холод и пустоту за бортом, ледяной обжигающий поток воздуха - сейчас им
надо было оставить кабину, ее спасительное тепло и защиту, но уже в
следующее мгновение, повинуясь приказу, они плотно застегнули шлемофоны и
привязные ремни, поставили ноги на педали сидений и сняли
предохранительные чехлы с рычагов катапультирования.
стрелок и радист провалились вниз, второго штурмана заряд вместе с
сидением выстрелил вверх.
кабину с силой ударил поток холодного воздуха.
устройство, канал первого пилота находился под неусыпным присмотром
бортового магнитофона, который записывал все разговоры. Он помещался в
хвосте, куда перед вылетом ставили САРП, самолетный автоматический
регистрирующий прибор, именуемый в обиходе "черным ящиком".
которые должен был уцелеть в любых переделках - при пожаре, взрыве,
падении и даже на дне моря, откуда он мог подавать радиосигналы.
маски глянул пилоту в глаза. - Выполняйте приказ!
согнул и прижал к телу, правой взялся за скобу.
потом резко рванул скобу: Лукашин услышал выстрел, и майор улетел вверх.
бился в тесноте кабины, трепал провода, ремни, тесемки, бешено кидался на
стенки и рвал все, что можно было сорвать.
снял ноги с педалей и вместе с сидением отъехал назад, потом снял чехол со
скобы и сел поудобнее в исходное положение.
летишь прочь; приятного мало, если учесть скорость, высоту и океан внизу -
ледяная вода, ни дна, ни берегов.
скоростью режет пространство, опережаешь его на мгновение - он проходит
под тобой, как гигантский нож.
попригляднее, хотя что выбирать? - внизу вода без конца и без края. И надо
еще надуть из баллончика резиновую лодку, и спасибо, если повезет с
погодой, а заштормит, каково тогда?
взорваться, но Лукашин медлил, ему казалось, он не все сделал.
сигнальная лампа погасла.
мысль, что она и раньше не горела, всем лишь показалось; от такой мысли
можно было свихнуться.
Он мог даже сойти за исправный, жаль только, запустить нельзя: после
пожара запускать двигатель запрещалось.
поток воздуха или запоздало подействовала пена, впрочем, сейчас это
значения не имело.
дотянуть - с риском, но можно. По крайней мере, стоит попытаться. Вместе с
сидением он проехал вперед, сунул ноги в ремни на педалях.
пожара, аварийное питание радиостанции включалось с места первого пилота.
снизу, из штурманского фонаря, где в полу зиял аварийный люк, и сверху,
куда катапульта выстрелила первого пилота; в кабине царил ледяной холод,
Лукашин почувствовал, как окоченел.
сумеречном рассветном небе, он вообще был один на свете, скованный
мучительным холодом; ветер пронизывал его тело насквозь.
бросал исподлобья подозрительный взгляд наверх: сигнальна лампа пока не
загоралась.
лишь прыгнуть. Но может и не успеть: вспышка, и только рваные куски
металла разлетаются во все стороны, а потом долго и беспорядочно сыплятся
к далекой воде.
а если долетит, не сможет посадить.
внизу разрастался холодный серый блеск, в котором угадывалась вода.
явным океанский простор. И там, вдали, на краю окоема, Лукашин увидел
прерывистую и как бы повисшую в воздухе темную полосу: то был высокий,
поднимающийся над водой скалистый берег материка.
гражданский аэродром, грунтовая площадка среди гор, окруженная лесом.
Аэрофлот имел там по расписанию два рейса в неделю, десятиместный биплан
прилетал из районного центра, и начальник порта каждый раз гонял по
летному полю стадо коз и стаю собак.
знал, что может не долететь.
ли тянуть дальше, площадка была слишком мала, не хватит даже на часть
пробега, но продолжать полет было слишком рискованно.
съедал остающееся пространство.
его окрасили висящее впереди облако; вздрагивая всем корпусом, самолет
стремительно проходил облака, прошивал насквозь, словно нанизывал одно за
другим.
это случилось внезапно, берег возник вдруг, освещенный солнцем и покрытый
тенями облаков: заросшие лесом склоны, распадки, высокие прибрежные скалы,
округлые вершины сопок - горная страна, обрывающаяся в океан; хребты
тянулись из глубины суши и с большой высоты отвесно рушились в воду.
далеко внизу, маленький пятачок на дне распадка, с таким же успехом можно
было садиться на футбольное поле.
стал заходить на посадку. После маневра, когда самолет вышел на посадочную
прямую, Лукашин нажал и повернул кнопку на пульте в проходе между
сиденьями; он почувствовал толчок, вышли шасси.
горючее, чтобы самолет не вспыхнул после удара. Потом он выпустил закрылки
на двадцать градусов, и когда скорость упала до трехсот сорока километров,
выпустил их полностью. За пятьсот метров до поля он стал выбирать точку
выравнивания и увидел, что мешает лес: садиться приходилось с перелетом.
разгорался в небе и на земле. День был так погож и чист, что казалось,
нигде нет печалей, темных мыслей, бед и горестей - нигде, ни у кого.
Площадка была так мала, что садиться следовало не мягко, с подлета, а
сразу, едва кончится лес, и как можно резче - грубым ударом, чтобы
выгадать хоть несколько метров пробега.
РУД (регулятор управления двигателями) на стоп. Самолет быстро
проваливался, терял высоту, но и поле неслось навстречу, впереди его
оставалось все меньше, почти ничего.
рукой резко рванул красные спаренные рычажки аварийного торможения, а
правой нажал расположенную на борту возле форточки кнопку тормозного
парашюта.
Схваченные намертво тормозами колеса рвали грунт, зарывались вглубь, от
нагрузки покрышки, должно быть, лопнули и висели лохмотьями. Неподвижные
колеса, как тупые лемехи, вспахивали землю, оставляя широкие извилистые
борозды.
ли склады, то ли сараи, он пытался отвернуть в сторону, но машина не
слушалась, и тогда он в безнадежной изнурительной борьбе с ней издал
короткий надсадный стон и с мучительной от дикой тряски гримасой судорожно
нажал слева в проходе кнопку, убирая шасси.
подстреленное на бегу, - подломились ноги, он упал и, уже обезноженный,
продолжал, содрогаясь, яростно биться о землю и рваться вперед, как бы в
Афанасьев Роман
Орлов Алекс
Свержин Владимир
Контровский Владимир
Володихин Дмитрий
Орлов Алекс