женщинам. Там темновато было, вот он и присматривался. Выходит, на почве
ревности это произошло - и хулиганство, и драка.
столь небрежно нарисованную Мандзюком картину происшествия: Анатолий,
безусловно, знал девицу в белых джинсах, очевидно, был увлечен, а, может,
даже влюблен в нее. Но она предпочла другого: преуспевающего мужчину
средних лет, элегантного и самоуверенного, волевого и умелого в обращении
с такими девицами. Ситуация в общем-то банальная, но, при определенном
стечении обстоятельств, взрывоопасная. Сейчас трудно гадать, где впервые
встретилась эта троица и как возникла ссора. Но уже ясно, что конфликт
начался не в ресторане. Скорее всего, ссора вспыхнула где-то в другом
месте и была усугублена каким-то оскорблением, глубоко задевшим
восемнадцатилетнего парня, с которым мужчина надеялся разделаться погодя,
так сказать, одним щелчком. Но Анатолий Зимовец был не из тех, кто дает
себя щелкать по носу. И мужчина, поняв это, счел за лучшее отделаться от
парня, благо под рукой была машина. Анатолий каким-то образом узнал, куда
подался обидчик, и бросился следом. Перед тем, как появиться в ресторане,
он выпил для храбрости. Гнев, замешанный на водке, породил взрыв; ярость
помрачила рассудок. Мужчина не ожидал такого накала и был ошеломлен не
столько своей раной, сколько неистовством восемнадцатилетнего парня. Вряд
ли он думал в тот момент о своей жене, о том, как она прореагирует на эту
историю: его собственная реакция не успела сформироваться: мозг пытался,
но еще не мог дать оценки происшедшему. А вот его спутница была не столь
впечатлительна, она меньше всего думала о причинах, больше - о
последствиях и, едва появилась милиция, бросилась к машине, села за руль.
Она сразу поняла, что ее приятель не сможет вести машину, и надо побыстрее
покинуть место происшествия. И не пострадавший, как это хотел представить
Мандзюк, а девица в белых джинсах опасалась скандала. Есть такие ушлые
девицы, которые дома, на работе, в учебном заведении ведут себя куда как
благонравно, тщательно скрывая порочность своих мыслей и устремлений,
равно как и свои отношения с щедрыми на угощение и подарки женатыми
мужчинами, в чьих интересах (и ушлые девицы это учитывают) не афишировать
такие отношения. Хотя могло быть и другое. В интимные ресторанчики
случается приезжают не только с чужими мужьями, но и со своими
начальниками. Бойкая, сообразительная, умеющая водить машину, девица могла
быть сослуживицей, или - что скорее всего - секретарем этого мужчины. А
кто имеет личных секретарей? То-то и оно! Вот где замыкается круг не
только ее, Галины, рассуждений, но и рассуждений старшего лейтенанта
Мандзюка. Хотя надо полагать Мандзюк рассуждал недолго - он уже вчера
наверняка знал, кто этот мужчина, и теперь думал только о том, как бы
замять эту историю, представить ее пустяковой, не заслуживающей внимания.
Но его уловка шита белыми нитками: установить личность пострадавшего проще
простого - достаточно позвонить в медпункт дома отдыха "Заря". Даже
начинающий милиционер догадался бы. А сержант Бессараб, вероятно, уже
навел соответствующую справку. Из профессионального любопытства должен был
поинтересоваться. Однако спрашивать его напрямик неудобно - зачем ему
знать, что она думает о старшем лейтенанте Мандзюке...
мужчины серьезное ранение?
обращались.
а в доме отдыха "Заря" и в войсковой части, что на Воздушной - там есть
медсанчасть - еще вчера побывали. По регистрации за 28-ое и 29-ое числа
смотрели. Нигде такой случай не отмечен.
полминуты, потом посмотрела на Бессараба. - Михаил Ильич, а вы что-нибудь
понимаете?
райотдел ни с чем, старший лейтенант Мандзюк вот так же, как и вы сейчас,
за голову взялся.
руководствовался Алексей Мандзюк, он не имел права морочить голову ей,
инспектору городского Управления милиции. И тасовать факты по своему
усмотрению, вуалируя одни и выпячивая другие, тоже не имел права. И если
утром Галина еще раздумывала над тем, жаловаться или не жаловаться на
него, то после разговора с Бессарабом, твердо решила доложить руководству
отдела о более чем странном поведении старшего лейтенанта Мандзюка.
Из руководителей отдела на месте оставался только капитан Ляшенко, к
которому Галина обратилась не без колебаний. Она почти не сомневалась, что
он высмеет ее подозрения - ему только повод дай! - либо посчитает это дело
не заслуживающим внимания. К тому же Ляшенко был давнишним приятелем
Мандзюка и стоило крепко подумать, прежде чем обращаться к нему по такому
поводу. Было еще одно обстоятельство, которое смущало Галину всякий раз,
когда приходилось обращаться по тому или иному вопросу к капитану Ляшенко.
этого поочередно в киноактера Олега Янковского, космонавта Шаталова,
доцента кафедры судебной медицины Сторожука. К счастью (а может, к
сожалению), девичья влюбленность не долговечна и уже через год-полтора, за
которые старший лейтенант Ляшенко не удосужился раскрыть ее тайну (сыщик,
называется!), Галина не то, чтобы разочаровалась, а как бы взглянула на
него другими глазами. Она уже не розовела от ляшенковских комплиментов,
любезностей (он расточал их не только ей!); перестала восхищаться его
элегантностью (угрозыск - не дом моделей!); не спешила умиляться его
остроумным шуточкам (не всегда уместным и чаще всего небезобидным), а его
покровительственно-фамильярное отношение к ней - в ту пору уже
студентке-заочнице, призеру областных соревнований по легкой атлетике -
даже раздражало (с его легкой руки чуть ли не все сотрудники городского
Управления называли ее не иначе как Галочкой). При этом, она отдавала ему
должное: умен, находчив, умеет быть сдержанным, корректным (это последнее
качество, по мнению Галины, Валентин заимствовал у начальника отдела). Тем
не менее, встречи с ним уже не волновали ее.
и в отделе разом стало тихо, и как-то неуютно. Когда же он вернулся (уже в
звании капитана и ранге начальника отделения), все пошло по-прежнему.
Впрочем, Валентин Георгиевич - отныне его надо было величать так - стал
менее категоричен в своих суждениях, оценках и, пожалуй, мягче в
отношениях с товарищами.
красивой, но высокомерной женщиной, которую знала как ведущую
телевизионной передачи "Новости киноэкрана". Ляшенко растерялся, но затем
любезно раскланялся с Галиной и даже представил ее теледаме. Но представил
так, что Галина едва не сгорела со стыда: "Это наша Галочка, о которой я
тебе рассказывал".
улыбнулась, сказала снисходительно:
Галочка, килограмма на три, не больше.
она выключала телевизор, как только начиналась передача "Новости
телеэкрана", а вот Ляшенко выключить не могла - куда денешься от
сотрудника!
оградил Галину от крупной неприятности (она несвоевременно отправила
подготовленный им важный документ); более того - получил заработанный ею
выговор. Когда же она, вдосталь наревевшись, собралась духом, пошла к
начальнику отдела и покаялась, подполковник Билякевич не отменил свое
решение: "Ему этот выговор полезнее, чем вам". Из чего Галина заключила,
что Ляшенко вовсе не любимчик шефа, как считала до этого, и ему видимо
попадает не меньше, чем другим сотрудникам.
отметила, что он грамотный, толковый юрист, хороший аналитик, что для
оперативного работника немаловажно, и товарищ в общем-то неплохой.
отнесется серьезно к ее докладу. Но иного выхода у нее не было.
одновременно разговаривал по двум телефонам, подписывал документы, которые
ему подкладывала Катя Ткачук - секретарь отдела, а в паузах что-то
диктовал инспектору Глушицкому, который терпеливо ждал каждую следующую
фразу. Галина хотела сдать назад - здесь не до нее! - но Ляшенко
приветливо кивнул ей, и указал на свободный стул. Он даже ухитрился
спросить, как ее дела, но она не успела ответить - затрещал третий
телефон.
спросил: "Может, телеграфом передать?" и, получив утвердительный ответ,
побежал отправлять телеграмму. Ляшенко бодро отчеканил в одну из
телефонных трубок:
другую: - Ты понял, что он хочет? Я, признаться, нет... Ну тогда делай,
как понял. - Взял со стола третью трубку, сказал:
Нортон Андрэ
Корнев Павел
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Круз Андрей