Чтение 4–й страницы книги ~Мегрэ, лосьон и гангстеры~

ко мне домой. Ведь это о чем-то говорит, верно?

Мегрэ его не перебивал.

- По-моему, здесь может быть только одно объяснение: выбросив труп на
тротуар, они заметили, что кто-то стоит в тени у решетки. Они подумали, что,
вероятно, я записал номер их машины, и бросили ее у вокзала, а потом
позвонили Биллу Ларнеру и предупредили его - ведь по регистрационной
карточке в гараже его теперь легко найдут.

Мегрэ слушал, рисуя что-то в блокноте.

- А дальше что?

- Не знаю. Я ведь только высказываю предположение: должно быть, они
просмотрели газеты и убедились, что об этом деле молчат.

- А как узнали ваш адрес?

- Я нахожу этому только одно объяснение, и оно доказывает, что мы имеем
дело с очень ловкими людьми, с профессионалами высокого класса. Видимо,
кто-то из них дежурил возле гаража, когда я приходил туда справиться о
машине, и выследил меня. А как только я, позавтракав, ушел из дому, они
проникли в мою квартиру.

- Они что, надеялись найти у вас труп?

- Вы тоже так думаете?

- Не знаю... Почему вы с тех пор не были дома?

- Потому что они, скорее всего, наблюдают за домом.

- Вы их боитесь, Лоньон?

Щеки Лоньона стали такими же пунцовыми, как и его нос.

- Я предполагал, что меня в этом заподозрят. Но это неправда. Я хотел
только сохранить свободу передвижения. Я снял комнату в маленькой гостинице
на площади Клиши. С женой я говорю по телефону. Все это время я работаю без
устали. Я обошел больше ста гостиниц в районе Терн, вокруг авеню Де Ваграм и
авеню Дел Опера. Жена описала мне тех двух типов, которые ворвались к нам в
дом. Я побывал в префектуре, в отделе иностранцев. При этом я делал и всю
свою текущую работу...

- Короче говоря, вы надеялись, что сумеете один расследовать это дело?

- Сперва - да. Я считал, что это мне окажется под силу. А теперь я
отступаю. Пусть будет что будет.

Бедный Лоньон! Несмотря на свои сорок семь лет и неприятную внешность, он
минутами напоминал обиженного мальчишку, повзрослевшего сорванца,
ненавидящего взрослых, от которых зависит.

- Сегодня они нанесли вашей жене второй визит, и она, не сумев вас найти,
позвала меня.

Инспектор был в отчаянии. Он посмотрел на Мегрэ с таким видом, словно
хотел сказать, что теперь ему уже все безразлично.

- На этот раз приходили не те два типа, что во вторник, а высокий
блондин, почти рыжий...

- Это Билл Ларнер, - пробурчал Лоньон, - мне его так описали.

- Он унес вашу фотографию и, видимо, какие-то документы. На углу его ждал
один из тех двух, что уже были у вас. Они ушли вместе.

- Я полагаю, что должен ответить за свой проступок перед судом чести.

- Об этом мы еще успеем поговорить.

- Когда?

- После завершения следствия. Лоньон нахмурил брови, лицо его по-прежнему
было мрачным.

- Главное сейчас - найти этих людей. Надеюсь, вы того же мнения?

- И я буду в этом участвовать? Мегрэ ничего не ответил.

Глава вторая,

В КОТОРОЙ ИНСПЕКТОР ЛОНЬОН ИЗ КОЖИ ВОН ЛЕЗЕТ, ЧТОБЫ ДОКАЗАТЬ, ЧТО ОН
БЛАГОВОСПИТАННЫЙ ЧЕЛОВЕК, ХОТЯ РЕЧЬ ИДЕТ О ЛИЧНОСТЯХ ВЕСЬМА ПОДОЗРИТЕЛЬНЫХ

Было около пяти часов, когда Мегрэ соединили наконец с Вашингтоном. Уже
давно пришлось зажечь свет, а многочисленные посетители успели за день так
затоптать пол в его кабинете, что он стал темным. В самом ли деле табак в
такую погоду меняет вкус или Мегрэ тоже подхватил грипп?

Он услышал, как телефонистка объявила по-английски:

- Парижская Сыскная полиция. Комиссар Мегрэ у аппарата.

И тут же раздался молодой, веселый, сердечный голос Джимми Макдональда:

- Алло! Жюль?

За время своей поездки по Соединенным Штатам Мегрэ привык, правда не без
труда, к такому обращению, но все же и теперь ему это давалось нелегко.
Поэтому он задержал на мгновение дыхание, прежде чем в свою очередь
произнести:

- Алло, Джимми!

Макдональд, один из основных сотрудников ФБР, сопровождал Мегрэ в поездке
по крупным городам США. Это был высокий сероглазый парень; галстук он почти
всегда таскал в кармане, а пиджак перекидывал через руку.

За океаном после пятиминутного знакомства все обычно называют друг друга
по имени.

- Как Париж?

- Хлещет дождь.

- А у нас солнышко.

- Послушайте, Джимми, мне нужна справка. Прежде всего, известен ли вам
некий Билл Ларнер?

- Sweet* Билл?

- Не знаю. Я знаю только имя - Билл Ларнер. Судя по внешности, ему лет
сорок.

* Sweet Билл означает Нежный Билл.

- Видимо, это он. Он уехал из Штатов года два назад и проболтался
несколько месяцев в Гаване, прежде чем отправиться в Европу.

- Опасен?

- Он не убийца, если вы это имеете в виду, но один из самых ловких воров,
так сказать, американской школы. Мошенник высшего класса; никто не умеет
лучше его выманить у наивного обывателя пятьдесят долларов, посулив ему в
будущем миллион. Так, значит, он у вас?

- Да, он в Париже.

- Быть может, по французским законам вам удастся отправить его за
решетку. У нас это никогда не получалось: невозможно было собрать достаточно
улик и всякий раз приходилось выпускать его на свободу. Хотите, я вам вышлю
копию его досье?

- Если можно. Но это еще не все. Я вам прочту сейчас список фамилий. Если
попадутся знакомые, скажите.

Мегрэ дал задание Жанвье. Сыскная полиция достала списки всех пассажиров,
высадившихся в Гавре и Шербуре за последние несколько недель. От портовых
инспекторов, которые проверяли паспорта при высадке, были получены сведения,
которые позволили сразу же исключить из этого списка значительное число
имен.

- Вы меня хорошо слышите?

- Будто вы находитесь в соседнем кабинете. На десятой фамилии Макдональд
прервал своего французского коллегу:

- Вы сказали - Чинаглиа?

- Чарли Чинаглиа.

- Он тоже у вас?

- Прибыл две недели назад.

- Этого бы хорошо не выпускать из поля зрения. Он уже сидел в тюрьме раз
пять или шесть и, если бы не умел выходить сухим из воды, давно угодил бы на
электрический стул. Это - убийца. К несчастью, он попадался только за
ношение оружия, драки с увечьем, бродяжничество и тому подобное...

- Как он выглядит?

- Маленького роста, всегда одет с излишней тщательностью, на пальце -
бриллиантовое кольцо, носит ботинки только с высокими каблуками. Нос
перебит, уши как у боксера.

- Похоже, он прибыл вместе с неким Чичеро, который занимал соседнюю
каюту.

- Черт подери! Тони Чичеро работал с Чарли в Сен-Луи, но сам в мокрых
делах не участвует - он, так сказать, мозговой трест.

- У вас есть о них какие-нибудь материалы?

- Достаточно, чтобы создать целую библиотеку. Пошлю вам самое интересное.
И фотографии. Сегодня же, вечерним самолетом.

Остальных фамилий Макдональд не знал.

Мегрэ надо было поговорить по поводу другого дела с начальником Сыскной
полиции, поэтому он вышел из кабинета с папкой протоколов в руке. Пересекая
приемную, он почувствовал на себе чей-то взгляд, обернулся и с удивлением
обнаружил в самом темном углу, на краешке кресла, Лоньона; когда инспектор
увидел, что Мегрэ его заметил, по его лицу скользнула жалкая улыбка.

Было около шести. Почти все инспекторы уже ушли, и длинный, всегда
пыльный коридор был совершенно пуст.

Если Лоньону необходимо было с ним снова поговорить, он должен был бы ему
позвонить по телефону либо доложить о своем приходе через секретаря. На
худой конец, просто зайти в комнату инспекторов: ведь как-никак он тоже
служит в полиции!

Но нет, Лоньон повел себя совсем по-другому! Он совершил ошибку и теперь,
видно, испытывал потребность оказаться в унизительном положении - сидеть и
часами ждать, как жалкий бесправный проситель, пока Мегрэ, проходя мимо,
случайно не обратит на него внимание.

Мегрэ чуть не рассердился, потому что чувствовал в поведении Лоньона
смирение паче гордости. Лоньон как бы говорил своим видом: "Вот видите, я
провинился, и вы могли бы вызвать меня на дисциплинарный совет. Но вы
проявили доброту. Я это понимаю и должен теперь все стерпеть, как человек,
которому оказывают милость". Какая чушь! В этом весь Лоньон, и, может,
именно из-за его жалкого вида так тягостно было ему помогать. Даже простуда
его была как бы не только простудой, но искуплением вины!

За это время Лоньон успел переодеться. Но и этот костюм был не лучше
прежнего. Ботинки он тоже сменил, и пока они были еще сухие, но пальто на
нем было все то же, насквозь промокшее, хоть выжимай, - видно, другого у
него не было.