Чтение 4–й страницы книги ~Две женщины~

- Вы лжете! - прошипела она.

Холмс пожал плечами.

- Любой химик подтвердит это, - сказал он, бережно укладывая бумаги в
карман своего плаща. - Бесспорно, это подлинные документы о браке
Франсуазы Пеллетан, - продолжал он. - Но настоящее имя жениха подчищено
и в брачном свидетельстве, и на странице регистрационной церковной книги
в Балансе, после чего было вписано имя Генри Корвина Глэдсдэйла. Не
сомневаюсь, если окажется необходимым, микроскопическое исследование
обнаружит следы подчистки. Но сами чернила являются решающим
доказательством и служат примером того, как из-за небольшой ошибки могут
рухнуть самые хитроумные планы. Так могучий корабль может разбиться о
небольшую роковую скалу. Что касается вас, мадам, то, когда я припоминаю
все, что вы проделали для осуществления своих планов против беззащитной
женщины, мне трудно подобрать для сравнения какой-нибудь другой пример
столь хладнокровной жестокости.

- Вы смеете оскорблять женщину!

- Вы строили планы погубить человека. Этим вы лишились права на
привилегию женщины, - сказал он жестко.

Она глядела на нас со злой улыбкой на восковом лице.

- Во всяком случае, вы поплатитесь за это, - сказала она уверенно. -
Вы нарушили закон.

- Верно. А теперь звонок, - сказал Шерлок Холмс. - Моим оправданием
будут: подделка вами документов, попытка шантажа и - заметьте - шпионаж.
Так вот, в знак признания ваших "дарований" я даю вам неделю сроку,
чтобы покинуть эту страну. После этого срока о вас будет сообщено
властям.

Наступило напряженное молчание, после чего, не произнеся ни слова,
Эдит фон Ламмерайн подняла белую изящную руку и молча указала нам на
дверь.

***

На следующее утро в двенадцатом часу, когда посуда еще не была убрана
со стола, Шерлок Холмс, вернувшийся с визита, сменил сюртук на старую
куртку и сидел в кресле.

- Вы видели герцогиню? - спросил я.

- Да, и рассказал ей обо всем. Исключительно из предосторожности она
передала на хранение своему юристу документы с поддельными подписями ее
мужа, а также мои письменные показания по этому делу. Но ей теперь
нечего бояться Эдит фон Ламмерайн.

- Этим она обязана вам, мой дорогой! - воскликнул я от всего сердца.

- Ну, ну, Уотсон. Дело было достаточно простое. Сама работа явилась
для меня наградой.

Я пристально посмотрел на него.

- Вы выглядите немного утомленным, Холмс, - заметил я. - Вам нужно
было бы съездить на несколько дней в деревню.

- Может быть. Но это потом. Я не могу уехать из города, пока мадам не
покинет наши берега: ведь она особа весьма ловкая.

- Что за прекрасная жемчужина в вашем галстуке? Не помню, чтобы я ее
видел прежде.

Мой друг взял два письма с каминной доски и перебросил их мне.

- Их принесли, когда вы ходили к своим пациентам, - сказал он.

Одно из них со штампом Каррингфорд-хауз гласило:

"Вашему рыцарскому заступничеству. Вашему мужеству я обязана всем.
Такой долг невозможно оплатить. Разрешите, чтобы эта жемчужина, древний
символ верности, была подарком м память о жизни, которую Вы мне
возвратили. Что касается меня, то я никогда этого не забуду".

В другом письме без штампа и подписи было написано:

"Мы скоро встретимся снова, мистер Шерлок Холмс.

Я не забуду о вас".

- Все дело в точке зрения, - усмехнулся Холмс. - И мне еще, возможно,
придется встретиться с обеими женщинами, которые говорят одно и то же.

Затем, опустившись в кресло, он лениво потянулся за своей трубкой.