Толковый, вроде бы работник... правление доверяло ему и... в позапрошлом
году на Панина напал разоблачительный зуд - его предупредили,
по-доброму... В прошлом году все повторилось, и снова спустили на
тормозах... и, наконец, последняя выходка! Это что?.. Желание поссорить
банк с кураторами из ЦК?.. Мне плевать, что со всех сторон талдычат: Панин
- хороший работник! Плевать! Если человек близорук... подчеркиваю,
политически близорук, его деловые качества никого не интересуют. Кто
продолжит? - Мастодонт упер взор в Чугунова. - Понимаю, вы уже мысленно в
Цюрихе, но... случившееся касается вашего управления. Прошу!
в управлении...
такое профессионально выполненная работа.
завтра летит в Цюрих и... открыто не поддерживает председателя
правления... это означает лишь одно... разговоры про запугивание в
банке... про расправы - ложь! Чугунов завтра благополучно отбудет в Цюрих,
я не мстителен, хотя кое-кто уверяет всех в обратном. Кто еще желает?
наших условиях молчание, как вопль в поддержку... Спасибо. - Панин сел.
нем висят некоторые валютные злоупотребления... я бы вел себя скромнее.
здесь же взрослые люди. Кто еще желает высказаться? Ребров?.. Молчишь?..
Так-так... Вот, что я вам скажу, Панин, то что вы совершили в последний
раз - больше чем преступление, это - ошибка. Ошибки не прощаются.
Федорчук, подготовьте приказ об увольнении! Все свободны! - Мастодонт
резко поднялся, оттолкнувшись от подлокотников. - Панин, останьтесь.
Панину, щелкнул зажигалкой:
кругом! Никто меня не поддерживает, все хотят барахтаться в дерьме и
остаться чистенькими. Местечко я тебе заготовил аховое, месяц
перекантуешься, вроде в опале... и вдруг тебя берут - дикий случай,
везение... и на новом месте уверены, что я тебя выпер с треском - кто
подумает, что ты мой человек? Иди, отдыхай! - Мастодонт потрепал Панина по
плечу, проводил до дверей, выглянул в приемную, поманил пальцем секретаря.
женщину к подоконнику. Усадил. - Кровь по жилам, кураж и все такое... -
крепкие руки Мастодонта гладили тугие бедра женщины, обтянутые матовой,
тонкой черной тканью.
цеплялись за зеленые листья цветов в горшках...
привычно, бодро и глупо. Мастодонт дышал все чаще, голова женщины
запрокидывалась все больше, пальцы с длинными ногтями цвета сливы впились
в мощные плечи хозяина... Наконец, Мастодонт выдохнул, в безумных глазах
шевельнулось осмысленное:
высоту подоконника... гений и только... ни сантиметром выше, ни
сантиметром ниже... в аккурат... Женщина усмехнулась. Легко соскочила с
подоконника. Осмотрела себя, поправила волосы, передвинула цветы и уже в
дверях спросила:
место устроил, панинское, одному человеку, а он подсобил связями на
фабриках... вишь, как закольцовано: панинское место - нужному человеку...
самого Панина - на нужное мне место... и еще проверил сегодня на разборке,
кто чем дышит. Кофе принеси, - попросил Мастодонт. - Приустал я. - В
глазах женщины почудилась обида. - В ближайшую поездку возьму тебя, вроде
референта, и подкину чуток. - Мастодонт кивнул на сейф. - Реброва позови,
- и тяжело направился к столу.
но не с красной мигалкой, как в столице, а с синей. Седой расположился
сзади, упокоил кожаный кофр с цифровыми замками на коленях.
центру города. Седой любовался разрушающимся городом: на скорости работа
времени над кладкой зданий, над ажурными ограждениями набережных не так
заметна... голубое небо пронзала золотая адмиралтейская игла, под мостами,
будто вымерли цементные, стылые воды Невы.
Паром на Стокгольм отходит в двенадцать?..
встречал сумеречный мужчина, однако, умудрившийся скроить подобие любезной
улыбки. Мужчина взял Седого за локоть, провел мимо таможенников. Юнцы в
мышиных мундирах тормошили унылые очереди к таможенным стойкам, особенно
лютовали размалеванные наглые девицы. Седой остановился, заинтересованно
глянул на пожилого мужчину, растерянно замершего над выложенными на стол
двумя банками красной икры и бутылкой водки.
на две банки и бутылку... получите на обратном пути.
унижения, копившиеся десятилетиями сейчас выплеснуться через край.
Пожилой, будто решился на последнее унижение:
быка:
Квитанцию выписывать?
впервые в жизни поборов страх перед человеком в форме, направился к
паспортному контролю.
другую руку и направился за провожатым. Беспрепятственно миновали
паспортный контроль, зашли в магазин беспошлинной торговли. Седой купил
два блока сигарет и бутылку водки "Смирнофф":
предостерег:
над головами, уходя ввысь серой громадой в черных кружках-иллюминаторах
кают невысокого класса. Вдоль борта сновали молоденькие
солдатики-пограничники с серьезностью на лицах, превосходящей все мыслимые
пределы оправданной осторожности.
ввысь, то прянув к холодным водам и чиркая крыльями по грязноватой глади в
радужных мазутных пятнах.
странного пассажира его заботам. Седому показали отдельную каюту первого
класса, просили обращаться с любыми просьбами.
по кораблю: рестораны - валютные, и со шведским столом для простых
смертных... бары, исключающие появление обладателей рублей... игральные
автоматы, незадействованное до вечера зеленое поле рулетки и, наконец, в
центре корабля магазин "Тэкс Фри". Седой прошел меж рядов разномастных
бутылок, взял фляжку "Чиваса", полдюжины пива, соленые орешки и шоколад.
соотечественников, вечером, после обильного ужина сыграл в карты с
сосредоточенной девицей-банкометом и выиграл девятьсот крон... полез
дальше и просадил три тысячи. Седой ничуть не огорчился: никому и в голову
не приходило, чтобы он отчитывался в таких мелочах.
шведского побережья. Медленно вошел в гавань Стокгольма, пропустив
уходившую в открытое море многопалубную красавицу "Бирке принцесс"
компании "Викинг Лайн".
наблюдая, как к небольшому домику шведской таможни подъехали два
полицейских "сааба", отвалилась задняя часть кормы: на свет божий стали
выползать трейлеры и легковушки из чрева парома. Таможенники и полиция
Зыков Виталий
Андреев Николай
Прозоров Александр
Ларссон Стиг
Контровский Владимир
Шилова Юлия