Чтение 4–й страницы книги ~Сыч

- Езжай, живи, - распорядилась Нина Константиновна. - Этим скажи - пусть
уматывают. Будут возмущаться, пригрози милицией. Третий месяц не платят,
басурмане чертовы! А я к тебе буду по субботам приезжать - приберусь,
постираю, борща наварю. Все мне спокойнее на старости лет - хоть одна родная
душа рядом...

В милицию я обращаться не стал - не возникло такой необходимости. На
момент моего прибытия в Ольховск наследственная халупа была пуста. И не
просто пуста - в смысле, свободна от присутствия мамедов-неплательщиков. Там
вообще ничего не было. Мебели, рам со стеклами, дверей и так далее.
Неласковый зимний хиус гулял по всем трем комнатушкам и отбивал всякую охоту
посягать на эту не нужную никому собственность. Несколько минут постояв
перед разграбленным жилищем, я впал в меланхолическое философствование по
поводу бренности бытия: сия хибара как нельзя более олицетворяла собой мою
неустроенную жизнь. У меня тоже вот так все: разграблено, унесено ветрами
житейских невзгод черт знает куда, и сам я весь из себя неустроенный и
никому не нужный. Кроме, пожалуй, моей бабушенции - Нины Константиновны...

Вспомнив о бабке, я стряхнул элегический настрой и принялся за дело.
Естественно, объявлять в розыск безвестно канувших в небытие мамедов смысла
не было. Я быстро нашел бригаду столяров, которые за пару дней привели домик
в божеский вид. Затем купил машину угля и, приобретя на оставшиеся от
атлантического круиза средства недорогую мебель, зажил по-человечески,
наслаждаясь покоем и не вздрагивая от каждого шороха за окном.

Довольно скоро, впрочем, это беспечное житие сошло на нет - вместе с
остатками денег. Пересчитав в один прекрасный день наличность, я пришел к
выводу, что настала пора позаботиться о хлебе насущном. Тут я призадумался и
даже слегка забеспокоился. Надо вам признаться, что у меня никогда не
возникало подобной проблемы - ввиду весьма специфичных условий
существования. Вкалывая на Родину, я имел скудный, но стабильный заработок,
а напряженный ритм бытия в тот период не давал возможности поразмыслить над
вариантами улучшения своего положения. Потом, если помните, я стал
обладателем полумиллиона баксов - а это, согласитесь, весьма недурственные
деньжата. Кроме того, работая на полковника Шведова, я никогда не
задумывался о финансах - он по первому проявлению немого вопроса в моих
завидущих глазах выдавал потребную сумму ( в разумных пределах, разумеется).
Удивляться такой безудержной щедрости не стоит: мы с парнями делали работу,
за которую определенная группа заинтересованных товарищей готова была
платить любые деньги. А поскольку потребности ратных людишек весьма
незатейливы и бесхитростны, затраты на их удовлетворение, сами понимаете, не
наносили существенного урона нашему работодателю.

В общем, получилось так, что я впервые за все время своего существования
остался один на один с необходимостью зарабатывать на пропитание и
элементарные нужды.

Толкнувшись на ольховский рынок труда, я был неприятно удивлен:
оказалось, что все более-менее приличные места, приносившие достаточный
доход, давно заняты и в ближайшее время вакансий не предвидится. А то, что
предлагали объявления, меня определенно не устраивало. Потому что я, увы, не
имел "диплома администратора гостиничного хозяйства международного образца",
"высшего экономического образования и не менее чем трехлетнего стажа работы
в зарубежных фирмах", отродясь не обладал "способностью нравиться солидным
мужчинам" и уж совсем никаким боком не подпадал под определение "стройная
эффектная нимфа с испанским темпераментом, бархатистой кожей, не старше 25,
способная пойти на компромисс (справка от венеролога и результаты анализа на
ВИЧ - обязательны)...". Увы мне, увы! Нет, насчет компромисса - еще куда ни
шло. Но если вы успели заметить, я давно за 25, отнюдь не нимфа, и
венеролога как такового видел по НТВ года полтора назад - и то в какой-то
юмористической передаче.

Поперся сдуру на биржу. Паспорт в порядке - бабуся в первое же посещение
прописала меня на своей наследственной жилплощади: в перерыве между
приготовлением борща и стиркой (отсутствие штампа о снятии с
регистрационного учета в Стародубовске вполне эквивалентно компенсировала
одна розовая купюра - народ в этом славном Ольховске неприхотливый!).

До заполнения анкеты дело не дошло: симпатичная барышня с сильно
накрашенными ресницами, лениво пилившая ногти в приемной, оживленно
поинтересовалась, какова моя профессиональная ориентация, и, услышав ответ,
потянулась к сотовому телефону, торчавшему из ячейки в недрах
канцпринадлежностей.

- Стрелять, драться - это хорошо, - промурлыкала она, давя полированным
ноготком на кнопки. - Английский... нет, английский сейчас никому не надо -
сами все подряд спикают...

- С какой целью желаете телефонировать? - поинтересовался я, нежно, но
решительно отбирая телефон у барышни - не люблю, знаете ли, когда обо мне
куда попало звонят, не спросивши моего согласия.

- Прыткий какой! - игриво оттопырила губку барышня, пытаясь отнять у меня
трубку и при этом вроде бы ненароком щипая за разные места, к сотовой связи
никакого отношения не имеющие. - Марату звоню - он велел таких, как ты, к
нему посьыать.

- Не надо посылать, - мягко возразил я. - Посылать - это некорректно. И
вообще - кто такой Марат?

- А ты не в курсе? - озабоченно нахмурилась барышня. - А, ты, наверно,
недавно у нас. Марат - это самый крутой киллер в Ольховске. Он тут
заправляет этими всеми - ну, которые...

- Кто? - У меня от удивления челюсть отвисла. - Самый крутой кто?

- Ну, может, не так сказала. - Барышня, воспользовавшись моментом,
повисла у меня на руке, плотно прижавшись всеми выпуклостями, отняла телефон
и, не торопясь отстраняться, обдала крепким ароматом многократно
употребленных накануне хороших сигарет. - Ну, короче, он у братвы самый
главный. Бандит, одним словом.

- А-а-а, вон оно что, - облегченно протянул я, вежливо отступая назад. -
Однако, сударыня, вы весьма вольно оперируете такой специфической
терминологией... И потом, я несколько растерян...

- Не хочешь к братве? - разочарованно изогнула тонко выщипанные бровки
барышня. - Ну ты даешь! Щас там очередь - парни за счастье...

- Кто бы мог подумать, - бесцеремонно оборвал я собеседницу. - Очередь к
бандитам... На бирже труда мне предлагают... Хм... Однако... Ннн-да... Нет,
сударыня, не хочу. Так уж сложилось, что с понятием "братва" у меня связаны
самые нездоровые ассоциации... Нет, увольте...

- Ну и дурак, - обиделась барышня, возвращаясь на свое место за столом и
мгновенно утрачивая интерес к моей персоне. - Нету ж больше ничего! С голоду
помрешь - сам же сказал, кроме как стрелять и драться, не можешь больше
ничего делать... А будешь стрелять и драться сам по себе - Маратовы ребята
тебя быстренько прищучат. У нас не любят этого - все должно быть
организованно. Надо же - а на вид вроде ничего...

- Ольховск - большой город, - проигнорировал я последнее замечание. -
Наверняка здесь имеется масса учреждений и физических лиц, которым требуются
охранники, телохранители. У меня в этом деле есть определенный опыт...

- У тебя нет лицензии, - зевнула во весь рот барышня, мудро прикрывая
глазки. - Нигде не возьмут - такие, как ты, без лицензии, пачками рыщут.
Места давно все забиты. И не говори мне, что не все они могут стрелять и
драться! Охраннику глаза и уши нужны - а стрелять необязательно. Я тут давно
сижу, знаю, на что спрос и как.

- Я работал начальником службы безопасности большой гостиницы, -
припомнив один из пунктов своей липовой биографии, поспешно сообщил я. - У
меня большой опыт...

- Да хоть Коржаковым у Ельцина, - проявив знание российской истории,
заявила барышня. - Документы где? Не надо рот открывать - знаю, что нету!
Если б были - сразу бы выложил. Короче - заполняй анкету. Зарегистрируем.
Будешь учтенным вечным безработным. А! Пособие мы не платим. Нету денег на
статье. Можешь жаловаться. На вот, анкеты возьми.

- Не буду, - удрученно отказался я. - Заполнять, жаловаться - и вообще...
А школа какая-нибудь по подготовке секьюрити в городе есть? Может,
адресок...

- А две штуки баксов есть? - в тон поинтересовалась барышня. - Учебный
центр "Арсенал". Два месяца обучения. Две штуки баксов. И - лицензия.

- А что так дорого? - огорчился я. - За такие бабки сейчас можно целый
год семью кормить...

- Ты меня утомил, - процедила барышня, решив, очевидно, что если у меня
нет даже такой малости, как две тысячи долларов, то сам по себе я полное
ничтожество. - Стрелять и драться... Ха! Анкету будешь заполнять?

- Не буду, - решительно отрубил я. - Дайте адрес этого "Арсенала" - и я
от вас отстану.

- На, - барышня чиркнула пару строк на листке бумаги, с красноречивым
вздохом протянула мне и напоследок бросила:

- Смотри, пожалеешь. Таким, как ты, только у Марата и место. Стрелять и
драться... Ха!

- Уже жалею, - согласился я, покидая негостеприимное учреждение. - И
какого черта - я в отрочестве у китайца дурью маялся? Надо было мне в кружок
юного экономиста записаться...

Головной офис "Арсенала" располагался в четырех кварталах от биржи.
Проигнорировав общественный транспорт как застойное явление, я потратил
пятнадцать минут на прогулку по свежему воздуху и вскоре оказался в
просторном, евроотделанном вестибюле бывшего Дома пионеров, здание которого
в свое время как-то незаметно и вроде бы самопроизвольно отошло под сень
солидной фирмы в процессе приватизационной лихорадки.

- Недурственно тут у вас, - поделился я впечатлениями с большелицым
мужланом, лениво созерцавшим мою Персону через толстенное (бронированное,
что ли?) стекло конторки. - У вас что - визиты по записи? Или как?

Вопрос был вполне уместен: перед мужланом располагался пульт с двумя
большими кнопками, которые, судя по всему, приводили в действие
электромеханический запор массивной двери, ведущей из вестибюля в офис. Так
вот, он (мужлан, естественно, а не запор) явно не спешил нажимать на кнопку