Чтение 4–й страницы книги ~Восходящее солнце~

Я пожал плечами: "Они получили разрешение от американских профсоюзов."

"Чепуха, они получили его от городского совета", сказал Грэм. "И,
конечно, это просто деньги. И если мы что-то и знаем о японцах, так это то,
что деньги у них есть. Вот так они и добились изменений в зональных правилах
сейсмостроительства. Они получают все, что захотят."

Я снова пожал плечами: "Политики."

"Пердуны. Знаете, они даже не платят налоги. Да-да: получили от города
восьмилетнюю отсрочку по налогам на собственность. Дерьмо: мы сами отдаем
страну."

Некоторое время мы поднимались молча. Грэм глядел в стекло. Лифты были
высокоскоростные, фирмы Хитачи, сделанные по новейшей технологии. Самые
быстрые и мягкие лифты в мире. Мы поднимались все выше в туман.

Я сказал Грэму: "Ты расскажешь нам об убийстве или хочешь, чтобы это
было сюрпризом?"

"Перемать", сказал Грэм и полистал записную книжку. "Ну, поехали.
Первый звонок поступил в восемь тридцать две. Кто-то сказал, что "имеется
проблема в расположении тела". Мужчина с сильным азиатским акцентом, плохо
говорит по-английски. Оператор не смог много из него вытянуть, ничего, кроме
адреса. Башня Накамото. Черно-белые выехали, прибыли в восемь тридцать
девять вечера и обнаружили, что это убийство. Сорок шестой этаж, это офисный
этаж здания. Жертва -- европейская женщина, примерно двадцати пяти лет.
Чертовски симпатичная. Сами увидите.

Копы развесили ленты и позвонили в дивизион. Я выехал с Мерино, прибыл
в восемь пятьдесят три. В это же время прибыли эксперты по месту
преступления, дактилоскописты, фотографы. Пока окей?"

"Да", кивнул Коннор.

Грэм продолжил: "Мы только начали, когда какой-то джеп из Корпорации
Накамото привалил в тысячедолларовом костюме и заявил, что имеет право на
трахнутый разговор с офицером связи ДПЛА, прежде чем что-либо станет
делаться в этом трахнутом здании. И говорил что-то вроде, что здесь нет
состава преступления.

Я пошел узнать, что это за говнюк. Здесь же очевидное убийство. Думал,
этот гад отвалится. Но джеп болтал на остервенело хорошем английском и,
похоже, знал кучу законов. И, сами понимаете, все прибывшие на место сильно
встревожились. Я рассудил, что нет смысла давить и начинать расследование,
если при этом мы получим недееспособные данные, верно? А этот говнюк-джеп
настаивает, чтобы прежде чем мы начнем, прибыл офицер связи. А когда он
говорит на таком зверски хорошем английском, я не понимаю, в чем проблема? Я
думал, что вся идея офицера связи для тех, кто не понимает языка. А у этого
говнюка на лбу написана Стэнфордская юридическая школа. А все туда же." Он
вздохнул.

"И ты позвонил мне", сказал я.

"Ага."

Я спросил: "А кто этот говнюк из Накамото?"

"Вот дерьмо!" Грэм нахмурился над своими записями. "Ишихара Ишигуро.
Что-то вроде этого."

"У тебя есть его визитка? Он должен был дать свою карточку."

"Ага, он дал. Я отдал ее Мерино."

Я спросил: "Есть здесь еще японцы?"

"Ты что, смеешься?", захохотал Грэм "Тут все кишит ими. Там наверху --
трахнутый Диснейленд."

"Я имею в виде место преступления."

"И я тоже", сказал Грэм. "Мы не смогли их выставить. Они говорят, это
их здание и они имеют право там быть. Сегодня вечером торжественное открытие
Башни Накамото. Они имеют право быть здесь. Твердят снова и снова."

Я спросил: "А где происходит открытие?"

"Этажом ниже убийства, на сорок пятом. Там просто светопреставление.
Наверное, человек восемьсот. Кинозвезды, сенаторы, конгрессмены -- называй
дальше. Слышал, там Мадонна и Том Круз. Сенатор Хеммонд. Сенатор Кеннеди.
Элтон Джон. Сенатор Мортон. Мэр Тома там. Прокурор штата Уайленд там. Эй,
наверное и твоя бывшая жена тоже там, Пит. Она все еще работает на Уайленда,
правда?"

"Как я слышал, да."

Грэм вздохнул. "Наверное, приятно трахать адвоката вместо того, чтобы
они трахали тебя. Хорошо сменить позицию."

Мне не хотелось говорить о своей бывшей жене. "Мы больше не
встречаемся", сказал я.

Прозвонил тихий звонок и лифт сказал: "Енюсан кай."

Грэм посмотрел на светящиеся цифры над дверью. "Вот дерьмо!"

"Еонюеон кай", сказал лифт. "Мосугу-де годзаймасу."

"Что он сказал?"

"Мы почти приехали."

"Перемать", сказал Грэм. "Если лифту хочется говорить, он должен
говорить по-английски. Здесь все еще Америка."

"Пока да", отозвался Коннор, глядя на панораму города.

"Еюго кай", сказал лифт.

Двери открылись.

x x x

Грэм был прав: вечеринка была адской. Целый этаж превратили в подобие
бального зала сороковых годов. Мужчины в костюмах. Женщины в платьях для
коктейлей. Оркестр, играющий свинги Глена Миллера. Возле двери лифта стоял
седой, загорелый человек, казавшийся слегка знакомым. У него были широкие
плечи атлета. Он вошел в лифт и повернулся ко мне: "Первый этаж,
пожалуйста." Я учуял запах виски.

Второй человек, помоложе, мгновенно появился рядом. "Этот лифт идет
вверх, сенатор."

"Что такое?", сказал седовласый, повернувшись к помощнику.

"Лифт идет вверх, сэр."

"Ну и что? А я хочу вниз." Он говорил подчеркнуто тщательной речью
пьяного.

"Да, сэр. Понимаю, сэр", радостно ответил помощник. "Давайте поедем
следующим лифтом, сенатор." Он твердо ухватил седовласого за локоть и вывел
его из лифта.

Двери закрылись. Лифт пошел вверх.

"Наши налоги за работой", проворчал Грэм. "Узнали? Сенатор Стивен Роу.
Приятно обнаружить его на этой вечеринке, учитывая, что он в финансовом
комитете сената, который ведает всеми правилами японского импорта. Но, как и
его приятель, сенатор Кеннеди, Роу -- очень большой любитель кошечек."

"Вот как?"

"Говорят, что и пьет он хорошо."

"Я это заметил."

"Вот зачем этот мальчик с ним. Вытаскивать его из неприятностей."

Лифт остановился на сорок шестом этаже. Раздался мягкий электронный
гонг. "Еонюроку кай. Горие аригато годзаймашита."

"Наконец-то", сказал Грэм. "Может, теперь мы сможем начать."

( Двери открылись. Мы уставились в солидную стену голубых деловых
костюмов, повернутых к нам спинами. Должно быть, человек двадцать толпились
возле лифта. В воздухе густо висел сигаретный дым.

"Расступитесь, расступитесь", говорил Грэм, грубо расталкивая людей. Я
следовал за ним, Коннор шел позади меня, молча и незаметно.

Сорок шестой этаж был спроектирован для размещения старших управляющих
компании Накамото и выглядел впечатляюще. Стоя на ковре приемной зоны возле
лифтов, я видел весь этаж -- гигантское открытое пространство. Оно было
размером примерно шестьдесят на сорок метров -- половина футбольного поля.
Каждая деталь усиливала ощущение простора и элегантности. Потолки высокие,
отделанные деревом. Мебель вся из настоящего дерева и ткани, черное с серым,
ковер толстый. Приглушенный звук и неяркие лампы усиливали впечатление
мягкой роскоши. Все напоминало скорее банк, чем конторский офис.

Самый богатый из виденных мною банков.

Все заставляло остановиться и оглядеться. Я стоял возле желтой ленты,
огораживающей место преступления, которая блокировала доступ на этаж, и
озирался. Прямо впереди находился громадный атриум, что-то вроде открытого
загона для секретарш и младшего персонала. Группами стояли столы, деревца
делили пространство. В центре стояла громадная модель Башни Накамото и
комплекса еще строящихся окружающих зданий. Модель освещал прожектор, но в
целом, при включенном только ночном освещении, в атриуме было сравнительно
темно.

По периметру атриума были устроены отдельные кабинеты для официальных
лиц. Стеклянные стены кабинетов выходили в атриум, стеклянные стены выходили
и наружу, так что с того места, где я стоял, можно было смотреть прямо на
соседние небоскребы Лос-Анджелеса. Казалось, весь этаж плывет в воздухе.

Слева и справа от атриума размещались две конференц-комнаты со
стеклянными стенами. Комната справа была поменьше и там я увидел тело
девушки, лежащее на длинном черном столе. На ней было черное платье. Одна
нога свисала к полу. Я не видел никакой крови. Но я был довольно далеко от
нее, наверное, метрах в шестидесяти. Много подробностей на таком расстоянии
не разглядеть.

Я услышал потрескивание полицейских раций и услышал, как Грэм говорит:
"Вот ваш переводчик, джентльмены. Может, теперь мы начнем наше
расследование, Питер?"

Я повернулся к японцам у лифта. Я не знал, с кем должен говорить;
возникла неловкая пауза, пока один из них не выступил вперед. Ему было около
тридцати пяти лет, он носил дорогой костюм. Человек отвесил очень легкий
поклон, чуть наклонив голову, просто намек. Я кивнул в ответ. Потом он
заговорил.