Чтение 4–й страницы книги ~Запертая комната~

Колльберга. На самом деле содержимое розовой папки его ничуть не волновало.

Почему же он погрешил против истины?

Чтобы сделать приятное товарищу? Вряд ли.

Обмануть его? Ерунда. Во-первых, незачем, во-вторых, из этого ничего не
вышло бы. Они слишком хорошо и слишком давно знали друг друга, к тому же
кого-кого, а Колльберга не так-то просто провести.

Сам себя обманывал? Тоже чушь.

Продолжая мусолить этот вопрос, Мартин Бек довел до конца методическое
обследование своего кабинета.

После ящиков стола он принялся за мебель, переставил стулья, повернул
письменный стол, пододвинул шкаф чуть ближе к двери, привинтил настольную
лампу справа. Его заместитель, видимо, предпочитал держать ее слева. А
может, это вышло чисто случайно. В мелочах Колльберг нередко поступал как
бог на душу положит. Зато в важных делах он был предельно основателен. Так,
с женитьбой прождал до сорока двух лет, не скрывая, что ему нужна идеальная
жена. Ждал ту, единственную.

На счету Мартина Бека числилось почти двадцать лет неудачного брака с
особой, которая явно не была той, единственной.

Правда, теперь он опять холостяк, но, похоже, слишком долго тянул с
разводом. За последние полгода Мартин Бек не раз ловил себя на мысли, что,
пожалуй, все-таки зря развелся. Может быть, нудная, сварливая жена лучше,
чем никакой... Ладно, это не самая важная из его проблем.

Он взял вазу с цветами и отнес одной из машинисток. Она как будто
обрадовалась.

Мартин Бек вернулся в кабинет, сел за стол и посмотрел кругом. Порядок
восстановлен.

Уж не пытается ли он внушить себе, что все осталось по-прежнему? Праздный
вопрос, лучше выкинуть его из головы. Он потянул к себе прозрачную папку,
чтобы отвлечься.

Так, смертный случай... Что ж, порядок. Смертные случаи как раз по его
части.

Ну и где же произошел этот случай?

Бергсгатан, пятьдесят семь. Можно сказать, под носом у полицейского
управления.

Вообще-то он вправе заявить, что его группа тут ни при чем, этим делом
должна заниматься стокгольмская уголовная полиция. Позвонить на Конгсхольмен
и спросить, о чем они там думают? Или еще того проще - положить бумаги в
пакет и вернуть отправителю.

Позыв к закоснелому формализму был настолько силен, что Мартину Беку
пришлось сделать усилие над собой, чтобы не поддаться.

Он поглядел на часы. Время ленча. А есть не хочется.

Он встал, дошел до туалета и выпил теплой воды.

Вернувшись, обратил внимание, что в кабинете душно, воздух застоялся. Тем
не менее он не стал снимать пиджак, даже не расстегнул воротничок.

Сел за стол, вынул бумаги из папки и начал читать

Двадцать восемь лет службы в полиции многому его научили, в частности как
читать донесения и сводки, отбрасывая все лишнее и второстепенное и
схватывая суть. Если таковая имелась.

Меньше часа ушло у него на то, чтобы внимательно изучить все документы.
Тяжелый слог, местами ничего не поймешь, а некоторые обороты просто ни в
какие ворота не лезут. Это, конечно, Эйнар Р"нн - сей стилист от полиции
явно пошел в печально известного чинушу, который в сочиненных им правилах
уличного движения утверждал, что темнота наступает, когда зажигаются уличные
фонари.

Мартин Бек еще раз перелистал сводку, останавливаясь на некоторых
деталях.

Потом отодвинул бумаги в сторону, поставил локти на стол и обхватил
ладонями лоб.

Нахмурил брови и попробовал осмыслить, что же произошло.

Вся история распадалась на две части. Первая из них была обыденной и
отталкивающей.

Две недели назад, то есть в воскресенье 18 июня, один из жильцов дома 57
по Бергсгатан на острове Кунгсхольмен вызвал полицию. Вызов был принят в
14.19, но патрульная машина с двумя полицейскими прибыла на место только
через два часа. Правда, от полицейского управления до указанного дома всего
пять минут пешком, но задержка объяснялась просто. Во-первых, в
стокгольмской полиции вообще не хватало людей, а тут еще отпускная пора, да
к тому же воскресенье. Наконец, дело явно было не такое уж срочное.

Полицейские Карл Кристианссон и Кеннет Квастму вошли в дом и обратились к
женщине, от которой поступил вызов. Заявительница жила на втором этаже. Она
сообщила, что уже несколько дней на лестнице стоит неприятный запах, который
заставил ее заподозрить неладное.

Оба полицейских тоже сразу обратили внимание на запах. Квастму определил
его как запах разложения, "очень похожий на вонь от тухлого мяса".
Дальнейшее определение источника запаха (сообщал тот же Квастму) привело их
к дверям квартиры этажом выше. По имеющимся данным, за дверью находилась
однокомнатная квартира, с некоторых пор занимаемая жильцом примерно
шестидесяти лет по имени Карл Эдвин Свярд. Фамилия установлена по сделанной
от руки надписи на кусочке картона под кнопкой электрического звонка.
Поскольку были основания предполагать, что в квартире может находиться тело
самоубийцы, или покойника, умершего естественной смертью, или собаки (писал
Квастму), а возможно, больной и беспомощный человек, было решено проникнуть
внутрь. Электрический звонок явно не работал, а на стук никто не отзывался.
Попытки найти управляющего домом, дворника или кого-нибудь еще,
располагающего вторым ключом, не дали результата. Тогда полицейские
обратились за инструкциями к начальству и получили приказание проникнуть в
квартиру.

Послали за слесарем, на это ушло еще полтора часа. Когда прибыл слесарь,
он констатировал, что дверь заперта на замок с секретом, не поддающийся
никаким отмычкам, и щель для почты отсутствует. С помощью специального
инструмента замок удалось вырезать, но дверь тем не менее не открылась.

Кристианссон и Квастму, дежурство которых давно кончилось, снова
обратились за инструкциями и получили распоряжение выломать дверь. На
вопрос, не будет ли при этом присутствовать кто-нибудь из уголовной полиции,
им сухо ответили, что больше послать некого.

Слесарь уже ушел, сделав свое дело.

Около семи вечера Квастму и Кристианссону удалось снять дверь с наружных
петель, сломав шплинты. Но тут "возникли новые препятствия". Как выяснилось
затем, дверь, помимо замка, запиралась двумя металлическими задвижками и
железной балкой, которая "утапливалась в косяк". И только еще через час
полицейские смогли проникнуть в квартиру, где царила страшная духота и стоял
невыносимый трупный запах.

В комнате, окно которой выходило на улицу, был обнаружен мертвец. Он
лежал на спине примерно в трех метрах от окна, рядом с включенным
электрокамином. Из-за жаркой погоды и тепла от камина труп раздулся и стал
"по меньшей мере вдвое больше обычной толщины". Разложение достигло высокой
степени, "в изобилии наблюдались черви".

Окно было заперто на щеколду изнутри, штора спущена.

Второе окно, на кухне, выходило во двор. Рама была заклеена бумажной
лентой и, судя по всему, давно не открывалась.

Мебели было мало, обстановка убогая. Квартира "в смысле потолка, пола,
стен, обоев и покраски" сильно запущена.

Число обнаруженных предметов обихода на кухне и в жилой комнате совсем
незначительно.

Из найденных пенсионных документов было выяснено, что покойник - Карл
Эдвин Свярд, 62 года, бывший складской рабочий, пенсия назначена по
инвалидности шесть лет назад.

После осмотра квартиры следователем Гюставссоном тело было отправлено на
судебно-медицинскую экспертизу.

Предварительное заключение: самоубийство или смертный случай вследствие
голода, болезни или иных естественных причин.

Мартин Бек порылся в карманах пиджака, тщетно пытаясь нащупать снятые с
производства сигареты "Флорида".

Газеты ничего не писали о Свярде. Стишком банальная история. Стокгольм
занимает одно из первых мест в мире по числу самоубийств, но об этом
стараются не говорить, а когда уж очень прижмет, выкручиваются с помощью
подтасованной и лживой статистики. Обычное и самое простое объяснение - в
других странах со статистикой ловчат еще больше. Правда, в последние годы
даже члены правительства не решаются официально прибегать к этому трюку.
Должно быть, уразумели, что люди больше доверяют собственным глазам, чем
уверткам политиканов.

Ну а если это не самоубийство, то и вовсе ни к чему шум поднимать... Дело
в том, что так называемое общество всеобщего благоденствия изобилует
больными, нищими и одинокими людьми, которые в лучшем случае питаются
собачьим кормом и чахнут без всякого ухода в крысиных норах, громко
именуемых человеческим жильем.

Словом, история явно не для широкой публики. Да и полиции как будто
делать нечего.

Если бы повесть о пенсионере Карле Эдвине Свярде этим исчерпывалась.
Однако у нее было продолжение.

Мартин Бек был старый служака и хорошо знал: если в сводке не сходятся
концы с концами, в девяноста девяти случаях из ста причина заключается в
том, что кто-то работал спустя рукава, совершил ошибку, небрежно оформил
протокол, не уловил сути дела или попросту не умеет вразумительно излагать
свои мысли.

Вторая часть истории о покойнике в доме на Бергсгатан заставила Мартина
Бека насторожиться.

Поначалу все шло как положено. В воскресенье вечером тело увезли в морг.
В понедельник в квартире произвели столь необходимую дезинфекцию, и в тот же