Чтение 4–й страницы книги ~На каждом углу констебли~

- Никак не отношусь, - довольно невпопад ответила Трои. - Не понимаю, о чем вы.

- Не хотите же вы сказать, - спросил мистер Хьюсон, - что в Англии не видят никакой разницы... Я на прошлой неделе сам читал...

- Не сомневаюсь, мистер Хьюсон, что читали. Но уверяю вас, что не все разделяют такие идеи.

- Вот как? - сказал он. - Погодите, миссис Аллейн, пока и у вас не возникнет такая же проблема. Вы пока что еще ничего не видели. Ровно ничего.

- Оставим это, милый, - вмешалась мисс Хьюсон. - Я мечтаю только об одном - поскорее забраться в постель.

- В таком случае спокойной ночи, миссис Аллейн, - довольно сухо сказал мистер Хьюсон. - Знакомство с вами - большая честь для нас.

Наверное, потому, что ей хотелось сохранить на "Зодиаке" дух дружелюбия, Трои с несвойственной ей горячностью пожелала им спокойной ночи. Хьюсонов, казалось, тронула ее сердечность. "Что ж, разные бывают люди", - снисходительно говорили они, спускаясь к себе вниз.

Трои немного подождала, потом поднялась по трапу и выглянула на палубу. Доктор Натуш стоял на носу и, казалось, рассматривал силуэт Толларка на фоне ночного неба. Трои подумала, что у него какой-то дар изолироваться в пространстве.

- Спокойной ночи, доктор Натуш, - тихо сказала она.

- Спокойной ночи. Спокойной ночи, миссис Аллейн, - ответил он настолько тихо, насколько позволял его грохочущий бас, напоминавший приглушенный рокот барабана.

Трои написала письмо мужу, которое собиралась опустить утром перед выходом из шлюза. Была уже полночь, когда она его закончила.

"Какой длинный, длинный день", - подумала она, залезая под одеяло.

Через полминуты она провалилась в сон, но ее разбудил простуженный голос мисс Рикерби-Каррик.

- Миссис Аллейн, голубушка, - шептала она. - Пожалуйста, простите меня. Но я уже несколько часов никак не могу уснуть. У меня было ужасное потрясение в Толларке. Я не могу вам сказать, в чем дело, может быть, завтра... Но я никак не усну и не могу найти снотворное. У вас случайно нет? Мне так неловко, что я бужу вас, но я просто безумею от бессонницы, и я так напугана, так потрясена!

- Да ничего, пожалуйста, - сказала Трои, - сейчас я вам дам таблетку. Вы не включите свет?

Повернув выключатель, миссис Рикерби-Каррик снова подошла к койке и наклонилась к Трои. На ней был какой-то бесцветный жакет и темно-синяя пижама. С ее не слишком стройной шеи что-то свисало. Это "что-то" качнулось и ударило Трои по носу.

- Ох, простите, ради бога, простите.

- Да ничего. Будьте добры, отодвиньтесь, я встану и найду таблетки.

Пока Трои их искала, мисс Рикерби-Каррик без умолку шептала:

- Вам, наверное, интересно, что это за штука? Я вам расскажу. Это очень романтичная история. Я ее всегда ношу. Хотите верьте, хотите нет - это фамильная драгоценность. Мой дедушка был хирургом... Царь... Фаберже... Клянусь... - лепетала она.

Трои наконец нашла таблетки.

- Ну, вот они. По-моему, вам не стоит никому рассказывать об этом медальоне.

- Но я ведь только вам!

- Право, не стоит и мне. Почему вы не храните его в сейфе?

- Вы говорите как страховой агент.

- Очень возможно.

- Это мой талисман, - сказала мисс Рикерби-Каррик. - Я без него не могу. Как-то сняла и в тот же день слетела с каменных ступенек. Понимаете?

- Как бы то ни было, я на вашем месте не распространялась бы о нем.

- То же самое сказала мисс Хьюсон:

- Так вы и ей его показывали? Господи! Мисс Рикерби-Каррик игриво закивала головой и прикусила нижнюю губу.

- Вы никогда не догадаетесь, что это - сказала она. - Я имею в виду узор. Вот уж совпадение! - Она пригнулась к Трои и зашептала: - Знаки Зодиака, выложенные из бриллиантов, изумрудов и рубинов. Ну как?

- Может быть, вам лучше лечь? - усталым голосом спросила Трои.

Мисс Рикерби-Каррик ошеломленно взглянула на нее и выбежала.

На следующий день после завтрака мисс Рикерби-Каррик, громко шмыгая носом, удалилась с чрезвычайно озабоченным видом в укромный уголок палубы и энергично застрочила в дневнике.

Все утро "Зодиак" двигался очень медленно. После ленча мистер Лазенби произвел некоторый фурор, выйдя на палубу в плавках. Он накачал надувной матрац и улегся загорать. Его пример вдохновил Хьюсонов, которые вскоре переоделись в гавайские шорты и цветастые рубашки.

Трои, пристроившись за столом в салоне, закончила свой рисунок в карандаше и раскрасила его цветными мелками. Теперь каждый из знаков приобрел причудливое сходство с тем лицом, которое она задумала изобразить. Косящие глаза Кэли Барда - Скорпиона. Дева - эфемерный образ мисс Рикерби-Каррик, какой она, возможно, была в отдаленном прошлом. Стилизованные Хьюсоны склоняли головы друг к другу, изображая Близнецов. Обнаженный мистер Лазенби с завязанными глазами, элегантно прикрывшись, держал в руках Весы. Застывший взгляд Рака заставлял вспомнить о немного выпученных глазах мистера Поллока. Классически великолепная миссис Тритуэй несла на украшенном звездами блюде Рыбу. Овен держался копытами за штурвал, а Том - Водолей нес воду в корабельном ведерке. Темные короткие кудри Трои рассыпались по лбу Козерога, а маска Льва иронически поглядывала глазами Родерика Аллейна, ее мужа. Тщеславный Телец восседал на мотоцикле. В стороне натягивал свой лук темнокожий Стрелец; Рисунок показался Трои забавным, но она вздохнула, вспомнив, что предстоит еще писать текст.

Проходя через салон, Хьюсоны из соображений такта сперва держались на почтительном расстоянии, но потом, снедаемые любопытством, попросили разрешения взглянуть на рисунок, после чего все пассажиры, кроме доктора Натуша, сгрудились вокруг Трои.

- Посмотрите, что можно сделать детскими мелками и чуточкой туши! - воскликнул Кэли Бард. - Ведь это волшебство! - Он восторженно охнул, засмеялся и, обратившись к остальным попутчикам, добавил: - Видите? Вы видите, что она сотворила?

Приглядевшись, они поняли наконец, в чем дело, Правда, каждый из них быстрее узнал других, нежели самого себя. Оказалось, что в трех случаях Трои попала в точку. Хьюсоны и в самом деле были близнецами и даже по какому-то счастливому стечению обстоятельств родились под этим знаком, а мисс Рикерби-Каррик, зардевшись, призналась, что родилась под знаком Девы. Она все еще выглядела напуганной и пристально смотрела на Трои.

- Натуш, - окликнул Кэли Бард, - спуститесь к нам. Вы непременно должны взглянуть на это.

Доктор сразу спустился в салон. Трои подала ему рисунок и во второй раз услышала его смех.

- И прекрасно и забавно, - сказал он, возвращая ей рисунок.

- В центре я хотела поместить стихи, - сказала Трои, - но шрифтовик из меня негодный. Эта работа отнимает у меня уйму времени, а выглядит в конце концов ужасно. Никто из вас не смог бы хорошо написать текст?

- Я смог бы, - сказал мистер Поллок.

Он рассматривал рисунок из-за спины Трои.

- Я... - он запнулся, и Трои снова испытала вчерашнее ощущение надвигающейся беды. - Я с этого начинал, - пояснил Поллок каким-то извиняющимся тоном. - Торговая реклама, знаете ли... Это уж потом я занялся недвижимостью. Если вы покажете мне, что вам нужно... я имею в виду характер шрифта... вы, я думаю, останетесь довольны.

Он рассматривал рисунок с каким-то странным выражением: внимательно, любуясь, и то ли смущенно, то ли даже со страхом.

Трои вежливо сказала:

- Правда, сделаете? Я вам так благодарна. Здесь, наверно, подойдет корпус, может, даже чуть-чуть стилизованный.

Название на суперобложке книги, которую держал в руках доктор Натуш, было набрано корпусом.

- Что-нибудь в этом духе, - сказала Трои, показав на нее.

Мистер Поллок нехотя повернул голову к доктору, однако обложку книги рассмотрел внимательно, после чего склонился над рисунком.

- Это я сумею, правда, не знаю, как насчет стилизованности, - сказал он и пробурчал себе под нос что-то вроде: "Скопировать-то я могу все что угодно".

- Вы довольно самоуверенны, мистер Поллок, - громко сказал мистер Лазенби.

А Кэли Бард воскликнул:

- И как у вас, Поллок, хватает нахальства? Наступило короткое молчание.

- Мое дело предложить, - с обидой проговорил Поллок, - я ведь не набиваюсь со своими услугами.

- А я с удовольствием ими воспользуюсь, - сказала Трои. - Вот рисунок, он в вашем распоряжении.

Она отошла от стола. Мистер Поллок немного поколебался, но потом все же сел на освободившееся место.

Трои поднялась на палубу, где вскоре к ней присоединился Кэли Бард.

- Что вы так на него? - сказала она.

- Он меня раздражает. Кроме того, он слишком непочтительно отнесся к вашей работе.

- Да бросьте вы.

- Нет, в самом деле. Дышит вам прямо в шею. Вам! Да как он смеет?

- Ну хватит.

- А вы заметили, как он хамит Натушу?

- Заметила. Но, знаете, по-моему, уж лучше откровенная враждебность, чем сюсюканье по принципу "давайте будем с ним очень милы".

- Вы имеете в виду Рикерби-Каррик?

- В общем да.

- Знаете, - сказал он, - если бы среди пассажиров нашего славного теплохода "Зодиак" не было вас, я бы, пожалуй, сбежал.

- Ерунда.

- Нет, не ерунда. Куда вы девались вчера вечером?

- Мне надо было позвонить.

- Но не могли же вы звонить весь вечер. Вспомнив наставления Фокса, Трои, не очень умевшая лгать, воспользовалась его выдумкой.

- Мне пришлось обратиться в полицию по поводу горжетки, которую я потеряла на выставке, - сказала она.

- А потом?

- А потом я пошла в церковь.

- Было бы куда лучше, если бы вы пошли со мной в бар, - проворчал он. - Пообедайте со мной завтра вечером в Лонгминстере?

Трои открыла было рот, чтобы ответить, но тут снизу появилась очень испуганная мисс Рикерби-Каррик в ядовито-красном халате и без чулок. Из босоножек, словно корни, выпирали ее изуродованные артритом пальцы, на нос она нацепила темные очки, на голову - панаму, а в руках несла надувной матрац и дневник. По привычке остановившись у штурвала, она поболтала со шкипером, прошла дальше и, к крайнему смущению Трои, обошла ее и Барда, с тяжеловесным тактом, способным прошибить звуковой барьер, наградив их понимающей улыбкой.

- Она невозможна, правда? Какая-то фантастика, - сказала Трои.

- Что она пишет?

- Дневник. Она его называет своей исповедью.

- Вам хотелось бы его почитать?

- Как это ни постыдно, но, честно говоря, взглянула бы одним глазком.

- Так как же насчет завтрашнего обеда?

- А нельзя ответить немного позже?

- На случай, если подвернется что-нибудь поинтересней? Ну и хитрюга же вы!

- Нет, я совсем не то имела в виду.

- А что же вы имели в виду?

- Мы же не знаем, что будут делать остальные, - не слишком убедительно возразила Трои. - Послушайте, а почему бы нам не пригласить и доктора Натуша?

- Мы ничего подобного не сделаем, и с вашей стороны просто нетактично предлагать такие вещи. Я вас приглашаю отобедать тет-а-тет, а вы...

- Нет, нет! - воскликнула Трои. - К чему это? Его прервал крик мисс Рикерби-Каррик, такой резкий и пронзительный, что все пассажиры мигом выскочили на палубу. В сбившемся халате, возбужденно жестикулируя, мисс Рикерби-Каррик склонилась над поручнями и кричала:

- Дневник! Мой дневник! Остановитесь! Умоляю! Каким-то образом она умудрилась уронить за борт дневник. Из ее путаных объяснений выходило, что, глядя в воду, она перегнулась через борт, оступилась и выронила дневник. Жалобно причитая простуженным голосом, она показывала назад - туда, где плавал ее раскрытый дневник, который уже начал довольно быстро погружаться в воду. Из глаз и из носу у нее текло в три ручья.

Все семейство Тритуэй охотно пришло ей на помощь: шкипер застопорил машину и дал задний ход, Том вытащил длинный багор, а миссис Тритуэй, поднявшись на палубу, пыталась успокоить мисс Рикерби-Каррик. Машина встала, и "Зодиак" по инерции тихо подплыл к дневнику. Том перелез через перила палубы и, придерживаясь за них левой рукой, попытался дотянуться до дневника багром. Но тут мисс Рикерби-Каррик заголосила:

- Нет! Только не этой штукой! Вы же его разорвете! Пожалуйста, не надо! Ради бога!

- Угомонитесь! - неожиданно проговорил мистер Лазенби. Он нехотя поднялся с матраца, повернувшись ко всем спиной, снял очки и положил на палубу. Затем перелез через перила и нырнул.

Мисс Рикерби-Каррик снова заверещала, остальные пассажиры охнули и, сгрудившись у борта, принялись следить за мистером Лазенби, который вскоре вынырнул. Длинные волосы залепили ему глаза. В руке он держал дневник. Шкипер посоветовал ему выйти на берег и пройти вниз по течению до того места, где глубина позволит "Зодиаку" пришвартоваться. Последовав этому совету, мистер Лазенби выбрался на берег и, присев на корточки, стал осторожно встряхивать дневник, расклеивая и переворачивая страницы. Его волосы смешно упали набок, полностью залепив ему левый глаз.

Мисс Рикерби-Каррик жалобно охала, смущенно хихикала и невнятно объясняла всем, что чернила в ее ручке, слава богу, не расплываются в воде. Не дожидаясь возвращения мистера Лазенби, она, рискуя свалиться, перегнулась через борт и взяла у него дневник. Трои заметила, что у нее на шее по-прежнему болтается кожаный мешочек.

- Мой бедный наперсник! - воскликнула старая дева. - Как жаль! Как жаль!

Она экспансивно благодарила мистера Лазенби, заклиная его не простудиться. Он ее успокоил, взял у Трои свои очки и, отвернувшись, надел их. Когда он снова повернулся к пассажирам, он был так респектабелен, что, казалось, вместе с очками он водрузил на себя все пасторское облачение полностью. "Пойду, пожалуй, переоденусь: английское солнце не слишком греет", - заявил он и спустился вниз.

- Ну! - сказал Кэли Бард. - Кто скажет после этого, что церковь выродилась?

Все с ним согласились, лишь Трои промолчала. Действительно ли она увидела на секунду в левой руке мистера Лазенби клочок исписанной бумаги? Трои все еще пыталась это вспомнить, когда мисс Рикерби-Каррик, которая, присев на корточки, причитала над промокшим дневником, вдруг громко вскрикнула.

Все взглянули на нее с привычным, терпеливо жалостливым выражением.

Однако на этот раз на ее лице была не тревога, не волнение, а неподдельный ужас. На побледневшей коже явственно проступили веснушки, челюсть отвисла. Не отрываясь, смотрела она на раскрытый дневник. Руки ее дрожали. Она захлопнула промокшую тетрадь и крепко вцепилась в нее, чтобы унять дрожь в пальцах.

- Вам нехорошо? - спросила мисс Хьюсон.

Мисс Рикерби-Каррик мотнула головой, неловко поднялась и побрела к каютам.

"Ну а теперь? - подумала Трои. - Неужели я опять выдумываю?"

Она снова почувствовала, что рядом с ней кто-то сжался в страшном напряжении, и снова не могла понять - кто?

"Уж как ему будет угодно, - решила Трои, - но придется этому инспектору Тиллотсону выслушать всю историю. Посмотрим, что он скажет. А пока..."

Пока она отправилась в каюту и написала мужу еще одно письмо.

Через полчаса "Зодиак" встал на суточную стоянку в Кроссдайке.

IV. КРОССДАЙК

Как я уже говорил, - продолжил Аллейн, - я позвонил из Сан-Франциско в Скотленд-Ярд. Инспектор Фокс, занимавшийся делом Андропулоса, был в отъезде, но мне удалось созвониться с инспектором Тиллотсоном из Толларка. Он передал мне разговор с моей женой, причем одно обстоятельство обеспокоило меня значительно больше, чем Тиллотсона.

Человек, сидящий во втором ряду, понял, о чем речь, - Аллейн заметил это по глазам.

- Вот именно, - подтвердил Аллейн. - Поэтому я снова созвонился со Скотленд-Ярдом и выяснил, что Фол-джем и в самом деле уже добрался до Лондона, но затаился, и пока о нем ничего не известно. По сведениям полиции, Андропулос, вероятно, попытался шантажировать Фолджема и неосторожно пригрозил, что выдаст его, если тот не раскошелится. Андропулос даже намекал об этом одному из наших - туманно, как обычно делают уголовники, еще не решив, выдавать или не выдавать, но достаточно ясно, чтобы можно было догадаться, о ком идет речь. А вскоре после этого Андропулоса убили. Убийца, стоя сзади, резко и сильно нажал на сонную артерию, а это равносильно подписи Артиста.

За Артистом уже числилось два убийства, но у нас не было прямых улик. Около тела Андропулоса нашли конверт известного транспортного агентства, на котором была от руки проставлена цена билетов и время отправления межконтинентальных поездов, из чего сделали вывод, что он перебрался во Францию. Потом мы поняли, что конверт подбросил сам Артист, ловко направив Фокса по ложному следу. Ход, очень характерный для него. Я уже говорил о его таланте перевоплощения, но, кажется, не упоминал, что, когда он хочет, он умеет быть привлекательным для многих женщин. Он обладает феноменальным умением воспроизводить различные диалекты, причем не только разговаривает, подражая людям разных слоев общества, но каким-то образом ухитряется и мыслить в соответствующем ключе. Как актер, он вживается в роль персонажа, которого изображает. Он, между прочим, превосходно изображает круглых дураков. Сцена потеряла в нем великого артиста. Он весьма общителен, что, казалось бы, довольно опасно для него, и обладает целым рядом дарований, весьма неожиданных, но подчас очень полезных.

Теперь вы можете оценить ситуацию - Адропулос убит скорей всего Артистом, а Артист разгуливает на свободе. Дальше: Адропулос неизвестно зачем вдруг решает насладиться мирным плаванием на "Зодиаке", а потом его каюта достается моей жене. Нет никаких причин предполагать, что убийца находится среди ее попутчиков, и все же... все же... жена рассказывает, что ее невинное замечание о Констеблях очень встревожило кого-то и что кто-то из пассажиров спрятал газету, где помещена заметка об убийстве Адропулоса. Она почти убеждена, что австралийский пастор, который постоянно носит темные очки, а сняв их, прикрывает левый глаз волосами, вырвал страничку из дневника нелепой старой девы. И она подозревает, что он подслушал ее разговор с мистером Фоксом. Кроме того, ее преследует ощущение недвигающейся беды. В этой головоломной ситуации есть один штрих, который, как это ни глупо, тревожит меня больше всех остальных, взятых вместе. Может быть, кто-нибудь догадывается, какой...

Но человек во втором ряду уже поднял руку.

- Совершенно верно, - сказал Аллейн, когда этот феномен дал правильный ответ с резким шотландским акцентом. - Именно это. Вспомните, что сам я нахожусь более чем за пять тысяч километров на важном совещании в Сан-Франциско. Что же мне делать?

После минутной паузы рука во втором ряду снова поднялась.

- Ну хорошо, хорошо! - одобрил Аллейн. - Давайте я послушаю вас.

Хейзл Рикерби-Каррик сидела у себя в каюте, с трудом перелистывая размокшие страницы своего дневника. Они еще не превратились в бумажную кашу, а только слиплись, сморщились и постепенно расползались. Часть страниц оторвалась от корешка, и на них затекла красная краска переплета. Однако записи еще можно было разобрать.

Она отделила то, что было написано за последние два дня.

"Ну вот, - уныло читала она, - я опять перестаралась. Одно дело - Мэвис и совсем другое - такие, как эта Трои. Если бы я сразу догадалась, кто она. Или заранее узнала, что она займет соседнюю со мной каюту. Я сходила бы на выставку и могла бы тогда поговорить с ней о живописи. Конечно, я совсем не разбираюсь..." Здесь она не закончила свою мысль. Отделив насквозь промокшую страницу от следующей с помощью пилочки для ногтей, она принялась читать последнюю запись, сделанную перед тем, как дневник упал за борт.

"... я все это запишу. Дневник со мной. Я лежу на надувном матраце на палубе за грудой прикрытых брезентом шезлонгов и загораю. Наверное, очень глупо, что я так смущаюсь. Это в наш-то век! Кто же теперь стесняется? К тому же загорать полезно, а тело прекрасно. Тело прекрасно! Только, увы, не мое. Сейчас я опишу то, что случилось вчера вечером в Толларке. Это было так страшно и так странно, что я не знаю, как мне быть. Я, пожалуй, расскажу об этом Трои. Она не сможет не признать, что это очень необычно.

Я вышла из церкви и возвращалась на "Зодиак"; на мне были легкие туфли на резиновой подошве и темный вязаный свитер. Думаю, поэтому меня не заметили в темноте. В левую туфлю попал какой-то камешек, и я:

зашла его вытряхнуть в неосвещенный подъезд магазина. И тут с подъездом поравнялись эти люди. Я хотела их окликнуть, когда они остановились. Но я не сразу узнала их голоса - они говорили очень тихо. Один разговаривал шепотом, этого я вообще не узнала. Зато другие... С первых же слов я просто онемела, буквально онемела. Меня парализовало от ужаса. Я и сейчас их слышу. Это..."

Она добралась до конца страницы. Следующие страницы, где шло продолжение записи, были вырваны. "Ну и что же, это ничего не значит, - думала она - Может, когда мистер Лазенби нырнул, он их нечаянно выдернул. Ведь дневник был раскрыт. Ну, конечно, именно так все и было, а иначе и быть не могло". Несколько минут она сидела неподвижно. Потом раза два провела пальцами по лбу и по глазам, словно пытаясь избавиться от какого-то наваждения. "Он же священник, - думала она - Священник. Он гостил у епископа. Я просто спрошу его, и все. Или нет, я сперва лучше посоветуюсь с Трои Аллейн. Ей придется меня выслушать. И это, конечно, ее заинтересует. Да! - вдруг вспомнила она. - Ведь ее муж знаменитый сыщик. Ну тогда тем более ей нужно все рассказать. Может быть, она тогда захочет, чтобы я называла ее не Агата, а Трои. Мы с ней подружимся", - без особой убежденности подумала бедняжка.

Мысли замучили ее, голову сжало, как обручем, в каюте было тесно, душно. "Я не буду тут спать, - вдруг решила она. - Я не усну ни на минуту, а если усну, меня истерзают кошмары". Роясь в поисках таблеток, которые дала ей Трои, она все обдумала: спать она ляжет на палубе. Подождет, пока все лягут, затем надует свой матрац и заснет "под бесконечным звездным небом". И может быть, может быть...

"Такой уж у меня характер - люблю брать быка за рога", - подумала она и, наконец найдя таблетки, приняла две штуки, легла на койку и стала составлять отчаянные по смелости планы.

Вечер в Кроссдайке начался для Трои нелепо. Ужин подали рано, чтобы пассажиры успели осмотреть и деревню, и близлежащие руины охотничьего домика, где останавливался король Джон.

Трои, у которой начиналась сильная мигрень, надеялась ускользнуть пораньше и зайти в полицейский участок, прежде чем остальные отправятся на экскурсию. История с пропавшей горжеткой уже была известна всем и в случае надобности могла послужить предлогом. Во время ужина мисс Рикерби-Каррик так упорно таращилась на нее, что Трои чувствовала себя крайне неловко. Чем больше старая дева ее раздражала, чем яростнее сопела, чем пристальней смотрела на нее, тем больше Трои ее жалела и тем сильнее стремилась избегать ее. Что ей нужно? Охотится за знаменитостью или, может быть, вдруг подумала Трои, эта странная особа хочет чем-то с ней поделиться?

Поскольку у мисс Рикерби-Каррик такта было не больше, чем у бульдозера, все в салоне чувствовали, что сейчас что-то произойдет.

Трои решительно от нее отвернулась и поймала иронический косящий взгляд Кэли Барда. Он подмигнул ей, и она опустила глаза. Мистер Поллок смотрел на мисс Рикерби-Каррик с явным неодобрением, а Хьюсоны, переглянувшись, приняли равнодушный вид. Мистер Лазенби и доктор Натуш разговаривали о местных памятниках старины.

Поужинав, Трои сразу вышла на палубу и уже собиралась сойти на берег, как из салона поднялась мисс Рикерби-Каррик и окликнула ее таинственно приглушенным голосом.

- Миссис Аллейн! Послушайте, миссис Аллейн!

Трои остановилась.

- Послушайте, - подходя ближе, шепотом сказала мисс Рикерби-Каррик. - Вы... в деревню? Можно я пойду с вами? Я хотела бы... - Она оглянулась и осмотрела палубу, хотя знала, что все еще внизу. - Мне нужно с вами посоветоваться. Это страшно важно, уверяю вас.

- Ну... Если вы в самом деле считаете...

- Умоляю вас. Я только возьму кофточку, это займет одну секунду. Я лишь дойду с вами до деревни, пока не вышли остальные. Это правда очень важно. Ей-богу. Ну, пожалуйста.

Она так напирала на Трои, что та невольно отступила на шаг.

- Будьте снисходительны! - шептала мисс Рикерби-Каррик. - Ради бога, позвольте мне вам все рассказать.

- Ну, пожалуйста, - сдалась Трои. - Конечно.

- Вы просто душечка, - воскликнула мисс Рикерби-Каррик и бросилась к трапу.

У верхней ступеньки она столкнулась с Поллоком и долго извинялась, прежде чем дала ему пройти наверх.

Он вернул Трои ее рисунок. Текст был готов, шрифт выполнен прекрасно, совершенно так, как ей хотелось. Трои сказала это Поллоку, и он, как всегда монотонно, ответил, что писал с удовольствием и незачем его благодарить, он ведь сам предложил. Потом не очень вразумительно добавил, что работал сперва в рекламе, а из рекламы ушел в полиграфию, но это дело не хлебное.

- А вы сами не занимаетесь живописью? - спросила Трои. - Вы рисуете?