запах яхты и прислушиваясь к шуму порта. На Говарде не было надето ничего,
кроме красных плавок. За то время, что мы не виделись, я уж и забыл о его
размерах. Из него можно было бы выкроить двоих Мак-Ги. Кажется, ему теперь
было около двадцати семи. Чистое, сильное тело почти лишенное
растительности. Загорелая гладкая кожа. Ленивый взгляд. Слой жирка. Но это
впечатление обманчиво. Говард относился к тому физическому типу людей,
который под жиром прячут железные мускулы. Несмотря на медвежьи размеры,
такие люди очень быстры, ловки и сильны. Типичный легкоатлет, вышедший в
тираж. Я как-то играл с Говардом в волейбол на Лодердейлском пляже. Что
может быть лучше: натянуть сеть, очертить поле на мягком теплом песке и
разыграть пару мячей погожим днем. Я дурачусь подобным образом только
тогда, когда чувствую себя в отличной форме, а это, похоже, бывало все
реже и реже в последние годы. Завсегдотаи площадки обрадовались новичку,
как кошка мыши, и вознамерились всласть погонять его. Не тут-то было!
Старина Говард метался за мячами, гасил свечи, перехватывал подачи с
ловкостью и неутомимостью профессионала, смеясь во все горло, выкрикивал
что-то при броске, словом получал истинное удовольствие. Он даже не
запыхался.
мне о своей футбольной карьере. Из-за каких-то дисциплинарных трений он
играл в свой звездный год в Гайнесвилле только три игры из девяти. Играл
защитником. Нельзя сказать, чтобы это был разумный запланированный выбор.
Просто его пригласили в "Дельфин" и он не смог отказаться.
небом, он сказал мне: "Тренера просто держали меня за щекой, Трэв. Как
запас. Они прожужжали все уши о моих природных данных и таланте. И не
пускали в игру. Мне не дали ни одного шанса показать себя: какая тут, к
черту, карьера? Но теперь уж все равно."
о Джонни Доу и Чуки, и Артуре, и обо всех знакомых в Бахья Мар. Улучив
минутку, я поинтересовался как можно невиннее:
нашем с ней разговоре и вообще о встрече.
пальцах.
сказать, что в самом деле не знаю, что можно предпринять, Трэв. Не знаю,
как с этим управиться. Давай не будем об этом, о'кей?
поговорить, то я перед тобой. Если ты хочешь, чтобы я говорил с ней, то я
опять здесь. Она где, в Оахо?
одиннадцать-двенадцать. Какая-то ее школьная подруга, Алиса Дорк. Это ее
студия, сама она в отъезде.
Твои мышцы все еще годятся на то, чтобы вышвырнуть меня с яхты?
кресла, он заметил: - Это займет минут пятнадцать-двадцать. Ты никуда не
торопишься?
светло-коричневые волосы были зачесаны назад и почти закрывали шею. Я
заметил, что со лба он начал лысеть, что придавало его лицу некую
значительность. Я вдруг подумал, что здесь он тоже наверняка слывет
славным и услужливым парнем, каким был и в Бахья Мар. Мышцы, если они
есть, годятся на очень и очень многое.
Досадно, что больше таких яхт не строят. Не из-за того, что не могут, а
просто мало у кого найдутся деньги, чтобы оплатить постройку. Но радость в
моем взгляде постепенно угасала, пока не исчезла совсем. Все дело в том,
что мне никогда не удавалось довести до ума старушку "Молнию" - всегда
оставалось что-то, что нужно было отремонтировать еще вчера, а иногда и
позавчера. А "Лань" была великолепна всегда, всегда выглядела невероятно
респектабельно.
Фиберглас Моторсейлора выпуска 1972, но "Лань" имела на десять футов
больше в длину и на шесть - по основной оси. Не говоря уже о том, что
тоннаж у нее был в два раза больше, чем у Родез. Это была устойчивая яхта,
она могла быть использована как рабочая, а если вам приходило в голову
тащить груз на дизелях, она могла спокойно пройти три тысячи миль, делая
восемь или девять узлов.
будто ее трепало всеми волнами не один год. Деревянная обшивка рассохлась,
металл был сильно трачен ржавчиной; краска пошла трещинами, а кое-где
облупилась; лак потускнел, палубу пятнали маслянные разводы, а на парусах
проступали кольца бледно-зеленой плесени. Словом, чтобы привести яхту в
порядок, потребовалась бы не одна сотня часов работы, причем работы долгой
и нудной. Море беспощадно, а для него не существует понятия "не-ремона".
Всякое занятие, связанное с водой, обязывает к ежедневному и планомерному
"наведдению лоска". Если я живу на "Молнии" безвылазно, я занимаюсь
чисткой, надраиванием, смазкой и проверкой самое меньшее два часа в день -
не считая обычной домашней уборки.
волею обстоятельств около двух недель провела без мыла, расчески и
макияжа, да еще и спала все ночи в одежде. Она все еще поражала
воображение, но была весьма взъерошена.
Совсем не к такому обхождению привыкла она, когда, бывало, мы снимались с
якоря и бороздили воды всего побережья залива Ла Паз в Калифорнии. Кроме
Теда, меня с нами были Джо Делладио, инженер-электронщик из Мексики, и
Фрэнк Хейс, конструктор и подводник.
но, судя по всему, я был единственный из его знакомых, который
действительно не боялся акул. Два его младших партнера уверяли, что нет,
только до первой встречи с этими хищниками. К тому же, близился сезон
штормов. Я рекомендовал взять также и Майера, мне в пару, и пятым в
команду вошел Майер.
исследованиях и старых документах, которые он раскопал в судовых журналах,
письмах и архивах.
голландские пираты потопили несколько испанских галеонов, захватив столько
добычи, что едва не утонули сами. Их атаковал Кромвель, тоже в ту пору
промышлявший пиратством, на двух английских судах. Они застали голландцев
как раз на северо-северо-востоке залива Ла Паз, недалеко от берега.
тихоходно, к тому же оно почти сразу получило пробоину на самой
ватерлинии. Кромвель вытался удержать судно на плаву абордажем, но не
успел, и оно утонуло вместе со всем золотом. Несколько матросов-голландцев
сумели доплыть до берега, и по меньшей мере двое вернулись домой.
Профессор Левеллен полагал, что пираты затопили около двенадцати миллионов
в золоте и серебре. Левеллен собрал воедино разноречивые свидетельства
трех архивов, наложил английскую карту на нидерландскую и получил
приблизительный район поисков.
судна с россыпями сокровищ, мирно лежавшие на дне моря. Шторма и течения
давно разбили дерево в щепки и разметали обломки. Но тяжелый металл не
могло уволочь далеко, и где-то в намеченном районе он должен в конце
концов обнаружить себя. Нас ожидали сложные и долгие поиски на глубине от
семидесяти до ста триднати футов.
от того, что случилось с самим кораблем, - заявил Левеллен. - Корабельные
пушки и золото пошли на дно одновременно и лежат рядом. Они - наш
ориентир. Но я должен предупредить, что это сложный, а иногда безнадежный
труд. Мы можем вовсе не найти ничего. Если вы против, я оплачиваю ваши
обратные билеты, без вопросов, жалоб и сожалений; если - за, мы будем
работать вместе. Если нам улыбнется удача, пятьдесят процентов всех
ценностей следует мне, по шестнадцать - Джо и Фрэнку и по девять вам с
Майером. Если нам удастся вытянуть на всех два миллиона, вы получите по
180 тысяч каждый. Если - ничего, то мы просто хорошо проведем время, и это
не будет стоить вам ни гроша.
выглядел, как выглядят все профессора: мягкий, педантичный, вежливый и
суетливый. Он смотрел на меня из-под выгоревших на солнце бровей, сквозь
светлые длинные ресницы. Однажды я спасал большую голубую цаплю. Какие-то
кретины прострелили ей крыло мелкой дробью. После того, как мне удалось
Херберт Фрэнк
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Круз Андрей
Круз Андрей
Посняков Андрей