почерневших металлических дисков. Внимательно изучив их, я
убедился, что это -- пуговицы от брюк. На одной мне даже
удалось разобрать слово "Хаймс" -- это имя портного, у которого
шил Олдейкр. Затем я приступил к газону, -- нет ли там следов,
но сушь стоит такая, что земля тверже камня. Кроме того, что
сквозь живую изгородь из бирючины как раз против сгоревшего
штабеля был протащен волоком человек или чем-то нагруженный
мешок, ничего установить не удалось. Все это, конечно,
подтверждает версию полиции. Я целый час ползал по дворику под
палящим солнцем и все без толку. Потерпев фиаско во дворе, я
пошел в спальню. Пятна крови оказались очень бледные, едва
различимые, но свежие. Трости я не видел, ее уже увезли, но
следы на ней тоже были слабые. Трость, безусловно, принадлежит
нашему подопечному, он сам признает это. На ковре отпечатки
подошв подрядчика и Макфарлейна, но никаких следов третьего
лица, и это тоже оборачивается против нас. Словом, чаша весов
склоняется все ниже в их пользу. И все-таки у меня возникла
надежда, хоть и очень слабая. Я просмотрел содержимое сейфа,
которое почти целиком было выложено на стол. Бумаги были в
запечатанных конвертах, полиция вскрыла один или два. Так вот,
насколько я могу судить, ценность их весьма невелика, да и
банковская книжка Олдейкра не подтвердила, что ее владелец
особенно преуспевал. Мне показалось, что некоторых бумаг нет.
Несколько раз попадались упоминания о каких-то операциях,
связанных, как можно предположить, со значительными суммами. Но
документов, оформляющих эти сделки, нет. Если бы я смог это
доказать, аргументы Лестрейда неизбежно обратились бы против
него. Ну, скажите, зачем человеку красть то, что и так должно
ему достаться? В конце концов, заглянув в каждую щель и не
добившись никаких результатов, я решил поговорить с экономкой.
Миссис Лексингтон -- хмурая, молчаливая старуха, с
подозрительным взглядом исподлобья. Она что-то знает, но
выпытать я у нее ничего не мог. Да, она впустила мистера
Макфарлейна в половине десятого. Зачем у нее рука не отсохла в
тот миг, когда она подошла к двери! Она легла спать в половине
одиннадцатого. Ее комната находится в другом конце дома,
никакого шума она не слышала. Шляпу и, насколько она помнит,
трость мистер Макфарлейн оставил в прихожей. Она проснулась от
криков "Пожар! Пожар!". Конечно, ее дорогого хозяина убили.
Были ли у него враги? У кого их нет, но мистер Олдейкр жил
очень замкнуто и встречался с людьми только, когда того
требовали дела. Пуговицы она видела и с уверенностью заявляет,
что они от того костюма, который был на нем накануне. Доски в
штабеле были очень сухие, потому что целый месяц не было
дождей. Они вспыхнули, как порох, и когда она добежала до
склада, все было объято пламенем. И она и пожарники слышали
запах горелого мяса. Ни о бумагах, ни о личных делах мистера
Олдейкра ей ничего не известно. Вот, дорогой Уотсон, отчет о
моих сегодняшних неудачах. И все-таки, все-таки... -- Его
нервные руки сжались в кулаки, и он продолжал со страстной
убежденностью: -- Я знаю, игра нечистая. Я чувствую это нутром.
Экономке что-то известно. Но что -- я все еще не могу
сообразить. Она смотрела угрюмо и вызывающе, как человек с
нечистой совестью. Но что об этом говорить, Уотсон. Боюсь,
однако, если нам не поможет случай, "Норвудское дело" не займет
своего места в хронике наших успехов, которая, как я предвижу,
рано или поздно обрушится на голову безропотного читателя.
человек, правда? -- спросил я.
Помните Берта Стивенса, этого кровавого убийцу, который
рассчитывал, что мы спасем его? А ведь на вид был безобиден,
как ученик воскресной школы.
Макфарлейн обречен. Улики против него неопровержимы, и сегодня
я убедился, что дальнейшее расследование только усугубит дело.
Между прочим, просмотрев бумаги, я обнаружил одну любопытную
деталь, которая может послужить исходной точкой нашего
расследования. Оказывается, в течение этого года Олдейкр
выплатил некоему мистеру Корнелиусу довольно крупную сумму
денег, поэтому сейчас он, попросту говоря, беден. Интересно,
что это за мистер Корнелиус, с которым удалившийся от дел
подрядчик заключал такие солидные сделки. Не имеет ли он
какого-нибудь отношения к случившемуся? Может быть, этот
Корнелиус -- маклер? Однако я не обнаружил ни одной расписки в
получении столь значительных сумм. Придется мне за сведениями
об этом джентльмене обратиться в банк. Но боюсь, мой друг, нас
ждет бесславный конец, -- Лестрейд повесит нашего подопечного.
И Скотленд-Ярд будет торжествовать!
сошел утром к завтраку, он сидел в столовой бледный,
измученный, с темными тенями вокруг горящих глаз. На ковре
возле кресла окурки и ворох газет, на столе распечатанная
телеграмма.
пододвигая ее ко мне.
новые важные улики. Вина Макфарлейна доказана бесспорно.
Советую отказаться от расследований. Лестрейд".
Холмс. -- И все-таки поиски оставлять рано. Любая улика может
обернуться другой стороной и дать расследованию направление,
противоположное тому, в котором движется Лестрейд. Завтракайте,
Уотсон, а потом поедем вместе и посмотрим, что можно сделать.
Кажется, мне сегодня не обойтись без вашей помощи.
минуты душевного напряжения не мог думать о еде. Уповая на свою
исключительную выносливость, он не ел и не спал, пока не падал
с ног от полного истощения. "Я не могу сейчас тратить энергию
на пищеварение", -- отмахивался он от меня, когда я, пользуясь
правом врача, заставлял его есть. Поэтому я не удивился, что
Холмс и в то утро не притронулся к завтраку.
Дип-Дин-хауса, который оказался точно такой загородной
усадьбой, как я себе представлял. В воротах нас с видом
победителя встретил Лестрейд; на лице его было написано
торжество.
своего бродягу, а? -- засмеялся он.
друг.
блестяще подтвердилось. Придется вам признать, мистер Холмс,
что на этот раз мы вас обошли.
выходящее.
что делать, человек не может быть всегда прав, верно, доктор
Уотсон? Пожалуйста, пройдите сюда, господа, надеюсь, я смогу
представить вам неоспоримое доказательство вины Макфарлейна. --
Он повел нас по коридору в темную переднюю. -- Совершив
преступление, молодой Макфарлейн пришел сюда за своей шляпой. А
теперь смотрите! -- Он театральным жестом зажег спичку, и мы
увидели на белой стене темное пятно крови. Лестрейд поднес
спичку поближе -- это оказалось не просто пятно, а ясный
отпечаток большого пальца. -- Посмотрите на него в лупу, мистер
Холмс!
одинаковых отпечатков пальцев?
отпечаток с отпечатком большого пальца правой руки Макфарлейна,
который сняли сегодня утром по моему приказанию?
оба отпечатка одного пальца. Я понял, что наш клиент обречен.
Лицо Холмса меня поразило. Оно дрожало от еле сдерживаемого
смеха, глаза сверкали. Я вдруг увидел, что он едва
сдерживается, чтобы не расхохотаться.
подумать? Как, однако, обманчива внешность! Такой славный
молодой человек! Урок нам, чтобы впредь не слишком полагались
на собственные впечатления, правда, Лестрейд?
Доценко Виктор
Махров Алексей
Роллинс Джеймс
Флинт Эрик
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия