Чтение 4–й страницы книги ~В доме напротив~

бы не веря, что это правда, точь-в-точь как посетители, которых Адиль бей
утром отослал прочь, потом медленно потащились в обратную сторону. Чего там
не хватило: хлеба или картошки? Несмотря на объявление. Соня вошла в
магазин, и в это время открылось окно второго этажа. На молодой женщине
по-прежнему было желтое платье, но на этот раз под ним угадывалось белье, к
тому же она была причесана, губы и ресницы подкрашены. Стоя у окна, она
наводила блеск на ногти, но внезапно повернулась к двери, глядя на кого-то
невидимого для Адиль бея, и о чем-то заговорила. Он видел, как шевелятся ее
губы. Потом услышал, как она стала перекладывать что-то с места на место. А
потом на мгновение в глубине комнаты показалась Соня, сделала несколько
шагов по освещенному пространству, и все. Ничего больше. Минуту спустя Соня,
затянутая в черное платьице, узкобедрая, выпрямив плечи, торопливыми шагами
шла по улице.

***

Адиль бей принялся неумело распаковывать чемоданы, ища, куда бы разложить
белье и все, что он привез с собой. И все-таки, подумал он, ненавистнее всех
итальянский консул, и он вновь представил его развалившимся в удобном
кресле, этаким символом благополучия и покоя, сохраняющим блаженную
неподвижность, пока с дрогнувших уст не сорвутся наконец насыщенные ядом
слова.

А чем лучше госпожа Амар? Не успел он подумать о ней, как услышал шаги в
кабинете. Он открыл дверь, держа в руке кипу рубашек.

На пороге стояла персиянка, очаровательно улыбаясь.
Шаловливо-мальчишеским жестом подала ему руку со словами:

- Ну, здравствуйте!

Он положил рубашки на стул и неуклюже встал возле нее.

- А вы, оказывается, потрясающий человек, Адиль бей! Первый раз эти
людишки такое услышали!

Он не знал что сказать. Она не присела. Ходила по комнате как заведенная,
что-то перекладывала, переставляла.

- Особенно сама-то невыносима, напускает на себя вид знатной дамы. Да вы
еще не видели их доченьки, ей всего десять лет, а уже вылитая мать.

Тут только она заметила, что в помещении пусто.

- Вы закрыли консульство? И правильно, толку-то от работы никакого! Я это
все время твержу Амару. Мучаешься прямо как последняя собака, чтобы получить
визу для своего соотечественника. Все, кажется, сделано, но в последнюю
минуту оказывается, что нужна чья-то подпись в Москве или что-то в этом
роде, и надо все начинать сначала.

Ее взгляд упал на окно дома напротив, и она воскликнула:

- Смотрите-ка, Надя наводит красоту!

- Вы ее знаете?

- Это жена начальника морского отдела ГПУ, почти что моя землячка, она
ведь жила на границе, и ее мать персиянка. Вначале, когда мы познакомились,
я пригласила ее на чашку чая. Она согласилась. Потом несколько раз звонила и
откладывала визит. Теперь, когда мы встречаемся на улице, только слегка
кивает. Понимаете?

- Нет.

- Мы же иностранцы. Ей опасно с нами разговаривать. Правда, вы еще новый
человек. Но вот увидите!

Она все переходила с места на место. Улыбаясь и кокетничая.

- Теперь, когда вы так решительно захлопнули за собой дверь у итальянцев,
у вас никого не осталось для общения, кроме нас...

Адиль бея несколько обескураживала бесцеремонность госпожи Амар. А
главное, ему не нравилось, что она с такой настойчивостью рассматривает его.

- Знаете, зачем я к вам явилась в такую рань?

- Нет.

- Восхитительное хамство! Так вот, я пришла помочь вам устроиться. Я
знаю, что такое холостяк. Доказательство - рубашки на стуле в кабинете.

Она взяла их без спроса и прошла в спальню.

- Это вам не дом Пенделли, не так ли? Они установили у себя две ванные
комнаты. Почему бы не три? Поверьте уж мне, первое, что вам надо сделать, -
повесить занавески. Тем более что в доме напротив живут такие люди!

Адиль бей повернулся к окну. Молодая женщина в желтом по-прежнему
полировала ногти. Когда г-жа Амар отвесила ей поклон, она кивнула в ответ,
но так, что этого можно было и не заметить.

Через мгновение окно закрылось.

- Красивые у вас рубашки. Из Стамбула привезли?

- Купил в Вене.

В соседней комнате послышались шаги. Адиль бей открыл дверь и увидел Соню
с пакетами в руках.

- Купила спирт для спиртовки, - сказала она. В ту же минуту, почувствовав
запах духов персиянки, нахмурилась, поглядела по сторонам, в консул
почувствовал, что краснеет.

Проходя на кухню. Соня увидела г-жу Амар, наклонившуюся над раскрытыми
чемоданами. Вскоре она загремела тарелками и сковородками на кухне.

- Вы с ней уже так подружились?

- Все слуги ушли, и она мне предложила... Г-жа Амар схватила его за
рукав, потихоньку вывела в кабинет и прикрыла дверь.

- Вы знаете, кто такая Соня? - шепнула она ему на ухо. - Она сестра
Колина, начальника морского отдела ГПУ. А теперь скажите: вы знаете, от чего
умер ваш предшественник? И никто не знает. За несколько часов умер, а до тех
пор никогда не болел.

Должно быть, Адиль бей сильно побледнел, так, что она засмеялась и
дружелюбно положила ему руки на плечи.

- Ничего, привыкнете! Только следите внимательно за всем, что говорят,
что делают.

В квартире раздался звонок, какого Адиль бей еще не слышал. Открылась
дверь. Соня хотела взять телефонную трубку.

- Подойдите к телефону сами, - сказала г-жа Амар, обращаясь к консулу. Он
снял трубку.

- По-русски говорят, - вздохнул он, держа трубку в протянутой руке.

- Г-жа Амар опередила Соню, и та вынуждена была отойти.

- Вас соединили с консульством в Тифлисе. Вот! Теперь по-турецки
заговорили...

Адиль бей схватил трубку и с детской радостью закричал на родном языке:

- Алло! Слушаю! Это турецкий консул? Слышно было плохо. Голос звучал
издалека, с перебоями и треском, наконец он расслышал.

- Алло! Доводим до вашего сведения, что Фикретэфенди был арестован по
прибытии в Тифлис..

- Алло! Что вы сказали? Я хочу спросить... Но на том конце уже повесили
трубку, и телефонистка на линии опять что-то говорила по-русски.

Адиль бей в нерешительности повернулся к обеим женщинам. Соня смотрела на
него с невозмутимостью секретарши, ожидающей распоряжений. Персиянка же,
казалось, настойчивым взглядом подсказывала ему эти распоряжения: "Помните,
что я вам говорила. Пусть она выйдет!"

- Можете идти, - вздохнул Адиль бей. - Ничего важного.

- Будете есть яичницу?

- Как вам угодно.

Они подождали, пока закроется кухонная дверь.

- Ничего не понимаю, - сказал он со вздохом. - Из Тифлиса мне сообщили,
что Фикрета арестовали. Г-жа Амар раздосадованно щелкнула пальцами.

- Я хотел узнать подробности, но там уже повесили трубку. Что я тут могу
поделать?

Персиянка была взволнованна больше, чем он, схватила было трубку, потом,
ничего еще не сказав, передумала и повесила ее.

- Вы не считаете, что надо официально обратиться к властям?..

- Никуда не надо обращаться, - сухо ответила она. - А вы не знаете, вещи
его забрали тоже?

- Мне ничего не сказали. Они меня даже не выслушали.

- Черт побери!

- Почему - черт побери?

- Да так, мы отправили с ним три великолепных серебряных самовара!

Адиль бей уже совсем ничего не понимал.

- Да не смотрите вы так на меня! - раздраженно воскликнула она. - Да, три
самовара! Их еще иногда можно купить у крестьян, как говорится, дешевле
корки хлеба, платим-то мы мукой. Этот болван Фикрет взялся переправить их в
Персию. Мне надо сообщить мужу...

Г-жа Амар огляделась по сторонам в поисках шляпы, потом вспомнила, что
оставила ее в спальне, и там увидела чемоданы, которые начала было
распаковывать. Она тотчас же сбросила с себя озабоченность, протянула Адиль
бею обе руки и взяла его ладони в свои:

- Вы не сердитесь на меня?

- За что?

- За то, что я вас сейчас бросаю. Я уверена, что мы с вами станем очень,
очень добрыми друзьями.

Ее сильные ладони удерживали его руки, сжимая их все крепче.

- Вы ведь хотите этого?

Он машинально сказал "да", и тотчас же губы персиянки коснулись его губ.

- Шш! Не провожайте меня...

Опустив голову, Адиль бей вошел в кухню и услышал, как жарится яичница на
сковороде. Соня стояла в шляпке, с сумочкой в руке.

- Все, что вам нужно, вы найдете в буфете. Но в доме нет ни скатертей, ни
полотенец, ни постельного белья...

- А раньше все это было?

- Разумеется.

- А кому все это принадлежало?

- Не знаю. Вы сможете все купить в Торгсине. Я иду завтракать. В котором
часу я должна вернуться? Адиль бей пожал плечами.