белом платье сестры, которое Анвар Абидович привез в прошлом году из Греции.
Пройдясь перед ним, словно по подиуму выставочного зала, Шарофат спросила:
похожую на свою жену, но уже отличавшуюся иной красотой, -- время и условия
в доме наложили на нее свой отпечаток. Есть в ней что-то европейское,
изящное, отметил он тогда про себя, а вслух вполне искренне сказал:
нравиться вам, -- и, неожиданно подбежав, поцеловала его.
такт, вкус Шарофат оказались кстати.
Абидович, видя, как она ловко сервирует стол, командует приглашенными в дом
поварами, обслугой.
Халима, зная, что действительно гости приглядываются к сестренке.
Шарофат ответила:
нефтебазы, да к тому же простолюдин, меня не устраивает -- я хочу, чтобы
отец моих детей был из знатного рода, как вы.
шариат не возбраняет многоженство!
идеологический работник, забыла -- меня на другой же день из партии
исключат.
упрямо закончила десятиклассница Шарофат.
предполагал такого крутого взлета по службе, и не мыслил, какой
неограниченной властью над людьми будет обладать в крае, потому и не держал
ни в голове, ни в сердце ничего дурного в отношении младшей сестры жены,
хотя и очень взволновали его слова Шарофат. Только после этого разговора он
стал покупать наряды и Шарофат, и видеть ее радостной ему доставляло
огромное удовольствие.
себя принцессу.
разнарядка -- в Москве в Литературном институте резервировалось для них одно
место в счет квоты Узбекистана. Место оказалось как нельзя кстати --
Шарофат мечтала стать журналисткой, баловалась стишками, писала статейки о
школьном комсомоле в районной газете, да и отправить ее подальше от греха не
мешало.
благодарности она так жарко поцеловала его в губы, как не целовала до сих
пор его ни одна женщина, и тогда он понял, на краю какой пропасти стоит.
путевку обратно в обком, поняв, что к чему, Анвар Абидович не уступил ее
никому. И опять как награду видел в ее глазах не только радость, но и
собачью преданность -- она чувствовала себя обязанной, выше этого ее
сознание еще не поднялось. Когда Шарофат уехала, он тут же забыл о ней.
Сентиментальностью Анвар Абидович не страдал да и временем свободным, чтобы
тосковать, не располагал. Работа, карьера, семья -- чуть свет уходил,
приходил затемно.
никто не знает, где найдешь, где потеряешь. Через два года Анвар Абидович
на каком-то совещании в области удачно попался на глаза самому Рашидову,
произвел впечатление своей хваткой, энергией, смелостью -- и тут же был
направлен в Москву учиться в Академию общественных наук при ЦК КПСС. Все
решилось за неделю: в августе Анвар Абидович готовился к хлопкоуборочной
кампании, а в сентябре уже слушал лекции на Садовой-Кудринской. Перед
отъездом хозяин республики лично напутствовал Анвара Абидовича в дорогу,
сказал: учись хорошо, ты нужен Узбекистану, и даже обнял и поцеловал его. И
тогда Тилляходжаев мысленно поклялся служить ему верой и правдой всю жизнь,
идти за него в огонь и воду, не щадя живота своего, хотя тот ни о чем
подобном его не просил и верности не требовал.
академию Анвар Абидович не видел ее почти год: летом на каникулы она не
приезжала -- проходила практику в молодежном издательстве. Узнав по
телефону, что Анвар Абидович неожиданно прибывает в Москву на учебу, она
умоляла его достать ей светлую дубленку с капюшоном -- такие как раз входили
тогда в моду. Дубленку он ей привез, купил еще какие-то тряпки, но на всякий
случай Халиме об этом не сказал -- теперь жена могла и заревновать: Шарофат
по молодости лет не скрывала, что ей нравится Анвар-ака и что она завидует
удачливому замужеству сестры.
ознакомившаяся с городом, оказалась кстати. Учеба в академии давала
возможность посещать театры, концертные залы, вернисажи, просмотры в Доме
кино -- культурной программой будущих идеологических работников занимались
всерьез и основательно. И тут Анвар Абидович выглядел волшебником --
доставал билеты на любой нашумевший спектакль, премьеру, концерт эстрадной
звезды, кинофестиваль, творческую встречу с очередной знаменитостью.
Шарофат влюбленными глазами смотрела на мужа своей сестры и гордилась им;
она чутьем угадывала, какой взлет ожидает его после окончания Академии при
ЦК КПСС.
общежитием и учебными корпусами академии. Анвар Абидович, оглядывая
роскошный зал, празднично одетых людей и хмелея от размаха веселья, музыки,
подумал о переменчивости судьбы: еще полгода назад он об этом и мечтать не
мог и, неожиданно склонившись, нежно поцеловал в щеку сидевшую Шарофат. В
темно-вишневом строгом вечернем платье, молодая, элегантная, она словно
магнитом тянула к себе взгляды мужчин. Анвар Абидович видел это и втайне
радовался, что имеет власть над очаровательной девушкой. В новогоднюю ночь
она и стала его любовницей.
раздражение -- катастрофически не хватало денег. Связь с Шарофат Анвар
Абидович не афишировал -- на каждом курсе учились земляки, и его поведение
быстро сделалось бы известным человеку, которому он поклялся служить всю
жизнь. А тот, закрывая глаза на многие человеческие слабости, блудливых не
любил, мораль его была пуританской, и по-пуритански жестко наказывал
нашкодивших. Сам человек сдержанный, ценил и в людях сдержанность. В общем,
было чего опасаться, не говоря уже о семье -- о разрыве с Халимой не могло
быть и речи.
молокозавода; на такси уходила почти вся зарплата, что сохранили ему на
время учебы. К тому же пришлось снять хорошую комнату для свиданий
неподалеку от "Пекина", возле Тишинского рынка, и это стоило ему сто рублей
в месяц -- одним словом: деньги... деньги... деньги...
особенно близко к себе никого не подпускал, словно чувствовал, что когда-то
карьера его круто пойдет вверх. Может, сказывалась и его природная
осторожность: действовал он обычно через доверенных лиц, родственников,
людей из своего рода, и то, что имел, казалось ему вполне достаточным, но
лишь в Москве обнаружил, что есть жизнь, на которую его денег не хватит.
прозрел, понял, с каким размахом следует ворочать дела.
житье-бытье, самочувствии, Анвар Абидович, особенно не жалуясь, сказал: "А
вы бы с начальником милиции, своим другом, приехали, проведали, как мне тут
живется, погостили у меня, по театрам походили..." Эти дружки особенно
старательно искали к нему подход, когда он был хозяином района. Намек поняли
правильно, и через неделю Анвар Абидович встречал на Казанском вокзале
земляков, занимавших на двоих целое купе, -- с таким грузом Аэрофлот не
принимает. С тех пор жизнь Анвара Абидовича в Москве наладилась, и он
особенно не раздражался: гости подъезжали с четко выверенным интервалом --
ни почте, ни телеграфу аспирант не доверял.
обрадовала Анвара Абидовича, а источник. По сложившейся традиции, аспиранты
после каждого курса обучения, возвращаясь домой на каникулы, заходили в
республиканский ЦК, и первый их всегда принимал, расспрашивал о
житье-бытье, о Москве, товарищах по учебе, о преподавателях. Явился с таким
визитом-отчетом в ЦК и Анвар Абидович, волновался страшно: а вдруг донесли
и о Шарофат, и о частых гостях из района? Волнуйся не волнуйся, а избежать
встречи невозможно.
посчитал это за добрый знак, но все равно испытывал страх и волнение, потели
руки, дергалось веко. Волнение хозяин кабинета оценил как должное --
наверное, отнес к величию собственной персоны и торжественности личной
аудиенции. Спрашивал обо всем подробно, дотошно, но чувствовалось, что
жизнь в академии он знал хорошо и ориентировался в ней не хуже своих
Афанасьев Роман
Прозоров Александр
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк