Чтение 4–й страницы книги ~Случай с золотыми часами~

Лестрейд! Поглядите!

- Но, Холмс, ведь это самая обыкновенная палочка вазелина, которую
можно купить в любой аптеке!

- Напротив, это - орудие преступления! И все же, - добавил он
задумчиво, - все же остается еще один вопрос, который не перестает
мучить меня... Кстати, а как вам удалось воспользоваться помощью сэра
Леопольда Харпера? - неожиданно спросил Холмс, поворачиваясь к
Лестрейду. - Разве он живет поблизости?

- Нет, он гостил по соседству, у своих друзей. Когда было решено
произвести вскрытие трупа, местная полиция сочла за удачу, что под рукой
оказался такой известный в Англии эксперт по судебной медицине.
Немедленно послали за ним. И, надо сказать, выбрали подходящее время, -
добавил Лестрейд с лукавой усмешкой.

- Почему же?

- Да потому что он лежал в это время в постели с грелкой и пил
горячий пунш: у него был сильный насморк.

Холмс возбужденно вскинул руки:

- Это дело наконец завершено!

Мы с Лестрейдом поглядели друг на друга с изумлением.

- Мне остается дать только еще одно указание, - сказал Холмс. -
Лестрейд, никто не должен покидать этот дом сегодня ночью. Я поручаю вам
любыми дипломатическими средствами удержать всех здесь. Мы с Уотсоном
тем временем отдохнем в этой комнате до пяти часов утра.

Зная властную натуру Холмса, я счел бесполезным расспрашивать о
чем-либо. Холмс устроился в кресле-качалке. В моем распоряжении
оставалась только кровать покойного. Холмс уговаривал меня удобнее
расположиться на ней, но я отказался, опасаясь задремать в таком
неуютном месте. Я отказывался некоторое время и все же...

- Уотсон!

Голос Холмса пробудил меня от дремоты, нарушив сновидения. Я
привскочил в постели, весь взъерошенный. Лучи утреннего солнца били в
глаза, а часы покойного сквайра продолжали тикать... Шерлок Холмс, уже
успевший привести себя в порядок, стоял, поглядывая на меня.

- Уже десять минут шестого, - заметил он, - я вынужден был разбудить
вас. Ага, это Лестрейд, - продолжал он, прислушиваясь к стуку в дверь. -
Заходите, прошу вас!

В комнату вошла мисс Дейл в сопровождении Гриффина, Эйнсуорта и, к
моему удивлению, священника.

- Послушайте, мистер Холмс! - закричала Долорес. - Это невыносимо,
что из-за ваших капризов всем нам, даже бедному мистеру Эппли, пришлось
остаться здесь на ночь.

- Повейте мне, мисс Дейл, что это не были капризы. Я хочу объяснить
вам, каким образом так хладнокровно был убит сквайр Трелони!

- Убит? Вот как! - выпалил доктор Гриффин. - Тогда я хотел бы знать,
как же все-таки он был убит?

- Дьявольски просто! Доктор Уотсон был столь проницателен, что
обратил мое внимание на способ убийства. Нет, Уотсон, ни слова! А мистер
Эппли навел меня на правильный путь Он сказал, что если бы ему пришлось
заниматься медициной, то он по рассеянное(tm) стал бы без всякого повода
удалять у своих пациентов желчные камни. Но это не все. Он еще добавил,
что перед операцией усыпил бы пациента хлороформом. Так вот то слово,
которое дало мне разгадку, - "хлороформ".

- Хлороформ!

- как эхо, отозвался Гриффин.

- Да, именно так. Нашумевший в прошлом году судебный процесс Аделаиды
Бартлетт, которую обвиняли в том, что она отравила своего мужа, влив ему
в рот вовремя сна жидкий хлороформ, очевидно, навел убийцу сквайра на
мысль применить это средство для своей гнусной цели.

- Но, черт возьми! Ведь Трелони не глотал хлороформ!

- Конечно, нет. Но предположим, доктор Гриффин, что я взял бы ватную
подушечку, пропитанную хлороформом, и прижал ее минут на двадцать ко рту
и носу старого крепко спящего человека. Что произошло бы тогда?

- Он, конечно, умер бы. Но это нельзя сделать, не оставив следов!

- Так, превосходно! А каких следов?

- Хлороформ обжигает кожу и вызывает появление пузырьков на ней.
Поэтому на лице сквайра должны были остаться следы ожогов, хотя, может
быть, и очень незначительные.

Холмс протянул руку к столику.

- Теперь предположите, доктор, - сказал он, поднимая какую-то
баночку, - что я предварительно смазал бы лицо жертвы тонким слоем
вазелина. Остались бы следы ожогов?

- Нет, разумеется!

- Ваши медицинские познания помогли вам несколько забежать вперед и
обогнать ход моих рассуждений. Хлороформ - весьма летучее вещество, он
легко испаряется и быстро исчезает из крови. Стоило только отсрочить
вскрытие трупа на два дня, как это и было сделано, чтобы никаких следов
отравления не осталось.

- Не спешите, мистер Холмс! А запах?

- Да, оставалась незначительная, очень незначительная вероятность
того, что запах хлороформа будет обнаружен в комнате, где произошло
отравление, или при вскрытии трупа. Но в комнате запах хлороформа был
почти неощутим из-за резкого и едкого запаха лекарств и мазей. А при
вскрытии сэр Леопольд Харпер не почувствовал запаха, так как в тот день
страдал сильным насморком!

Бледное лицо доктора Гриффина, казалось, побледнело еще больше.

- Бог ты мой, ведь это правда...

- Теперь зададим себе вопрос: Cui bono? <В чьих это интересах?
(лат.).> Кому могло быть выгодно это преступление?

Я заметил, что Лестрейд сделал шаг в сторону доктора.

- Эй вы, осторожнее, черт бы вас побрал! - закричал Гриффин.

Холмс поставил на стол баночку с вазелином и взял в руки тяжелые
часы, которые, казалось, стали тикать еще громче.

- Я хочу обратить ваше внимание на эти часы, известные под названием
Золотой охотник <Охотничьи часы с крышкой, защищающей стекло.>. Вчера в
десять часов вечера я завел их до отказа. Сейчас пять часов двадцать
минут утра.

- Ну и что же из этого следует? - воскликнула мисс Дейл.

- Если вы помните, как раз в это время утром, когда ваш дядя был
найден мертвым, викарий завел часы. Хотя звук, который вы сейчас
услышите, может показаться вам неприятным, я просил бы прислушаться к
нему.

Холмс стал медленно заводить часы, и в комнате раздался резкий скрип:
"Кр-р-ак!" Головка часов продолжала поворачиваться, и звук не
прекращался.

- Подождите! - закричал Гриффин. - Здесь что-то не так!

- Превосходно! А что же именно не так!

- Черт возьми, ведь викарий, заводя утром часы, сделал только два
оборота головки, и они оказались заведенными до отказа! Вы же сейчас
сделали семь или восемь оборотов, а часы все еще полностью не заведены!

- Совершенно верно, - ответил Холмс, - но это не является какой-то
особенностью часов сквайра. Ведь любые часы, заведенные в десять часов
вечера, нельзя будет на следующее утро завести до отказа только двумя
поворотами головки.

- Боже мой! - прошептал доктор, не отрывая взгляда от Холмса.

- Значит, покойный мистер Трелони не лег спать в десять часов вечера.
Если принять во внимание его возбужденное состояние и непрекращавшуюся
грозу, то можно будет сделать вывод, что он, вероятно, не ложась спать,
сидел допоздна и читал Библию. Ведь викарий упоминал, что такое иногда с
ним случалось. Сквайр завел часы, как обычно, после окончания чтения и
лег в постель только около трех часов утра. Убийца застал его крепко
спящим.

- И следовательно?.. - почти вскрикнула Долорес.

- И следовательно, так как только один человек сообщил нам, что он
видел сквайра спящим в десять тридцать, в двенадцать и в час ночи, этот
человек сказал нам заведомую и явную ложь!

- Холмс! - вскричал я. - Наконец-то я вижу, куда идут улики!
Преступник не кто иной, как... Джеффри Эйнсуорт бросился к двери.

- Ах, вот куда вы! - закричал Лестрейд. Он прыгнул к молодому
человеку, и спустя мгновение раздалось щелканье наручников. Мисс Долорес
Дейл, всхлипывая, кинулась вперед, но не к Эйнсуорту. Она бросилась в
распростертые объятия доктора Пола Гриффина...

***

- Вы видите, Уотсон, - заметил в заключение Шерлок Холмс, когда мы
вечером снова сидели в квартире на Бейкер-стрит и потягивали виски с
содовой, - что вина Эйнсуорта, который так страстно стремился жениться
на молодой девушке ради ее денег, в конце концов могла быть установлена
и без часов как главного доказательства преступления.

- Не может быть! - возразил я.

- Мой друг, примите во внимание завещание Трелони!

- Тогда, значит, сквайр не изменил завещания в пользу Гриффина?

- Нет, он изменил его, но не успел осуществить свое намерение до
конца. И был только один человек, который знал истинное положение вещей,
а именно: что Трелони еще не подписал измененное завещание.

- Вы имеете в виду самого сквайра?

- Нет, я имею в виду Эйнсуорта, стряпчего, который составил
завещание. Он признался во всем. Его коварный план и заключался в том,
что Гриффин после смерти сквайра неизбежно был бы арестован как
единственное лицо, получающее выгоду от смерти Трелони. А Эйнсуорту,