Чтение 4–й страницы книги ~Специалист по выживанию~

Со стороны поселка доносились приглушенные расстоянием голоса.

Чейт медленно пополз в сторону темнеющих зарослей.

"Великолепная натура, - вспомнились ему слова Слейта. - Человеку выжить
здесь совершенно невозможно!"

"Ну, это мы еще посмотрим, - подумал Чейт. - Не знаю, как на болоте, а
в поселке я уж точно не доживу до обеда".

Осторожно раздвинув ветви, Чейт заполз в кусты. Кругом царила кромешная
тьма, и двигаться приходилось очень медленно, на ощупь.

Через полчаса Чейт решил, что отполз от поселка на достаточное
расстояние, и поднялся на ноги. Идти, продираясь сквозь густо
переплетающиеся ветви доходящего до пояса кустарника, было не легче, чем
ползти, но вскоре кусты стали редеть. Зато под ногами зачавкала жидкая
грязь.

Чейт понимал, что, двигаясь в темноте по незнакомой местности, он имеет
великолепную возможность угодить в трясину, но в то же время ему хотелось
как можно дальше уйти от поселка, хотя он и надеялся, что его исчезновение
будет обнаружено только утром.

Время от времени Чейт включал зажигалку, но бледный голубоватый язычок
огня был бессилен пробить чернильную мглу больше чем на несколько
сантиметров.

Очень скоро Чейт совершенно выбился из сил. Вытягивать ноги из жидкой
грязи становилось все труднее, а рукам, кроме того, что нащупывать дорогу,
приходилось еще и отбиваться от несметных полчищ жужжащего и визжащего на
все голоса гнуса. Настораживали Чейта и звуки, доносившиеся из темноты.
Они раздавались то вдалеке, то где-то совсем рядом: то чьи-то вздохи, то
хлюпанье, то тяжелое сопение. Может быть, звуки издавало само болото, но с
такой же вероятностью это мог быть ночной зверь, выслеживающий добычу.

Чейт решил не испытывать более судьбу, а найти место посуше и там
заночевать. Можно даже попробовать развести огонь.

Вдруг Чейту показалось, что слева от него в просвете между деревьями
мелькнул слабый отсвет. Он сделал шаг назад и снова увидел метрах в ста в
стороне слабое бледно-розовое свечение. Чейт пошел на свет. По мере его
приближения свет не становился ярче, но распространялся в стороны и вверх,
занимая все большее пространство, и наконец глазам человека предстало
удивительное зрелище.

В центре небольшой идеально круглой поляны возвышалось огромное
развесистое дерево, а среди его ветвей и вокруг кроны парили тысячи
бледно-розовых огоньков размером с грецкий орех. Картина была
фантастической, завораживающей своей нереальностью: черный, будто
вырезанный из плотной бумаги силуэт могучего дерева и слабые, кажущиеся
беззащитными, доверчиво и нежно льнущие к нему светлячки. Не верилось, что
подобная идиллия может существовать среди здешних, судя по рассказам,
зловещих топей.

Больше всего Чейту понравилось то, что поляна была сухой и на ней
практически отсутствовал гнус, не дававший ему ни секунды покоя.

Чейт устроился среди корней, прислонившись спиной к стволу дерева.
Запрокинув голову вверх, он любовался безмолвной игрой летающих огоньков.
Их мягкий, ровный свет вселял в него чувство покоя и уверенности, что
здесь с ним ничего не случится. Веки, ставшие вдруг невыносимо тяжелыми,
прикрыли глаза, и Чейт погрузился в глубокий сон.

Но спать ему пришлось недолго. Внезапная острая боль пронзила голову.
Казалось, что в мозг впилась острая и длинная раскаленная игла. Чейт
глухо, сквозь зубы, застонал и открыл глаза. Прямо перед его лицом парил
один из светлячков, но только теперь он был не бледно-розовым, а
ярко-красным, похожим на каплю расплавленного металла. Ударом ладони Чейт
отбросил светлячка в сторону, и тотчас же боль в голове затихла. Но уже
новые светлячки собирались вокруг него, наливаясь по мере приближения
зловещим огненным сиянием. Сразу несколько иголок вонзились в мозг. Чейт
взвыл от нестерпимой боли и, вскочив на ноги, бросился в темноту.

Зудящая мошкара, облепившая тело, едва он покинул поляну, показалась
Чейту почти родной после нападения коварных светлячков. Эти маленькие
кровопийцы, по крайней мере, не пытались скрыть своих гнусных намерений.

Продираясь наугад, не разбирая уже ни дороги, ни направления, Чейт
поскользнулся на мокрой траве и, скатившись с какого-то возвышения, по
пояс провалился в яму с теплой водой. Ноги его не доставали дна, но,
падая, он успел ухватиться руками за пучок стеблей какого-то растения.
Цепляясь за него, Чейт попытался вытянуть себя из воды и вдруг
почувствовал, как вокруг левой ноги обвилось толстое, мускулистое,
холодное щупальце и с силой потянуло вниз. Стебли, в которые мертвой
хваткой вцепился Чейт, лопались один за другим. Вода доставала ему уже
почти до подбородка. Чейт закричал и в отчаянии принялся что было сил
молотить каблуком правого ботинка по кольцам, обвивающим левую ногу.
Оборвались последние стебельки, за которые цеплялся Чейт, и он заскользил
вниз, безнадежно распахивая землю скрюченными пальцами.

Вдруг он почувствовал, что нога свободна и его уже никто не тянет в
глубину. Выкарабкавшись на землю, сам не помня как, Чейт долго стоял на
четвереньках, тихо подвывая. Все его тело сотрясалось от омерзения и
страха.

Наконец ему удалось подавить дрожь и подняться на ноги. Добравшись на
ощупь до первого попавшегося дерева, он, ежесекундно рискуя сорваться и
свернуть себе шею, вскарабкался на него и, устроившись в развилке между
стволом и толстым суком, провалился в тяжелое забытье, уже не обращая
внимания на полчища летающих вампиров, тотчас же облепивших все открытые
поверхности его тела.

Проснулся Чейт, когда солнце, поднявшееся уже довольно высоко, пробило
лучами густой лиственный покров. Вся кожа на лице, шее и руках покраснела,
опухла и нестерпимо зудела от бесчисленных укусов ночных кровососов. С
трудом разлепив веки, Чейт смог наконец-то осмотреть местность вокруг.

Тренинское болото представляло собой островки относительно сухой земли,
поросшей травой, мелким густым кустарником и высокими одиночными
деревьями, перемежающиеся большими и маленькими бочагами стоячей воды,
затянутыми мелкой водной растительностью ярко-зеленого цвета. Сверху, на
высоте нескольких метров, все это было накрыто плотным пологом мангровых
зарослей, тянущих свои белесые, похожие на скользких охаличных червей
корни вниз, к воде. Было жарко, душно и влажно, как в парилке.

Сидя на дереве и пребывая в самом мрачном расположении духа, Чейт
обдумывал свое положение. Сейчас, при дневном свете, болото не казалось ни
мрачным, ни ужасным, как ночью, но Чейта вновь передернуло, когда он
вспомнил ледяную хватку щупальца неизвестной водной твари на своей ноге.

Сколько дней он сможет продержаться на болоте? Два? Три? Неделю? Да
хотя бы и год, что от этого изменится? Кто станет искать его, кроме
киношников, мечтающих заснять на пленку его предсмертную агонию? Правда,
таможенник говорил о биологах, работающих на болоте, но был ли у него хотя
бы ничтожный шанс встретить ученых, блуждая без цели и направления?
Подумав, Чейт пришел к выводу, что и вернуться в поселок киношников он,
даже если и захочет, все равно не сможет. Оставалось только идти вперед,
куда глаза глядят, и надеяться на удачу и счастливый случай.

Спустившись с дерева, Чейт присел на корточки возле ямы с водой.
Отогнав в сторону зеленую крошку, плавающую по поверхности, он набрал
полные ладони воды, оказавшейся на удивление чистой и прозрачной, но
неприятно теплой.

Чейт уже собирался плеснуть воду себе в лицо, когда ковер водяной травы
вздыбился, лопнул и на землю в двух шагах от него выскочила истошно
визжащая тварь, облепленная тиной. Туловище удивительного существа было
плоским, сдавленным сверху и снизу, похожим на две сложенные вместе
тарелки. Шесть корявых, широко расставленных ног, одновременно
отталкиваясь от земли, подбрасывали тело вверх. Зрелище это могло
показаться Чейту забавным, если бы не мощные клещеобразные челюсти,
направленные на него и злобно щелкающие при каждом прыжке.

Чейт едва успел достать из кармана и открыть нож, когда, мерзко
взвизгнув, тварь в два прыжка подскочила к нему и, брызгая во все стороны
слюной, вцепилась в левое плечо. Чейт отшатнулся и упал на спину.
Оказавшись сверху, тварь, не разжимая челюстей, принялась рвать на Чейте
одежду и кожу под ней, загребая всеми шестью конечностями одновременно.
Чейт несколько раз ударил зверя ножом. Из глубоких разрезов брызнула
зловонная бурая жидкость, но тварь, не обращая внимания на раны,
продолжала терзать распростертое под ней тело.

Упершись ногами в землю, Чейт перевернулся на живот, подмяв под себя то
шипящую, то визжащую попеременно тварь, и вонзил нож туда, где, по его
представлениям, у нее должна была находиться шея. Под ножом что-то
омерзительно хрустнуло, и тело зверя, все еще скребущее конечностями по
земле, откатилось в сторону. Но челюсти, намертво стиснутые, все еще
цеплялись за человеческую плоть. С большим трудом, превозмогая боль, Чейту
удалось разжать их и извлечь из раны.

Решив, что в одной яме двум существам с таким дурным характером трудно
было бы ужиться, Чейт снова подошел к воде и, насколько это было возможно,
смыл с себя липкую слизь, заменявшую зверю кровь. Перевязав плечо полоской
материи, оторванной от рубашки, Чейт, прежде чем двигаться дальше,
потратил время на то, чтобы вырезать себе крепкую и длинную палку с
рогатиной на конце.

Чейт шел, стараясь не думать о том, куда идет и где ему сегодня
придется ночевать. Да и доживет ли он вообще до сегодняшнего вечера?
Болело раненое плечо. Жгучая боль опускалась от плеча к локтевому суставу.
Давало о себе знать и чувство голода.

Наученный опытом, Чейт старался обходить стороной встречающиеся по
дороге бочаги. Но и это не помогло ему избежать встречи с еще одним