место работы придется сменить. Согласитесь, располагать деньгами и жить в
коммуналке не имеет смысла.
свидетелей, он одни документы фальсифицировал, другие уничтожил. И друг
хозяина получил три года, условно. Врач с косящими, видимо, от постоянного
вранья глазами обнаружил у Артеменко какое-то заболевание, объяснил
симптомы, научил, на что следует жаловаться, и вскоре он из прокуратуры
уволился и стал директором дома отдыха.
кооператив, с покупкой машины, организацией быта. Затем в доме отдыха
появился Пискунов, тот самый спасенный им от тюрьмы выпивоха-автолюбитель.
Борис Юрьевич, так звали этого деятеля, передал Артеменко поклон от общих
знакомых и просьбу отвезти в Ригу черный увесистый кейс. Так началась его
служба в подпольном синдикате, размах деятельности которого Артеменко не
представлял. И сегодня, спустя более чем двадцать лет, он знал об этой
корпорации только в общих чертах, что спекулируют валютой, квартирами,
машинами. Но какие суммы оседают в руках хозяина, сколько людей на него
работает, кто и сколько получает - оставалось неясно. Его это вполне
устраивало, опыт прежней работы подсказывал, что чем меньше контактов и
информации, тем меньше риск, а в случае провала короче Срок.
- не говорит. И Артеменко не интересовался. Эта его манера никогда ничего не
спрашивать, брать деньги и не торговаться крайне импонировала Юрию
Петровичу. Он приехал в дом отдыха год назад и сказал.
арестовали две группы, выхода они на меня не имеют, но треть "империи", - он
криво улыбнулся по-старчески бескровными губами, - я потерял.
конца жизни хватит.
помру.
среднее звено похоронят. Чиновники пригрелись, работать не хотят, да и не
умеют.
наши враз успокоятся? Никогда, будут продолжать, сядут и заговорят. А без
меня они очень быстро сядут.
выйти.
говорит просто так, надо ждать продолжения.
и радовался, когда находил статью с очередным разоблачением или фельетон о
"подпольщиках". Ему бы следовало пугаться, а он восторгался, смаковал
подробности, и чем выше пост занимал "герой", тем больше Артеменко получал
удовольствия. Ведь министры, замы-взяточники и воры - самим фактом
существования реабилитировали Артеменко в собственных глазах.
конструкцию. "Отца моего ни за что ни про что арестовали, посмертно
реабилитировали, так это лишь бумажка. Хорошо, я стерпел встал под новые
знамена. И что? Я верил, голосовал, поддерживал, шагал в ногу со всеми.
Оказалось, что подняли не то знамя и в ногу я маршировал не в ту сторону.
Снова заиграли марши и начали бить барабаны. Я не так уж ретиво, но зашагал.
Сколько можно верить? Возможно, я человек слабый вышел из колонны, начал
думать о благе личном, нарушать закон, "тянуть одеяло на себя". Ну, слаб
человек, а искушение велико. Так мне высокое звание Героя и не присваивают,
на орден я сам не претендую, и вообще, если от многого взять немножко, то
это не кража..."
Владимир Никитович Артеменко стал вором. Так и есть и не крути живи, пока
живется. Сегодня же когда на свет божий вытащили фигуры - не тебе ровня,
людей, воровавших так, что по сравнению с ними ты просто агнец ликуй
Артеменко, и пой, чист ты перед совестью и перед людьми, хотя с ворованного
партвзносы и не платишь.
тускнеть.
профессионалку, послал в номер цветы, ужинали они в ресторане. Начало
"романа" походило на все предыдущие, но уже в первый вечер Майя внесла
значительные коррективы.
тысяча, оплата перед въездом. Естественно клиент может заплатить
переночевать и не возвращаться.
они стоят значительно дороже, - ответил Артеменко.
превратился из квартиросъемщика в постояльца с которого плату берут вперед,
а ночевать пускают по настроению из милости. К материальной стороне
Артеменко относился просто, наворовал достаточно, наследников нет, в
крематории деньги не требуются. Зависимость в которую попал он недооценивал.
"Станет невмоготу - сорвусь, от любви в моем возрасте еще никто не умирал".
рядом - плохо, когда далеко еще хуже. Преследовал ее запах, голос, порой он
вздрагивал, слышал стук ее каблуков, но Майя не появлялась.
почти на тридцать лет, над нами смеяться будут. Мужик, мол, из ума выжил, а
девка- хищница.
старую "Волгу". Так как дарить машину непрямому родственнику не разрешается,
он продал ее через комиссионный оплатив стоимость расходов. Майя погладила
Артеменко по щеке, сказала:
осталась.
круглосуточной борьбы с ней и собственным самолюбием, что на время забыл о
последнем разговоре с Юрием Петровичем, о той угрозе, что нависла над ними.
старшинства, занял стул для посетителей.
Одного человека требуется срочно убрать. Думай.
благодарностью.
свободен! Когда начинается гангрена и процесс ее необратим ногу отрезают".
КАТАСТРОФА
выработанный годами рефлекс. "Начало восьмого, совсем сбрендили от безделья
друзья, - подумал он и трубку не снял. - Соскучились, понимаю, но ничего,
позавтракаете без меня, я еще сплю". Он не спеша отправился в ванную,
спокойно брился, полоскался под душем слушал трезвон и отчего то
злорадствовал: "Звони-звони торопиться некуда, здесь не Москва".
дверь театрально поклонился:
сержанта воинственно топорщились, юношеское лицо своей строгостью рассмешило
Гурова.
полагается здороваться товарищ сержант.
номер, заглянул в ванную хотел открыть шкаф, но не открыл. - Почему
отвечаете, что спите?
связывал простыни, все-таки третий этаж, а дама испугалась. Потом возился с
наркотиками, тайника нет, пока спрячешь. Вы завтракали? - Он шагнул через
порог, вынул из двери ключ, вставил с обратной стороны. - Пошли выпьем по
чашке кофе и спокойно обсудим ваши проблемы. А то вы от неопытности и
служебного рвения начинаете нарушать закон.
внимательно осмотреть номер стоял в нерешительности.
наверное, только в армии отслужил опыта ни жизненного, ни милицейского, а я
старый волк, над ним подшучиваю. А чего он явился? Может Отари не мог
дозвониться и послал за мной? Глупости, сержант бы вел себя иначе".
нелепость ситуации и миролюбиво спросил:
Шекли Роберт
Корнев Павел
Свержин Владимир
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Лукин Евгений