Чтение 4–й страницы книги ~Бриллиантовые бикини~

что за гадость.

Я заглянул в остальные корыта, но везде оказалось то же самое. Я позвал
папу, и он подошел, все так же обмахиваясь шляпой. Зиг Фрид забился под дом
и скулил.

Папа поглядел, как я снова выуживаю это безобразие на свет Божий, и
кивнул.

- Ну да, просто шкуры выдубливаются, - пояснил он с таким видом, будто
его это нисколечко и не удивило.

- Дядя Сагамор занимается кожевенным бизнесом? - спросил я.

Папа пребывал в глубокой задумчивости.

- Что-что? А, нет. Об этом мне слыхивать не доводилось. Может, у него
завелось побочное производство.

- А зачем он делает это прямо у дома? По-моему, лучше ему было бы
поставить их милях в двух отсюда, не меньше.

- Ну, не знаю, - пожал плечами папа. - Может, пытается насолить Бесси или
еще что. На твоем месте я бы не стал его об этом спрашивать. Сагамор не
очень-то жалует тех, кто задает слишком много вопросов. Поэтому когда мы
отыщем его, просто сделай вид, будто ты ничего не заметил.

Я открыл было рот, чтобы спросить, как это можно не заметить такую
вонищу, но передумал. Когда папе задают слишком много вопросов подряд, он
тоже сам из себя выходит. Видать, это у них семейное.

Я обошел вокруг дома, ища дядю Сагамора. Солнце уже стояло прямо над
головой и припекало вовсю. От деревьев доносилось жужжание жуков. Когда я
шел вдоль тыльной стены, мне послышалось, будто в доме кто-то ходит. Я
остановился и прислушался, но не услышал ничего, кроме этого жука в ветвях.

Кухонная дверь была приоткрыта. Я поднялся на крыльцо, сколоченное из
обычных деревянных чурбанов, и заглянул в кухню, но там никого не
обнаружилось. Я сунулся внутрь, и Зиг Фрид вскочил на чурбан и прошмыгнул
вслед за мной. В углу кухни стояла печка, а рядом накрытый клеенкой стол и
несколько табуреток.

Заметив на печке кастрюлю, я заглянул, не отыщется ли там что-нибудь
съестное. Так оно и оказалось. Судя по виду, вареная картошка. Я взял ложку
со стола и вытащил кусочек попробовать, но это была не картошка, а скорее
брюква. Холодная, как камень. Дрянь редкостная.

Одна дверь вела из кухни налево, а вторая прямо. Я заглянул в комнату
налево. Там стояла кровать, но, похоже, комнату использовали больше как
кладовку - на полу валялись мешки с сахаром, а по стенам висела сбруя и
одежда. Я вышел оттуда и направился в переднюю комнату и вдруг замер как
вкопанный. До меня вдруг дошло. Вареная брюква была холодная-прехолодная. Но
в печке-то горел огонь!

Я ринулся назад, снова заглянул в кастрюлю и пощупал верх печки - тоже
холодно. Но ведь я собственными глазами видел дымок над трубой! Я поспешно
выскочил во двор и задрал голову. Чтоб мне пусто было! Никакого дыма. Но
ведь он шел, право же, шел - я точно видел.

Окончательно сбитый с толку, я вернулся на кухню и, подняв одну из
крышек, запустил руку внутрь. Угли оказались холодные, что твоя брюква. Да,
диковинные вещи творились на ферме дядюшки Сагамора.

Папа на дворе снова принялся выкликать дядю Сагамора, а потом звать меня.
Я поспешно юркнул в переднюю комнату, оказавшуюся гостиной. Справа
располагался широкий камин, а на дровах, сложенных возле каминной решетки,
лежал дробовик. Сиденья у стульев были по большей части сплетены из полосок
коровьей кожи, с которой даже не соскоблили шерсть. Слева рядом с выходом во
двор обнаружилась еще одна дверь, в еще одну спальню. Но и там я никого не
нашел. Дом был пуст.

Когда я вышел на переднее крыльцо, вонь так и шибанула мне в нос.
По-моему, здесь было еще хуже, чем во дворе. Я кубарем скатился вниз и
спрятался в машину. Папа уже сидел там. Он по-прежнему обмахивался шляпой и
на чем свет клял всю эту затею.

- И почему, - спрашивает он, - у меня не хватило ума ехать в
Нарагансет-Парк?

- Да ладно тебе, па, - говорю я. - Мне здесь нравится. Все, кроме запаха.

- Да, но что мы станем здесь делать? Сагамора нету. Наверное, его замели.
Вокруг ни души, кроме этого старого дятла, что день-деньской долбит свои
доски. Нам и поехать-то отсюда некуда.

И тут сзади кто-то говорит:

- Здорово, Сэм!

Мы так и подскочили. На крыльце, опершись о косяк и держа на сгибе руки
дробовик, стоял человек. Я вовсю таращился на него. Убейте меня, но как он
мог оказаться там? Меньше чем минуту назад дом был абсолютно пуст. И потом,
мы не слышали ни шороха.

Он был повыше папы, одет в брезентовый комбинезон и такую же рабочую
куртку прямо на голое тело. Глазки маленькие и черные, как два уголька, а
нос здоровенный и крючковатый, что у твоего орла. Щеки до самых глаз заросли
густыми черными бакенбардами около четверти дюйма длиной. Копна нечесаных
черных с проседью волос спадала ему на уши, но со лба на макушку тянулась
здоровенная плешь. Сквозь расстегнутый ворот куртки над нагрудником
комбинезона видно было, до чего же у него волосатая грудь.

Его пронзительные глазки-пуговки вроде как даже и улыбались, глядя на
нас, но почему-то это напомнило мне волчий оскал. Левая щека у него здорово
оттопыривалась, и вдруг, даже не шевельнув головой, он выпустил изо рта
струю коричневой табачной жижи. Она перелетела через все крыльцо и со
смачным шлепком приземлилась во дворе.

- В гости заглянули? - поинтересовался он.

- Сагамор! - говорит папа. - Ах ты, старый мошенник.

Значит, подумал я, это и есть дядя Сагамор. Но я все равно никак не мог
взять в толк, откуда он там взялся и как умудрился проникнуть в дом так, что
мы его даже и не услышали. Он прислонил дробовик к стене.

- Давненько не видал тебя, Сэм.

- Лет этак восемнадцать, по моему счету, - отвечает папа. Мы все
поднялись на крыльцо, они пожали друг другу руки, и мы уселись около двери.

- Откуда ты взялся, дядя Сагамор? - не вытерпел я. - Я заходил в дом, а
тебя там не видел. И что строит тот чудак возле озера? И почему ты не отнес
эти шкуры подальше от дома?

Он повернулся и смерил взглядом сперва меня, а потом папу.

- Твой мальчонка, Сэм?

- Да, это Билли, - сказал папа. Дядя Сагамор кивнул:

- Смекалистым, видать, парнем вырастет. Уйму вопросов задает. Наверное,
будет знать больше, чем все судьи мира, вместе взятые, если только
кто-нибудь возьмет на себя труд отвечать ему.

Глава 3

Дядя Сагамор поднялся, зашел в дом и вернулся с двумя стеклянными
кувшинами, до краев полными чем-то прозрачным, навроде воды. Один он
поставил на пол за дверью, а второй протянул папе и сел на корточки. Папа
без остановки обмахивался шляпой, но ни словом не обмолвился про вонь из
корыт.

Он отпил из кувшина и, не в силах отдышаться, вернул его обратно дяде
Сагамору. На глаза у него навернулись слезы.

- А старый колодец ничуть не изменился, - крякнул он.

Кого, спрашивается, они хотели одурачить? Уж только не меня. Я-то знал,
что никакая это не вода, но промолчал.

Дядя Сагамор вынул из-за щеки здоровенный кус табака, зашвырнул его
куда-то во двор и присосался к кувшину. Адамово яблоко у него на шее так и
заходило вверх-вниз. Потом он отер рот тыльной стороной ладони. У него-то
небось слезы не выступили.

- Кстати, - сообщил папа, - там на холме мы повстречали парочку охотников
на самолеты. Они глядели в эту сторону в бинокли.

- В белых шляпах? - поинтересовался дядя Сагамор.

- Угу, - подтвердил папа. - А у одного еще и золотой зуб. Видок у них
самодовольный, только что не лопаются от спеси.

Дядя Сагамор важно кивнул:

- Шерифовы парни. Трудятся не покладая рук, вечно пекутся о лесных
пожарах. Целыми днями следят, нет ли где дыма.

- И как, находят? - спросил папа.

- Ну, всякое бывает, - отозвался дядя Сагамор. - То пень от молнии
загорится, то еще что. Но они вмиг заметят, ни за что не пропустят.
Слетаются всем скопом, точно мухи на мед. - Он снова отпил из кувшина и
хмыкнул. - На днях тут неподалеку загорелось старое бревно, и, представь
себе, какой-то беспечный кретин позабыл рядом с ним двадцать, а то и все
тридцать динамитных шашек. Видать, пни корчевал. Словом, едва вся эта орава
вывалила из кустов, тут-то оно и рвануло. Будь я проклят, ежели они не
расчистили мне добрый акр новой земли, спеша унести ноги. В жизни не
видывал, чтобы так мчались сквозь кусты напролом. Папа тоже сделал еще
глоток.

- Приятно, однако, знать, - заметил он, - что блюстители закона так
бдительно охраняют твой покой.

- То-то и оно, - согласился дядя Сагамор. - Собственно говоря, они
приедут сюда с минуты на минуту.

Ровнехонько в ту же секунду с вершины холма донесся грохот, словно кто-то
проехал прямиком сквозь проволочные ворота, не удосужившись сперва их
открыть. А потом мы увидели и саму машину. Она неслась вниз по склону,
трясясь и подпрыгивая на ухабах, словно жокей на брыкалистой лошадке. Позади
клубилась туча пыли, и автомобиль то и дело подлетал фута на три в воздух.
Они явно спешили.

- Была у меня мыслишка взять и подправить маленько дорогу для этих
парней, - сказал дядя Сагамор. - А то они просто бич для нас,
налогоплательщиков. Поглядите только, как они бьют государственную машину на
ухабах. - Он замолк и сокрушенно покачал головой. - Да вот только все
недосуг, дел больно много.