качественный, на нашем уровне, возможно, поставим его так, без оплаты...
Хотя ведь откровенная "заказуха". Рука не поднимается. Держи.
телефончик есть? Вдруг все-таки раньше получится. Анька тебе брякнет.
но у меня в комнате параллельный.
курортник на пляже.
Артемом Карасевым. Карасев, молодой человек двадцати пяти лет, начинал
когда-то в "Вечернем Новоблудске", прославился после совершенного на него
покушения2 и теперь находился в свободном творческом плавании. Благодаря
раскрученному имени его охотно публиковали многие издания, в том числе и
"Вестник", хотя в "Вестнике" работал собственный криминальный корреспондент
Макс Кутузкин. Вдохновленный появлением на книжном рынке сборников
"Бандитская Россия", "Москва бандитская" и прочих бестселлеров о бандитских
вотчинах, Карасев решил осчастливить земляков аналогичным творением, назвав
его более гордо и благозвучно "Мафия Новоблудска". Это в Москве да в Питере
бандюги. В Новоблудске исключительно мафия. Судя по многочисленным анонсам,
горожане смогут узнать о собственной коза-ностре через месяц-другой.
они стояли за столом рядом, брали закуски из одной тарелки, запивая
шампанским из одной бутылки. Схомячив штук шесть пирожных и пару
бутербродов, Карасев заарканил одинокую журналистку с коммерческой
радиостанции и умчался с ней обсуждать проблемы творчества, прихватив с
фуршетного стола пузырь коньяка.
Карасевым.
Батискаф бабок не дает?
("Секрет"). Возьми папироску, дерни винца ("Агата Кристи").
забивать "стрелку".
"Красный монолит" новоблудского завода железобетонных конструкций. Газета
освещала трудовые будни железных бетонщиков, расходясь тиражом в пятьсот
экземпляров по территории предприятия. Слово "красный" в названии последнего
было традиционным для эпохи социалистического реализма, но при этом имело
красивую слезовыжи-мательную историю. Мемориальная доска, долгое время
висевшая возле проходной, гласила, что на этом месте в 1905 году царская
гвардия расстреляла мирных рабочих, выступивших против режима. В память о
пролитой крови невинных трудящихся завод и назван красным. Автора текста
сознательно либо по незнанию ввели в заблуждение. В девятьсот пятом году,
кроме зловонных болот, в округе ничего примечательного не имелось. А если бы
рабочих вдруг и занесло помитинговать в трясину, то царская гвардия только
бы обрадовалась - сами утонут. Впрочем, сейчас про эту историческую
неточность все позабыли, а доску как-то ночью свинтили бомжи и сдали в пункт
приема цветных металлов.
раз перед нашествием приватизации на родную землю. Биография его не была
заляпана пятнами общественных язв, но и не претендовала на звание
выдающейся. Из анкеты, аккуратно заполненной в отделе кадров, усматривалось,
что пол у Шурика исключительно мужской, место рождения - поселок Малая
Шушера Новоблудской области, читает и переводит английский со словарем, за
рубежом родственников не имеет, в армии службу проходил. На заводе Шурик
появился по зову сердца и приятеля отца - дяди Лени, посулившего молодому
рабочему место в общежитии, квалифицированный труд и достойную заработную
плату. Леонид Сергеевич возглавлял профсоюзный комитет "Монолита", активно
защищая права некоторых членов трудового коллектива согласно имевшемуся у
него списку.
дом в Малой Шушере. Ведь поселок есть поселок. А Новоблудск, хоть и не
Чикаго, но все ж город. К тому же душа просила свободы, которая прежде всего
подразумевала отсутствие родительской опеки. Шурик был единственным ребенком
в семье, двадцать семь лет назад мать родила его, не доносив пару месяцев.
Больше детей она иметь, увы, не могла, и Шурик оказался последним мужчиной в
роду. Отец всю жизнь шоферил на местном автобусе, мать сидела в поселковом
узле связи, отправляя телеграммы. Окончив школу без похвальной грамоты,
Александр Тихомиров отправился защищать воздушные рубежи Родины в рядах
ракетных войск, а демобилизовавшись, принялся искать место под малошушерским
солнцем, недельку пропьянствовав, как того требовал воинский обычай. Тут и
подвернулся дядя Леня, земляк, заехавший как-то к отцу вспомнить юность.
После четвертого пике на "Столичную" он похлопал сидевшего рядом Шурика по
плечу и по-отечески произнес:
нас перспектива, загранкомандировки, собственный профилакторий! С крышей
помогу, с учебой решим. Ну? Гляди, пока предлагаю, а то у нас люди по году
места ждут.
Леня при каждом удобном случае заманивал трудовые кадры загранкомандировками
и профилакторием.
мысленно представляя себя в западноевропейской стране на конференции по
обмену железобетонным опытом. И через неделю, в должности специалиста
погрузочно-транспортных работ, он уже корячил по заводу тележку с бетонной
шпалой, набираясь необходимого для будущей поездки опыта. Оклад в девяносто
карбованцев придавал творческому труду необыкновенное вдохновение. С крышей
дядя Леня не подвел, пристроив молодого специалиста в отдельную семиметровую
комнату заводской общаги и по блату поставив на городскую очередь. Имея
склонность к гуманитарным дисциплинам, Шурик поступил на заочное отделение
Новоблудского государственного университета, став примером для подражания
молодому поколению общежития. "Шурыч! - соблазняло по вечерам поколение, -
водку будешь пить?" - "Нет, - твердо отвечал студент-грузчик, кивая на
учебник, - у меня завтра зачет по Гегелю". - "А может, тогда к девкам?" -
"Не могу, говорю же - Гегель". - "За что тебя Боженька-то так наказал?"
всех сторон. Днем физически, таская шпалы, вечером - духовно, лохматя
учебники по философии. На почве поэзии он сошелся с комендантом общежития
Тамарой, одинокой дамой средних лет, обожавшей Блока и писавшей стихи. Стихи
до Блока не дотягивали, радуя глаз читавшего рифмами типа "розы - слезы",
"туча - круча" и тому подобными. Шурик терпеливо слушал, громко восхищался и
настоятельно требовал писать дальше. За это Тамара не подселяла к нему
соседа, позволяла пользоваться служебным телефоном, стоявшим у нее в
кабинете, и разрешала приводить гостей после ноля. Грешно было не
пользоваться перечисленными благами. Организм, даже ослабленный сваями и
Гегелем, настойчиво и совершенно справедливо жаждал удовольствий
определенного рода, тем более что коллектив на предприятии "Красный монолит"
состоял в основном из прекрасных женщин. На первую получку Шурик купил в
комиссионке деревянную тахту, ибо скрипучие пружины казенной железной
кровати совершенно выбивали процесс из нормального течения и после первых
аккордов в стены барабанили соседи, требуя остановить разврат.
активной жизни тележке и бетонным шпалам, он вдруг явственно осознал, что на
девяносто рэ гармонично развиваться абсолютно нереально. Познания же в
филологии никоим образом на личном бюджете не сказывались, и Шурик уже
подумывал, не пора ли кончать с Гегелем, от цитат которого начинало тошнить.
Но в этот самый момент слух о грузчике-филологе дошел до ушей редактора
"Цемента", который немедленно решил поведать читателям о молодом рабочем,
отправив к нему для интервью начинающего корреспондента Нину. Шум цеха не
давал поговорить откровенно, и молодой рабочий предложил провести беседу в
более спокойной, серьезной обстановке, к примеру, в комнате общежития на
Первой Махровой. Что было встречено начинающим корреспондентом с плохо
скрываемой радостью в глазах, то есть исключительно по-деловому.
но держался достойно. Нина же пришла в восторг, слушая грамотные, прекрасно
сформулированные ответы. Эмоции лились через край. Завистливые соседи
пытались сорвать встречу рабочего с представителем печати стуками в
картонные стены и криками о недопустимости нарушения правил
социалистического общежития. Утром, подводя итоги и глаза, Нина заметила,
что неплохо бы опубликовать целую серию репортажей об Александре Тихомирове,
человеке нового мышления. Человек, ползавший по полу в поисках носка,
прокряхтел: "Легко".
рубрику "Ветер перемен" о мастере арматурного цеха Федоре Семиглазове.
Редактор "Цемента" слыл самодуром и рубил премии по любому поводу. Задержка
же с материалом грозила лишением тринадцатой зарплаты, а то и выговором.
Буджолд Лоис
Володихин Дмитрий
Лукьяненко Сергей
Мурич Виктор
Суворов Виктор
Ильин Андрей