Чтение 4–й страницы книги ~Постоянный пациент~

страха. Посмотрите на постель -- он провел беспокойную ночь.
Вот довольно глубокий отпечаток его тела. Вы знаете, что
самоубийства чаще всего совершаются часов в пять утра. Примерно
в это время он и повесился. И, наверно, заранее все обдумал.

-- Судя по тому, как затвердели его мышцы, он умер часа
три назад, -- сказал я.

-- Что-нибудь особенное в комнате обнаружили? -- спросил
Холмс.

-- Нашли на подставке для умывальника отвертку и несколько
винтов. И ночью здесь, видно, много курили. Вот четыре сигарных
окурка, которые я подобрал в камине.

-- Г-м! -- произнес Холмс. -- Нашли вы его мундштук?

-- Нет.

-- А портсигар?

-- Да, он был у него в кармане пальто.

Холмс открыл портсигар и понюхал единственную оставшуюся в
нем сигару.

-- Это гаванская сигара, а это окурки сигар особого сорта,
который импортируется голландцами из их ост-индских колоний. Их
обычно заворачивают в солому, как вы знаете, и они потоньше и
подлиннее, чем сигары других сортов.

Он взял четыре окурка и стал рассматривать их в свою
карманную лупу.

-- Две сигары выкурены через мундштук, а две просто так,
-- продолжал он. -- Две были обрезаны не очень острым ножом, а
концы двух других -- откушены набором великолепных зубов. Это
не самоубийство, мастер Лэннер. Это тщательно продуманное и
хладнокровно совершенное убийство.

-- Не может быть! -- воскликнул инспектор.

-- Почему же это не может быть?

-- А зачем убивать человека таким неудобным способом --
вещать?

-- Вот это мы и должны узнать.

-- Как убийцы могли проникнуть сюда?

-- Через парадную дверь.

-- Но она была заперта на засов.

-- Ее заперли после того, как они вошли.

-- Почем вы знаете?

-- Я видел следы. Простите, через минуту я, возможно,
сообщу вам еще кое-какие сведения.

Он подошел к двери и, повернув ключ в замке, со
свойственной ему методичностью осмотрел ее. Затем он вынул
ключ, который торчал с внутренней стороны, и тоже обследовал
его. Постель, ковер, стулья, камин, труп и веревка -- все было
по очереди осмотрено, пока, наконец, Холмс не заявил, что
удовлетворен, после чего он, призвав на помощь меня и
инспектора, отрезал веревку, на которой висел труп несчастного
Блессингтона, и почтительно прикрыл его простыней.

-- Откуда взялась веревка? -- спросил я.

-- Ее отрезали отсюда, -- сказал доктор Тревельян,
вытягивая из-под кровати веревку, уложенную в большой круг. --
Он ужасно боялся пожаров и всегда держал ее поблизости, чтобы
бежать через окно, если лестница загорится.

-- Это, должно быть, избавило убийц от лишних хлопот, --
задумчиво сказал Холмс. -- Да, все свершилось очень просто, и я
сам буду удивлен, если к полудню не сообщу вам причины
преступления. Я возьму фотографию Блессингтона, ту, что на
камине. Она может помочь мне в моем расследовании.

-- Но, ради Бога, объясните нам, что же здесь произошло,
-- взмолился доктор.

-- Последовательность событий ясна для меня, как будто я
сам здесь присутствовал, -- сказал Холмс. -- Преступников было
трое: один -- молодой, другой -- пожилой, а каков был третий, я
пока определить не могу. Вряд ли надо говорить, что первые два
-- те самые, что выдавали себя за русского дворянина и его
сына, и, следовательно, у нас есть их полный словесный портрет.
Они были впущены сообщником, находившимся в доме. Примите мой
совет, инспектор, и арестуйте слугу-мальчишку, который, как
помнится, поступил к вам, доктор, на службу совсем недавно.

-- Этого постреленка нигде не могут найти, -- сказал
доктор Тревельян. -- Горничная и кухарка только что искали его.

Холмс пожал плечами.

-- Он сыграл в этой драме немаловажную роль, -- сказал он.
-- Три преступника поднялись по лестнице на цыпочках -- пожилой
шел первым, молодой -- вторым, а неизвестный замыкал шествие...

-- Это уж слишком, дорогой Холмс! -- воскликнул я.

-- Судя по тому, как накладываются друг на друга следы,
сомнений быть не может. Я имел возможность изучить, кому какие
принадлежат следы, когда побывал здесь вчера вечером. Затем все
трое подошли к комнате мистера Блессингтона, дверь в которую
была заперта. Ключ они повернули с помощью куска проволоки.
Даже без лупы видно по царапинам на бородке, что они
действовали отмычкой. Войдя в комнату, они первым делом
вставили мистеру Блессингтону кляп. Он, наверно, спал или был
так парализован страхом, что не мог кричать. Стены здесь
толстые, и понятно, что крик его, если даже он успел крикнуть,
никто не слышал. Затем -- это мне совершенно ясно --
злоумышленники устроили совет, что-то вроде суда. Тогда-то они
и выкурили эти сигары. Пожилой сидел на том плетеном стуле --
это он курил через мундштук. Молодой сидел там -- он стряхивал
пепел на комод. Третий ходил по комнате. Блессингтон, по-моему,
сидел на постели, но в этом я не совсем уверен. Ну, и все
кончилось тем, что они повесили Блессингтона. Они так хорошо
подготовились к этому, что, наверно, принесли с собой
какой-нибудь блок или шкив, который мог бы служить виселицей.
Эта отвертка и винты были нужны им, как я полагаю, для
закрепления блока. Но, увидев крюк, они, естественно,
воспользовались им. Покончив с Блессингтоном, они вышли, а их
сообщник запер за ними дверь.

Все мы с глубоким интересом слушали этот рассказ о ночных
событиях, которые Холмс восстановил по приметам столь
незаметным и малозначительным, что, даже видя их воочию, мы
едва могли следить за ходом его рассуждений. Инспектор тотчас
вышел, чтобы принять меры по розыску слуги, а мы с Холмсом
вернулись завтракать на Бейкер-стрит.

-- Я вернусь к трем, -- сказал он, кончив завтракать. --
Инспектор с доктором уже будут здесь к этому времени, и я
надеюсь окончательно прояснить для них это дело.

Наши гости пришли в назначенный срок, но мой друг появился
только без четверти четыре. Однако, когда он вошел, по
выражению его лица я увидел, что ему сопутствовал полный успех.

-- Какие новости, инспектор?

-- Мы нашли мальчишку, сэр.

-- Превосходно, а я нашел взрослых.

-- Вы нашли их! -- воскликнули мы в один голос.

-- Ну, по крайней мере, я узнал, кто они. Ваш Блессингтон,
как я и ожидал, хорошо известен в полицейском управлении. Да и
его убийцы тоже. Это Биддл, Хэйуорд и Моффат.

-- Банда, ограбившая Уортингдонский банк! -- воскликнул
инспектор.

-- Совершенно верно, -- сказал Холмс.

-- Значит, Блессингтон, должно быть, Сатон?

-- Да, -- сказал Холмс.

-- Ну, тогда все встает на свои места, -- сказал
инспектор.

Но мы с Тревельяном смотрели друг на друга, ничего не
понимая.

-- Вы, наверно, помните знаменитое ограбление
Уордингдонского банка, -- сказал Холмс. -- В банде было пять
человек -- четверо нам знакомы, а пятого звали Картрайт. Был
убит сторож Тобин, и воры скрылись с семью тысячами фунтов. Это
было в тысяча восемьсот пятом году. Все пятеро были арестованы,
но убедительных улик против них не имелось. Блессингтон, или
Сатон, самый гнусный тип в этой пятерке бандитов, стал
доносчиком. Картрайта повесили, а трем остальным дали по
пятнадцать лет. Не отсидев нескольких лет до полного срока, они
вышли на свободу на днях и решили, как вы догадываетесь,
выследить предателя и отомстить ему за смерть товарища. Дважды
они пытались добраться до него и терпели неудачу; на третий
раз, как видите, получилось. Теперь вам все ясно, доктор
Тревельян?

-- Мне кажется, что лучше уж объяснить нельзя, -- сказал
доктор. -- И, конечно, в первый раз он был сильно встревожен
именно в тот день, когда прочел в газетах, что их выпускают на
свободу.

-- Совершенно верно. А все его страхи, что его могут
ограбить, для отвода глаз.

-- Но почему он не сказал всей правды вам?

-- Ну, видите ли, уважаемый сэр, он знал мстительный
характер своих бывших сообщников и пытался как можно дольше