Чтение 4–й страницы книги ~Стена~

- Нет. Помню себя с тех пор, как открыл глаза во мраке среди
развалин.

- Слушай, Ботс...

- Я не Ботс.

- Допустим... Но кто бы ты ни был, помоги нам понять. Ведь мы ищем
правду.

- А существует ли правда? И зачем вам она?

- Чтобы попытаться исправить.

- Это не в силах людей. Тем более теперь.

- И все-таки мы хотим попробовать.

- Но я ничем не могу вам помочь. Я ничего не знаю. Ничего.

- Видишь это? - Борода указал на блестящий металлический шар,
свисавший с потолка над головой старика. - Знаешь, что это такое?

- Нет. А хотя, подождите... - Старик прикрыл ладонью глаза,
вспоминая. - Однажды я уже видел над собой таков. Это было давно. Очень
давно... С помощью этого когда-то лечили болезни. Только забыл какие... Но
вы, конечно, используете это для другого...

- Нет, и мы лечим. Память. Заставляем вспоминать то, что люди забыли.

- И убиваете их.

- Не всегда. Только тех, кто не хочет вспомнить.

- Не хочет или не может?

- Для нас безразлично, отец.

- И вы хотите испытать это на мне?

- Если ты не будешь говорить добром.

- Но, испугавшись, я могу наговорить вам невесть что.

- У нас есть средство проверить. Кое-что нам известно. Ложь не спасет
тебя.

- От чего?

- От этого, - Борода кивнул на блестящий шар над головой старика.

- Вам никогда не приходило в голову, что старость надо беречь,
уважать? Вы зовете себя исследователями, но вы просто дикари. Ведь
уважение к старости, к минувшему - главная черта, отличающая
цивилизованность от дикости, ученого - от дикаря.

- О каком уважении ты говоришь, отец? За что мы должны вас уважать?
Вы лишили нас всего. И если говорить о дикости, вы - ваше поколение -
ввергли нас в нее. А мы хотим вырваться любой ценой! Понимаешь - любой.
Ценой ваших признаний и плюгавых жизней - тоже.

- В логике вам отказать нельзя, хотя то, что вы творите,
бессмысленно. Ну, допустим, ты и даже все вы, - старик обвел взглядом
подземелье, - поймете, что произошло двадцать или тридцать лет назад. Ну и
что! Изменить вы ничего не в состоянии.

- Поняв, можно что-то делать. Искать средства, пытаться изменить...

- Вот вы поняли, давно поняли, что солнечные лучи убивают. Как вы это
измените?

- Может, в изменим, когда будем знать причину. Почему они стали
смертоносными? Ведь раньше они не убивали.

- Раньше не убивали, верно. Раньше были благодеянием. Благодаря им на
земле появилась и расцвела жизнь.

- Ну так что же произошло?

- Этого, вероятно, никто из нас не знает и теперь уже но узнает
никогда.

- А что ты думаешь об этом сам? Ты очень стар. Главная часть твоей
жизни осталась там, за огненной чертой. Я готов поверить, что ты, как все,
ничего не помнишь. Но разум твой еще жив и ты не можешь не думать о том,
как все переменилось. И почему переменилось.

Старик сплел тонкие пальцы, подпер ими узкий, худой подбородок и
долго молчал, устремив неподвижный взгляд в дальний угол подземелья,
потом, словно очнувшись, резко дернул головой и заговорил:

- Твой вопрос свидетельствует о твоем уме - прости, я не знаю твоего
имени.

- Мы зовем его Борода, - сказал Одноглазый. - Он единственный среди
нас, у кого волосы растут на подбородке и на щеках.

- Единственный... Это интересно... - пробормотал старик, словно
обращаясь к самому себе. - Так вот, Борода, - продолжал он совсем другим
голосом - отчетливым и твердым, - я действительно думая об этом, и не раз.
И если тебя интересуют мои мысли, охотно поделюсь ими с тобой. Я не знаю,
чем я занимался раньше, до "огненной черты", как ты говоришь. Начав вторую
жизнь под развалинами в долине, я нашел себе занятие, вероятно новое, но
не менее интересное и важное для меня, - я стал изучать сны. Да-да, не
удивляйтесь - сны. Свои сны, сны других людей, живущих рядом со мной. Я
научился понимать сны, объяснять людям их значение. Если бы вы знали,
какие иногда снятся интересные сны!

- Мне никогда ничего не снится, - сказал Борода.

- А я видел сон только раз, - добавил Одноглазый. - Мне приснилась
женщина, злая и безобразная. Она преследовала меня, а я никак не мог
убежать, и, когда она настигла меня, я проснулся...

- А потом ты долго болел, не правда ли? - спросил старик, внимательно
глядя на Одноглазого.

- Верно. Как ты узнал?

- Такой сон - частый знак близкой болезни.

- А если снов нет? - спросил Борода.

- Сны есть всегда, просто ты их сразу забываешь, как я и другие
забыли то, что было до "огненной черты".

- Ты, кажется, хотел рассказать нам, какие бывают сны.

- Да... Вот однажды мне приснилось поле - зеленое поле, густо
заросшее влажной травой и цветами. Было раннее утро, и я бежал по этому
полю. Никто не преследовал меня. Просто мне было легко и весело. Я бежал
по росистой траве, и надо мной плыли легкие розовые облака. А потом взошло
солнце, но не смертоносное, а ласковое. Его лучи только согревали и сушили
одежду, влажную от росы.

- И что же означал этот сон? - хрипло спросил Борода.

- Вероятно, только то, что когда-то давно, задолго до "огненной
черты", я встречал солнечный рассвет на цветущем зеленом поле.

- А еще?

- Еще мне часто снится город. Большой город с очень высокими домами и
узкими улицами. Нигде не видно развалин, а на перекрестках улиц кое-где
маленькие площади и на них среди камня правильные ряды деревьев и цветы.
Много ярких цветов. И между цветами бьют к небу струи прозрачной воды,
ярко сверкающие в лучах солнца.

- А люди?

- Да, и люди. Множество людей. Они спешат куда-то, не обращая
внимания на цветы, водяные струи и солнце.

- Значит, ты когда-то жил в таком городе?

- Вероятно. И, в отличие от других его обитателей, находил иногда
время посмотреть вокруг.

- Поэтому теперь он является тебе в снах?

- Вероятно.

- Что же ты помнишь еще?

- Я не говорил, что помню. Это всего лишь сны.

- Которые ты умеешь толковать.

- Толковать - да. Но это не значит, что все так и было.

- Я перестаю понимать тебя, отец, - нахмурился Борода.

- Сон - лишь призрак, который возникает тут, - старик коснулся
пальцами головы, - призрак воспоминаний или того, что живет в тебе и
самому тебе неведомо. Может, это только мечты, а в действительности ничего
не было.

- Но "огненная черта" была.

- В сущности, и этого мы точно не знаем. Что-то переменилось в мире,
в котором мы жили. И все...

- Хочешь запутать меня?

- Нет. Это мои мысли. Ведь ты хотел знать их, не так ли?

- Тебя трудно понять.

- Это удел всех нас. Люди давно разучились понимать друг друга и даже
самих себя. Вероятно, с этого и начались все несчастья.

- Значит, в том, что произошло, все-таки виноваты люди?

- Я не могу утверждать, но порой думаю так.

- Твои сны подсказывают такие мысли?

- Не только... Ты умеешь читать, Борода?

- Да, но я знаю мало книг. Книги - такая редкость. Они сгорели
первыми. А те, что чудом сохранились, пошли на топливо для костров немного
позднее. Люди хотели выжить любой ценой.

- Знаю. У себя в развалинах я собрал немного старых книг. В некоторых
есть предсказания, что такое может произойти, если люди не одумаются.

- Предсказания?

- Да. Были люди, имевшие смелость предсказывать. Их называли
фантастами.

- Расскажи об этих предсказаниях, отец.

- Это даже трудно назвать предсказаниями. В одной книге описано то,
что случилось, так, словно автор видел все это.

- Но эта книга?

- Она написана очень давно, наверно, до моего рождения.

- Значит, они знали?

- Некоторые, наверно, догадывались.

- Ты слышишь, Одноглазый?

- Слышу, но можно ли верить? Где эта книга?

- Она хранится в развалинах. Обещаю отдать ее вам, если освободите
меня.