правлению государь увлек за собой оставшихся верными Монморанси, Роганов и
Шуазелей, которые некогда разделяли его величие, а теперь последовали за
ним, не желая бросить своего государя. Темные комнаты изгнанного короля
могли гордиться теперь новым украшением, лучшим, чем эти бесконечные
гобелены или севрский фарфор: прошло много-много лет, а я и теперь как
сейчас вижу этих бедно одетых людей, полных достоинства, и благоговейно
склоняю обнаженную голову перед этими благороднейшими из благородных,
которых когда-либо давала нам история.
узнаю, как будет принять мой приезд, - это значило бы просто отдаться в
руки жандармов, которые всегда подозрительно относятся к странникам,
прибывающим из Англии.
быть приведенным к нему полицией, это уже совсем другое. Я, наконец,
пришел к тому выводу, что самое лучшее в моем положении постараться найти
пустую ригу или вообще какое-нибудь пустое помещение, в котором я мог бы
провести ночь без помехи. Старики говорят, утро вечера мудренее; может
быть, что-нибудь и придумаю относительно того, как мне попасть к дяде
Бернаку, а через него и на службу к новому властителю Франции.
такая тьма, что только по временам можно было видеть то там, то сям белые
гребни волн, со страшным шумом разбивавшихся о берег. О суденышке, с
которым я прибыл из Дувра, не было и помина. Вдали, насколько мог видеть
глаз, тянулись низкие холмы. Когда я пытался приблизиться к ним, я сразу
заметил свою ошибку; окружавший все мутный полусвет преувеличил несколько
их размеры, так как в действительности это были простые песчаные дюны, на
которых кое где яркими пятнами выделялись кусты терновника.
на плече, с трудом передвигая ноги по рыхлому, рассыпавшемуся песку, часто
оступался, зацепляясь за ползучие растения. Я забывал на время, что мое
платье было мокро, что мои руки положительно оледенели, стараясь вспомнить
о всех страданиях, о всех тягостных случаях и приключениях, которые
когда-либо происходили с моими предками. Меня занимала мысль, что
когда-нибудь придет день, когда мои потомки будут воодушевляться при
воспоминаниях о том, что случилось со мной. Во французских дворянских
семьях история предков всегда свято сохраняется во памяти потомков.
дюны, но когда я, наконец, достиг конца полосы дюн, страстное желание
вернуться обратно загорелось в моей душе. Дело в том, что в этом месте
море далеко вдается в берег и своими приливами образует здесь необозримое
унылое соляное болото, которое и при дневном свете должно было подавлять
своим унылым видом, а в такую мрачную ночь, в какую я видел его впервые,
оно представляло собою мрачную пустыню. Сначала поразила меня болотистость
почвы, я слышал хлюпанье под ногами и с каждым шагом углублялся в вязкую
тину, которая уже достигала мне до колен, так что я с трудом вытаскивал
ноги.
удобный путь, я окончательно утратил всякое представление о месте, где
находился, и в шуме бури мне казалось, что рокот моря раздается с другой
стороны. Я слышал, что можно ориентироваться по звездам, но моя жизнь в
Англии, полная тишины и спокойствия, не научила меня этому. Да, впрочем,
если бы я и знал это, едва ли мог бы применить свои познания в данном
случае, потому что несколько звезд, которые сверкнули на небе, ежеминутно
скрывались за быстро мчавшимися грозовыми тучами.
погружаясь в эту засасывающую тину, так что невольно приходила в голову
мысль, что моя первая ночь во Франции будет и последней, и что я,
наследник рода де Лавалей, обречен судьбой на гибель в этом ужасном
болоте. Немало верст исходил я таким образом; иногда слой тины становился
мельче, иногда углублялся, но ни разу я не выбрался на совершенно сухое
место.
забиться еще большей тревогой, чем прежде. Предмет, привлекший к себе мое
внимание, заставил меня опасаться, что я нахожусь в заколдованном кругу,
из которого не смогу выйти. Дело в том, что группа беловатого кустарника,
которая неожиданно появилась передо мною, словно выросши из темноты, была
именно та группа кустов, которую я уже видел час тому назад. Чтобы
удостовериться в справедливости своего заключения, я остановился; искра
выбитая ударом кремня, на мгновение осветила болото, на котором ясно были
видны мои собственные следы.
смотреть на небо, и там я в первый раз в эту ночь увидел клочок светлого
неба, который и дал мне возможность выбраться из болота.
но при его свете я увидел длинную тонкую римскую цифру V, очень похожую на
наконечник стрелы. Приглядевшись внимательнее, я сразу угадал, что это
была стая диких уток, летевших как раз по тому же направлению, куда шел я.
В Кенте мне не раз приходилось наблюдать, как эти птицы в дурную погоду
удаляются от моря и летят внутрь страны, так что теперь я не сомневался,
что иду от моря. Ободренный этим открытием, я с новой силой пошел вперед,
стараясь не сбиваться с прямого пути, делая каждый шаг с большими
предосторожностями.
настойчивостью, которых я не ожидал от себя, мне удалось выбраться на
такое место, где я почувствовал себя вознагражденным за все мое
долготерпение.
ослепительным светом казался он моим глазам и моему сердцу! Ведь этот
маленький язычок пламени сулил мне пищу, отдых, он, казалось, возродил
меня несчастного скитальца, к жизни. Я бросился бежать к нему со всей
быстротой, на какую были способны мои усталые ноги. Я так иззяб и так
измучился, что уже не размышлял о том, удобно ли искать приют именно
здесь. Да, впрочем, я и не сомневался, что золотой соверен заставит рыбака
или земледельца, обитавших в этом странном месте, окруженном непроходимым
болотом, смотреть сквозь пальцы на мое подозрительное появление.
что болото не только становилось мельче, но, наооборот, топь была глубже,
чем прежде, и когда время от времени, месяц показывался из-за туч, я мог
ясно видеть, что изба эта находится в центре болота, и вода живописными
лужами окружает строение. Я уже мог рассмотреть, что свет, к которому я
шел, лился из маленького четырехугольного окошечка. Внезапно этот свет
ослабел, заслоненный от меня очертаниями мужской головы, напряженно
вглядывавшейся в темноту.
было что-то странное в самой манере выглядывать и мгновенно скрываться,
выглядывать снова и т.д. Что-то невольно заставляло меня удивляться
непонятным телодвижениям этого человека и смутно опасаться чего-то.
Осторожные движения этого странного субъекта, удивительное расположение
его жилища производила такое странное впечатление, что я решился, несмотря
на усталость, проследить за ним, прежде чем искать приюта под этой
кровлей.
кроме того из массы довольно больших щелей, показывавших, что строение это
давно уже нуждалось в ремонте. На мгновение я остановился, думая, что
пожалуй, даже соляное болото будет более безопасным местом для отдыха, чем
эта сторожка или может быть, главная квартира смельчаков-контрабандистов,
которым, я уже не сомневался, принадлежало это уединенное жилье.
малейшего риска мог произвести рекогносцировку с большей тщательностью. На
цыпочках приблизившись к окошку, я заглянул в него. Представившаяся моим
глазам картина вполне подтвердила мои предположения. Около
полуразвалившегося камина, в котором ярким пламенем пылали дрова, сидел
молодой человек; он, по-видимому, совершенно углубился в чтение маленькой,
засаленной книжки. Его продолговатое, изжелта бледное лицо обрамлялось
густыми черными волосами, рассыпавшимися волнами по плечам. Во всей его
фигуре сказывалась натура поэтическая, пожалуй, даже артистическая.
возможность наблюдать это прекрасное лицо, освещенное ярким пламенем,
чувствовать это тепло и видеть свет, которые были теперь так дороги
холодному и голодному путнику! Несколько минут я не сводил с него глаз,
наблюдая, как его полные чувственные губы постоянно вздрагивали, как будто
он повторял самому себе прочитанное. Я еще продолжал свои наблюдения,
когда он положил книгу на стол и снова приблизился к окошку. Заметив в
потемках очертания моей фигуры, он издал какое-то восклицание, которого я
не мог расслышать, и принялся махать рукой в знак приветствия.
показалась на пороге. Его черные, как смоль, кудри развивались по ветру.
темноту, приставив к глазам руку в виде козырька, чтобы предохранить их от
резкого ветра и песка, носившегося в воздухе.
лицо.
с криком бросился от меня и через минуту был уже в комнате, с шумом
захлопнув дверь перед моим носом.
внешностью. Это так поразило меня, что я несколько минут стоял совершенно
безмолвно. Но в это время я нашел новый повод, к большему удивлению. Как я
уже сказал, изба давно нуждалась в ремонте; между трещинами и щелями,
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Лондон Джек
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Трубников Александр