о нашей рекламной тактике и тактике наших конкурентов, но в последнюю
минуту он, Каравей, все переделал, и теперь это уже не доклад, а исчер-
канный черновик, - иными словами, лететь ему не с чем.
меня об одолжении. Он сказал, что не может отправиться туда с пустыми
руками. Не может он и отложить встречу с Милкаби, он уже дважды отклады-
вал ее. Хотя швейцарцы и тугодумы, но если мы откажемся от встречи в
третий раз, то даже они сообразят, что мы прохвосты и лучше им разносить
свое сухое молоко по домам бесплатно, чем связываться с нами.
нально перебирал безделушки, стоявшие на моем столе. Я села. Закурила
новую сигарету. Предложила закурить и ему, но он отказался.
намечено на сегодняшний вечер никаких планов. Он часто выражается так
витиевато, иногда даже обидно. Думаю, в его представлении у меня не мо-
жет быть иных планов на вечер, кроме как выспаться, чтобы набраться по-
больше сил для завтрашней работы. А я, дура несчастная, не знала, что
ему ответить, "да" или "нет", и нарочито безразличным голосом спросила:
было показать шефу, что я его осуждаю, но тут же подумала - и это мне
все испортило - Ты пускаешь дым, как в кинофильме, он сразу догадается,
что ты набиваешь себе цену".
леть столько! Для меня потолок - шесть страниц в час. И то высунув язык.
Лучше попросите мадам Блондо, может, она справится.
эту работу немыслимо поручить мадам Блондо: она хотя и печатает быстро,
но не разберется в тексте, испещренном поправками, сносками, с незакон-
ченными фразами. А я в курсе дела.
ласиться: он не хотел - он всегда был против этого, - чтобы сотрудники
оставались в агентстве после окончания рабочего дня, тем более - стучать
на машинке. Ведь верхние этажи заселены жильцами, а договор на аренду
нашего помещения и так заключен лишь благодаря каким-то махинациям. Шеф
сказал, что я буду печатать у него дома, и если не успею закончить рабо-
ту вечером, то, чтобы не терять времени, у них и переночую. А утром к
его отъезду закончу.
это было слишком заманчиво, чтобы я отказалась. За те две-три секунды,
пока он, потеряв терпение, не сказал сам: "Ну ладно, договорились! - я
вообразила себе Бог знает что. Господи, какая же я идиотка! Ужин втроем
- ни больше ни меньше! - в огромной гостиной при рассеянном свете ламп.
Воспоминания, приглушенный смех. "Ну, не стесняйтесь, положите себе еще
крабов". Анита, немного растроганная и сентиментальная от вина, берет
меня за руку, чтобы проводить в отведенную мне спальню. За раскрытым ок-
ном ночь, ветерок надувает шторы.
что я смогу спокойно работать, так как их служанка уехала отдыхать в Ис-
панию, а у него с Анитой, к сожалению, есть тяжкая обязанность - они
должны присутствовать во дворце Шайо на фестивале рекламных фильмов.
жется, в свое время немного опекала вас?
существовала, - вернее, я хочу сказать, словно я была таким же неодушев-
ленным предметом, как какая-нибудь электрическая пишущая машинка с шриф-
том "президент"...
стол и спросил, не остались ли у меня еще какиенибудь важные дела. Я со-
биралась править гранки одной промышленной рекламной брошюры, но это
могло и подождать, и тут в кои-то веки мне пришла в голову разумная
мысль, и я ее высказала:
чивают в два срока: половину в декабре и половину в июле. Те, кто уже в
отпуске, получили эти деньги в одном конверте с жалованьем за июнь. Ос-
тальные получают их к 14 июля. Премиальные, так же как и жалованье, вы-
дает главный бухгалтер - он ходит по кабинетам и лично вручает каждому
конверт. Ко мне он обычно заходит не раньше чем за полчаса до конца ра-
бочего дня. Первым делом он отправляется в редакцию, где его появление
вызывает нечто вроде катаклизма, но на этот раз он, видно, задержался,
так как еще не было слышно шума, какой обычно поднимается, когда к бед-
няге бросаются редакторши.
мой и хотел бы сразу же захватить с собой и меня. А конверт с преми-
альными он вручит мне сам-это, кстати, позволит ему добавить в него еще
некоторую сумму, франков триста, если я не возражаю.
у него эта радость была мимолетной, словно я простонапросто помогла ему
уладить затруднительное дело.
под аркой.
ге. Я в это время ставила на место безделушку, которую он передвинул.
Это был слоник на шарнирах, розовый, как конфетка. Каравей заметил, с
какой тщательностью я восстанавливаю порядок на своем столе, и пробормо-
тал: "Простите". Потом он сказал, что рассчитывает на мою скромность и
надеется, что никто не узнает об этой работе, которую я буду делать вне
стен агентства. Я поняла, что он не хочет, чтоб я рассказывала о ней,
так как чувствует себя немного виноватым в том, что задержался с докла-
дом. Он хотел сказать еще что-то, возможно, объяснить мне это, но он
только взглянул на розового слоника и - ушел, на сей раз уже оконча-
тельно.
работой и не успею до его отъезда написать все пятьдесят страниц. Меня
беспокоило не время, нет - подумаешь, поработаю немного ночью, - а сов-
сем другое: выдержат ли такую нагрузку мои глаза, ведь от долгого напря-
жения они становятся воспаленными, начинают слезиться, болеть, в них
мелькают какие-то огненные точки - короче, мне бывает так худо, что я
уже ничего не вижу.
Анитой, я надела бы свой белый костюм. Надо непременно заехать домой пе-
реодеться. Когда я работала у нее, я еще донашивала юбки, которые сама
сшила в приюте, и она мне говорила: "Своим рукомеслом ты вызываешь у ме-
ня отвращение к несчастным детям". И теперь мне хотелось бы показаться в
самом лучшем своем костюме, чтобы она увидела, как я изменилась. Потом
вдруг я вспомнила, что шеф дал мне на сборы пять минут. А для него пять
минут - это ровно триста секунд. Он так точен, что даже кукушка в часах
не смогла бы с ним соперничать.
"Улетаю на праздники. До среды. Дани".
"Улетаю - этого мало. Надо бы написать: "Улетаю в Монте-Карло". Но я
взглянула на часы - большая стрелка приближалась уже к половине пятого,
- да к тому же я, наверное, единственная из всего нашего агентства ни-
когда не летала, так что никого этим не удивлю.
Всякий, войдя, увидит его. Пожалуй, я была в превосходном настроении.
Это трудно объяснить. Если хотите, в эту минуту я тоже испытывала то не-
терпение, каким - я чувствовала - были охвачены в эту так долго тянувшу-
юся вторую половину дня все остальные сотрудники.
Я взяла розового слоника и сунула его в карман.
валенный бумагами стол.
жил заехать сначала ко мне домой, чтобы я взяла ночную сорочку и зубную
щетку.
вею, что у него усталый вид. Он ответил, что у всех усталый вид. Я заго-
ворила о его машине, какая она комфортабельная, но эта тема его тоже не
заинтересовала, и снова воцарилось молчание.
где поставить машину - у фотомагазина, почти напротив моего дома. Когда
я вышла, он последовал за мной. Он даже не спросил, можно ли ему под-
няться ко мне или нет, ничего не спросил. Просто вошел за мною в
подъезд.
была уверена, что не развесила над радиатором сушиться белье. И все-таки
мне было неприятно, что он идет ко мне. Он будет в комнате, и мне при-
дется переодеваться в ванной, где так тесно, что если наткнешься на одну
стенку, то тут же пересчитаешь и остальные три. Кроме того, я живу на
пятом этаже без лифта.
за несколько минут, но он ответил, что поднимется со мной, это его не
затруднит. О чем уж он там думал, не знаю. Может, вообразил, что я пове-
зу с собой целый чемодан.