небрежно опущены. Как по команде "вольно".
и, уставившись своими зенками в лицо Рику, произнес:
не Рик.
так накуришься, что потом всякая чертовщина мерещится.
с вечера постирал все свои шмотки. Точно?
догадки. "А что, если это каратист-дзюдоист сраный? Может, у него такая
манера развлекаться: снять штаны и к мужикам прифакиваться?" И Марк сжал
рукоятку ножа. Сейчас харакири делать будем.
пальцами перед носом типа. Тот и глазом не моргнул, продолжая сверлить их
своим странным взглядом.
обалдел от такой наглости и перестал улыбаться, но быстро пришел в себя и
принялся дыбиться еще тошнотворнее.
темноте, оказался у самого горла культуриста. Они с Котексом тоже не
заставили себя дожидаться. По-военному четко, стремительно - не зря они
вон сколько тусуются вместе, всякие бывало - приставили свои ножи к глотке
голого верзилы.
них своим бессмысленным, отрешенным взглядом.
вышибло, стоянка бешено завертелась перед глазами - на лицо ему с размахом
опустилась бейсбольная бита. Он сразу и не понял, что не бита это вовсе, а
кулак противника, мелькнувший с непостижимой скоростью.
детина катапультировал Котекса, и тот без единого звука шмякнулся оземь.
Мертвый.
качка, вложив в удар всю силу. Нож по рукоять вошел тому в живот и...
скользнул по твердой поверхности. Может, ребро? Какое еще ребро пониже
пупка?
в этот момент его настиг мощный удар громилы. Натурально въехал. Марк,
похолодев от ужаса, смотрел, как рука человека по локоть погрузилась в
грудь Рика. В глазах парня, выкатившихся из орбит, застыли изумление и
боль.
На секунду, одну бесконечно долгую секунду, ботинки Рика зависли над
землей. Перед Марком предстали вздернувшиеся ноги повешенного, из-под
которого выбит стул. Чудовищный хруст переломанных костей, и рука
Терминатора вернулась в прежнее положение.
ему грудную клетку и вышиб позвоночник", - пульсировало в мозгу
содрогнувшегося Марка.
живых. Марк не выдержал взгляда его свинцово-серых глаз, из которых, точно
из наведенного дула, смотрела сама смерть.
были по локоть в крови. Крови Рика. "Он пробил ему грудную клетку!"
металл заграждения. Метнулся было в сторону, еще надеясь на что-то, и
снова уперся в ограду. Загнан в угол! Страшный человек медленно и
неотвратимо приближался к Марку.
убийце куртку, словно защищаясь ею, моля о пощаде, и оттягивая страшный
конец... Только бы выиграть время... Убежать из этого проклятого места...
Домой, в постель... Забиться под одеяло... Отогнать кошмар...
помогла ему выиграть время. Он жил еще четырнадцать секунд.
свойственной нашему измерению линейной прогрессии времени, и в восьми
километрах от обсерватории Гриффит-Парк в воздухе вновь повисло странное
напряжение.
Приблизительно в том месте, где Бродвей пересекается с Седьмой улицей.
Первыми из окрестных обитателей, почувствовавшими неладное, были крысы. По
этому случаю временно прекратив опустошительные набеги на помойки, крысы
принялись недоуменно принюхиваться. Неясное, едва уловимое обещание угрозы
почуяли они в воздухе. Когда же переулок осветился слабым сиянием,
непохожим на обычную предгрозовую вспышку, а больше напоминающим
призрачное сверкание молнии над бескрайней поверхностью океана, полчища
крыс, побросав драгоценную добычу, со всех ног понеслись в убежища.
Бенджамина Шанца, пребывавшего в состоянии длительного пьяного забытья.
Картонный лист служил ему и крышей, и защитой от непогоды. Шанц продрал
глаза и грязно выругался, пригрозив кулаком неизвестно кому. Потом опять
скрючился, приноравливаясь к своему жесткому ложу и, невразумительно
бормоча, заснул.
круглые башни отеля "Бонавентура". Всего четыре больших дома отделяли
жалкое пристанище Шанца от роскошного отеля, который представлялся
опустившемуся забулдыге видением, пришедшим из мира иного, бесконечно
удаленного во времени и пространстве от его собственного одинокого и
никчемного существования. В редкие минуты просветления Бен занимался тем,
что размышлял о превратностях подлой судьбы, которая и без того попинала
его в жизни, забросив в конце концов на эту мусорную свалку. А ведь один
из его дружков по колледжу, подумать только, сейчас подвизается на большой
киностудии. Главным администратором. Вот она, судьба!
просветления. Ветер, налетевший неизвестно откуда, давно уже низко и
натужно гудел над его картонной хибарой, а он все еще не замечал ни
зловещего потрескивания в воздухе, ни ураганных порывов, взметнувших вверх
кучи тряпья и обрывки газет, ни удивительного алого свечения, заливавшего
переулок. Легкое потрескивание, раздававшееся отовсюду, превратилось в
завывающий шум помех гигантского радиоприемника. Мусор, поднятый ветром,
закружило в сумасшедшем водовороте.
зажмурил глаза и заткнул уши, чтобы не видеть, как багряные языки молний
лижут политую дождем каменную стену, жадно извиваясь в поисках любого
металлического предмета. Молния, точно живая, перекидывалась на
заржавевшие пожарные лестницы, и, обезумев, металась вверх и вниз по
водосточным трубам. Над домами переулка расцветали огни святого Эльма
[электрический разряд в атмосфере в форме светящихся пучков, возникающих
на концах высоких предметов при большой напряженности электрического
поля]. Гудение помех переросло в невыносимый рев, который едва выдерживали
барабанные перепонки. Оконные стекла разлетались вдребезги, низвергаясь
внутрь помещений каскадом осколков. Адский вой сигнальной сирены довершал
свистопляску.
веку. Но в такую переделку попал впервые. Предрассветное небо осветилось
пожаром искр, спустя долю секунды громыхнул чудовищный взрыв.
направлении временной континуум, материализовался в нужной точке
пространства и времени, траектория его движения сместилась. Тело Кайла
Риза обрело свои очертания на высоте двух метров от земли. Несколько
секунд он висел в воздухе, покуда сила тяжести не потянула его вниз, и он
не упал на мокрый асфальт.
закрыв глаза. Судорога, которой свело мышцы, не давала ему распрямиться.
окружавшая зону хронопортации, исчезла. Гудение стихло, и только шуршание
бумаги, неспешно, плавно оседавшей на землю, напоминало о только что
Панов Вадим
Лукьяненко Сергей
Шидловский Дмитрий
Посняков Андрей
Свержин Владимир
Орловский Гай Юлий