любопытством разглядывая его склоненную макушку, сказал Вадик. - Машину
подашь в восемь утра, ты понял? К подъезду. Мотор можешь не глушить, наш
Алитет Петрович выйдет сразу же. Он, видишь ли, торопится, так что ты, будь
добр, не опаздывай.
серебристый, а именно серебряный, уж Смык-то в этих тонкостях разбирался
получше иных-прочих! - портсигар, двумя пальцами выудил оттуда тонкую темную
сигарету и закурил от массивной настольной зажигалки. По кабинету поплыл
ароматный дым, и Смык постарался придать своему лицу как можно более
индифферентное выражение. В этом кабинете ему никогда не разрешали курить и
уж тем более не угощали сигаретами. Это было немного обидно. В конце концов,
что с них, с уродов, возьмешь? Они считают себя солью земли и благодетелями,
но это только до тех пор, покуда их самих как следует не прижало. А когда
прижмет, сразу добреют: Смык, дружище, выручай... Э-эх! Да леший с ними,
будет и на нашей улице праздник...
чтобы не услышать в ответ: ?Не твое собачье дело?. Да в сущности, ему и
вправду было наплевать, куда ехать. Вот только вставать в такую рань было
немного лень, а так - какая разница?
Александрович. Его тяжелая нижняя челюсть при этом сильно выпячивалась
вперед, как подводный выступ на носу старинного линкора. - В Шереметьево-2,
понял?
Петрович уходит в горы. Вернее, улетает в Америку. Сейчас ты заскочишь в
кассы Аэрофлота и заберешь его билет, а завтра отдашь ему лично в руки.
Потеряешь - убью. Опоздаешь - удавлю своими руками, как щенка. Учти, я не
шучу. Ты все понял?
Что я, маленький? Чего сразу наезжать-то? Я вас хоть когда подводил?
Подводил, да?
Возможности такой у тебя не было, вот что я тебе скажу. А теперь есть. И
если ты, засранец прыщавый, попытаешься этой возможностью воспользоваться, я
тебя из-под земли достану.
веществ такой?
от беговой лошади, а ты мне про обмен веществ рассказываешь. Я тебя еще раз
спрашиваю: ты все понял?
Алитета в аэропорт забросить...
на обочине будет стоять человек... - он вынул из внутреннего кармана пиджака
и показал Смыку крупную черно-белую фотографию, - вот этот. Подберешь его.
Нет, фотографию я тебе не дам, смотри здесь. Если Алитет станет бухтеть, не
обращай внимания. Начальник здесь я, и я приказываю тебе подобрать этого
человека и делать все, что он скажет. Все, что он скажет, понял?
зябко поежиться, словно в жарко натопленном кабинете вдруг откуда ни
возьмись образовался ледяной сквозняк. Судя по всему, настало время платить
по счетам, и Смык с удивлением обнаружил, что не готов к расчету. А в том,
что платить придется, можно было не сомневаться: даже если бы Вадик не
говорил с ним таким странным тоном, достаточно было просто посмотреть на
фотографию, которую он все еще держал у Смыка перед носом, чтобы все понять.
назад и казавшимися с виду довольно редкими волосами. Лицо у него было
узкое, сильно вытянутое в длину и гладко выбритое. Близко посаженные глаза
смотрели из глубоких глазниц холодно и равнодушно, рот напоминал
хирургический шрам. ?Делай, что он скажет...? Страшно было даже подумать о
том, что может приказать этот тип. Смык никогда не был физиономистом, но
одного взгляда на это жесткое лицо было достаточно, чтобы понять: перед вами
бывший сотрудник спецслужб или, как минимум, мент, уволенный из органов за
служебное несоответствие... ?Погорел наш Алитет, - понял Смык. - Ох, будет
ему Америка..."
Голобородько. За ночь его страхи немного улеглись, и по дороге в гараж и
позже, ведя машину по московским улицам, Смык даже ухитрился выработать
собственную теорию, более или менее объяснявшую данное Вадиком поручение.
Возможно, казачок поедет в Америку не просто так, а с посылочкой, и
посылочку эту ему передаст тот самый страшноватый тип с фотографии. Судя по
тому, как серьезно говорил об этом Вадик, посылочка будет еще та, но вот это
Смыка уже не касалось. Его дело маленькое: довезти этих уродов до стоянки
аэропорта, а там хоть трава не расти... ?И вообще, - начинал злиться Смык, -
какое мне дело? Меньше знаешь - лучше спишь. Так-то вот..."
крыльце показался Алитет Голобородько во всей красе - в долгополом пальто, в
шляпе, в развевающемся шарфе и в ботинках, которые выглядели так, словно по
их носкам прошелся грузовой железнодорожный состав. В руке у Алитета свет
Петровича болтался полупустой чемодан, а на губах блуждала пакостная
улыбочка. Хренов казак был доволен жизнью, и Смык окончательно уверился в
том, что ничего особенно опасного ему сегодня не предстоит.
из желания услужить многоуважаемому Алитету Петровичу. Они ездили вместе
год, но так и не сблизились. Голобородько раздражал Смыка, и во взглядах,
которые бородатый архитектор время от времени бросал на своего водителя.
Смык легко читал такое же презрительное выражение.
довольным урчанием пожирая дешевый ?семьдесят шестой? бензин и выдыхая через
выхлопную трубу сизый угар. Алитет, как и положено выбившемуся в начальники
лоху, восседал на переднем сиденье, по-хозяйски развалившись и даже задрав
ногу на ногу, благо габариты ?Волги? это позволяли. Он молчал, но
чувствовалось, что это стоит ему неимоверных усилий: господину архитектору
до смерти хотелось похвастаться тем, что он отправляется аж в Америку, а
Смык остается дальше хлебать родное российское дерьмо. Спохватившись, Смык
полез за пазуху и отдал своему пассажиру успевший слегка помяться авиабилет.
Голобородько снисходительно кивнул в знак благодарности, и Смык от души
пожелал, чтобы дорога поскорее закончилась. Он чувствовал, что может
сорваться и все-таки сделать то, о чем мечтал весь этот год: остановить
машину, выволочь этого ублюдка на обочину и измордовать так, чтобы в самолет
его пришлось заносить на носилках.
вовремя заметить типа, фотографию которого ему показал Вадик. Для этого ему
пришлось сильно снизить скорость и перестроиться в крайний правый ряд, но
тип с фотографии все равно возник на обочине совершенно неожиданно. Только
что справа от машины тянулась пустая неровная лента грунтовой обочины,
испятнанная редкими островками черного мартовского снега и утыканная
рекламными щитами и указателями, и вдруг оттуда, из поросшей обесцвеченной
прошлогодней травой и прозрачными кустами пустоты, на проезжую часть шагнула
длинная фигура в темном плаще, с непокрытой головой и с дымящейся сигаретой
в уголке похожего на хирургический шрам рта. Человек на обочине поднял руку,
голосуя, и Смык поспешно тормознул, да так, что сидевший в расслабленной
позе Алитет едва не протаранил головой лобовое стекло.
лицо.
помешает, меня фирма по Америкам не возит.
деле было отличное настроение. Новый пассажир приоткрыл заднюю дверцу и
вежливо поинтересовался, не подбросят ли его до аэропорта.
тронул машину с места. Голобородько даже не повернул головы, чтобы
посмотреть на того, кто сел сзади, окончательно войдя в роль полновластного
хозяина жизни.
диафрагмой. У блондина, которого он подобрал, в руках не было ничего, что
напоминало бы посылку. Впрочем, посылка могла быть маленькой - размером с
письмо или спичечный коробок...
дорогу. У парня, который сидел за спиной у Алитета, был совсем не тот вид,
какой обычно бывает у курьеров. С такой рожей, если честно, не посылочки
передавать, а командовать ротой спецназа или брать на абордаж торговые
корабли где-нибудь в нейтральных водах.
секунд впереди показался поворот на второстепенную дорогу, которая
скрывалась в по-весеннему прозрачном перелеске. Пассажир на заднем сиденье
зашевелился, и Смык понял, что он сейчас скажет, за мгновение до того, как
блондин открыл рот.
поворота. На приборной панели зажглась мигающая стрелка, мерно защелкало
реле.
уйдет.
на грунтовку.