместо кольца.

В начале лета у Оракула возникли какие-то крупные неприятности с
налогами, и Белзу в качестве консультанта продали банку "КРЕДИТ ВААЛА".
Говорят, вырученной суммы хватило покрыть все недостачи. До Пиф и таких,
как она, достоверная информация обо все происходящем в Оракуле не доходит.
Приходится довольствоваться слухами.

Неожиданно экран пересекла наглая красная надпись: "ПРОСТИТЕ, ОШИБКА
СИСТЕМЫ".

- Сволочь, - вымолвила Пиф.

И позвонила программистам. Осведомилась: они там что, слона на сервер
уронили?

- А что случилось? - лениво спросили.

- У меня выкидыш.

- А у нас новенький, - сообщили программисты. - Мы вводим его в курс
дела.

- Да? Тогда пусть вынет хуй из дисковода, - сказала Пиф, вешая
трубку.

Через несколько минут на пороге показался давешний бритоголовый
невежа с университетским шифром на руке.

- Это тебя, что ли, недавно купили? - спросила Пиф. - Оракулу,
видать, некуда деньги девать. - Пиф отъехала в своем кресле от компьютера.
- Погляди, что там случилось.

Бритоголовый наклонился над клавиатурой.

- Из какой операции вас выкинуло?

- Делала стандартный запрос.

Он бегло оглядел комнату в поисках стула. Придвинул кресло Аксиции,
сел.

С полчаса Пиф то наблюдала за ним, то заглядывала в свою распечатку.

...ДИРЕКТОР БАНКА "МАРДУК-НЕФТЬ"... а он, оказывается, выдал дочь
замуж за фарсийца... Так, а тот, через дядю-министра, связан с
"АНДАРРАНСКОЙ НЕФТЯНОЙ ВЫШКОЙ"... Это уже интересно...

Новенький увлекся работой. Похоже, забыл, где находится. Даже
вздрогнул, когда Пиф спросила:

- Ну?..

Поглядел на нее мутно, словно не понимая, что от него хотят. Потом
спохватился.

- Попробуйте.

Пиф попробовала.

- Работает.

И выключила компьютер.

Бритоголовый встал, откатил кресло Аксиции на прежнее место.

- Я могу идти?

- Да, - сказала Пиф.

Он ушел.

Она растянулась на полу, на мягком ковре, уставилась в потолок,
расслабилась. И почти физически ощутила, как информация уходит из
рассудка, перетекает в тело, заполняет каждую клетку.

И неожиданно расхохоталась. Во все горло. Пифия должна быть
бесноватой, подумала она. Положено. По-ло-же-но!..

Бухнула дверь. Новый программист Оракула, лежавший на нарах лбом в
скрещенные руки, поднял голову. Поглядел мутно.

В проеме маячила фундаментальная фигура. В одной руке швабра, в
другой ведро. Как скипетр и держава. Из ведра явственно несло хлоркой.

Фигура потопталась на пороге, высматривая в темноте - нет ли кого в
комнате. Так и не высмотрев, спросила на всякий случай:

- Я приберу или как?

- Прибери, - отозвался с тощей подушки новенький. Неловко стало ему
лежать, когда другой кто-то рядом работает. Сел, свесил босые ноги. С
удовольствием ощутил на себе новые подштанники - выдали в Оракуле. Волосы
сбрили, обработку от вшей провели, старую одежду, провонявшую каким-то
особенным кисловатым рабским запахом, сожгли.

Общежитие для программистов - два нижних этажа флигеля, где в прошлые
века вельможи держали конюхов и кухарок, - сильно отличается от рабских
бараков в трущобах Вавилона. Только и сходства, что нары в два яруса. Да и
народ подобрался куда как посытее, чем непроданные рабы, подобрее.

И еще были книги. Вот уж этого добра - читай не хочу. Порти глаза, на
здоровье.

Бэда, человек ленивый, не счел это, впрочем, за большое преимущество.
И пока его товарищи жгли казенное электричество в читалках Оракула, он
отсыпался.

И отъедался. Ему постоянно казалось, что в следующий раз еды не
дадут. Потому и набивал брюхо под завязку, пока дурно не становилось.
Хлеба-то можно было брать, сколько влезет. В Бэду лезло много.

- Не наталкивайся ты хлебом, потом от твоего пердежа не заснуть
будет, - урезонивал его старший программист Беренгарий.

Бэда со старшим, конечно, соглашался, но обжирался все равно. И в
обед. И в ужин тоже.

Вообще же программистам в Оракуле не житье, а малина, разливался тот
же Беренгарий. (Глянулся ему Бэда, даром что вид имел туповатый.) С шести
вечера, если ты только не на дежурстве - а первое дежурство у новенького
еще нескоро - можешь делать что угодно. Хоть умные книжки читай, хоть
пьянствуй, хоть по девкам шляйся. Без своих денег, понятное дело, много не
нашляешься. Ну да подожди немного, появятся у тебя и деньги.

Тут Бэда заинтересовался было. Даже жевать перестал. Своих денег у
него отродясь не было - сам стоил немногого.

Беренгарий охотно пояснил: левые халтуры, то, се. Учись пока.
Заказчики придут. Как мухи на говно, налетят. Иной раз и бабы подбросят,
ко всему подход нужен. Только вот торопиться, Беда, не надо. И соваться
куда не след, тоже не стоит.

- А куда не след? - спросил Бэда.

Беренгарий показал на электрическую розетку.

- Вот сюда, к примеру, пальцы не суй.

- Ясно, - сказал Бэда.

Как и большинство программистов Оракула, Беренгарий был рабом. И,
судя по шифру на руке, учился тоже не лучшим образом. А вот, гляди-ка,
продвинулся, до старшего дослужился.

Рослый, худой, светловолосый, глаза тонут за толстыми стеклами очков,
мелкие черты лица все время в движении. Хитрющий Беренгарий. Без мыла в
задницу залезет. Куда до него Бэде...

Обо всем этом неспешно раздумывал Бэда, лежа в одиночестве на нарах.
Он знал, что ему-то всяко до старшего не дотянуть. Даже до среднего - вряд
ли. Болтаться ему среди младших до глубокой старости, если только раньше
не продадут за профнепригодностью в какую-нибудь жилконтору - обслуживать
машины для расчета квартплаты.

Уборщица возила шваброй по полу, гоняя густой дух общественной
уборной. Дважды задела Бэду мокрой тряпкой. Он подобрал ноги, уселся
поудобнее.

- Тебя как звать-то? - спросила вдруг уборщица, шумно переводя дух.

Бэда назвался. Уборщица выпрямилась, прищурилась, оглядывая его.

- Обрили-то тебя почему? Провинился перед ими, что ль?

- Да нет, вши у меня были, тетка, - честно сказал Бэда. - В бараке
подцепил, покуда меня продавали... Там это быстро.

- А, - сказала уборщица. И недовольством от нее потянуло. - То-то
старшой меня сюда направил. А я и думала: чего у вас тут мыть, вчера
намыто уж... Из-за тебя, значит... У нас строго, так-то вот.

И снова наклонилась, налегла на швабру. Бэда равнодушно смотрел, как
она работает. Потом зевнул.

- А тебя, тетка, как звать?

- Кандида, - пропыхтела уборщица.

- Хорошо тут, в Оракуле, тетка Кандида?

Она снова остановилась, оперлась о швабру.

- Как сказать... Сытно тут, конечно, спору нет. Муторно - оно тоже.
Да где не муторно?

- И то, - согласился Бэда.

- Но ты гляди, не озоруй, - с неожиданной строгостью сказала Кандида.
- Я-то уборщица и годы мои уже старые. Ты другое дело. Программист, шутка
ли сказать, высшее образование... Сумей только угодить...