шестого ранга бегали как девочки, грубо нарушая тем вековые традиции, люди
громко кричали перед самым лицом Богини; рабы, носильщики и целители
толпились в священных местах; паломники в одиночестве бродили по храму.
Почтенные старцы непререкаемой моральной чистоты увели четырех самых
сильных младших жрецов в одно из задних помещений, где приказали им
раздеться и лечь. У трех жрецов седьмого ранга перед обедом случился
сердечный приступ.
Именно он сунул палку в муравейник. Он призвал на помощь весь свой
авторитет, всю свою тайную власть, все уникальное знание механизмов,
управляющих людьми, свой непревзойденный ум, и это понадобилось ему для
того только, чтобы смешать, спутать, сбить с толку, нарушить размеренное
течение жизни. Он проявил тонкость и мастерство. Его распоряжения хлынули
потоком - властные, непонятные, запутанные, вводящие в заблуждение и
противоречивые.
что в храме находится еще один воин седьмого ранга, этот человек просто
испарился, и никакими подкупами, умасливаниями, дознаниями и угрозами
невозможно было добиться правды о том, куда он скрылся.
своей славы и начал клониться к закату, священный Хонакура обрел наконец
тишину и покой в одной из небольших комнат, расположенных в дальнем крыле
храма. С тех пор, как он был здесь в последний раз, прошли уже многие
годы. Коридоры и переходы в этой части здания были еще более запутанны,
чем в других помещениях храма. Именно этого и искал сейчас старый жрец. Он
знал, что неприятности следуют за ним по пятам, так пусть они поищут его
подольше.
стенами из песчаника; грубые доски пола закрывал маленький, сильно
потертый ковер. В комнате было две двери, таких высоких, что даже великану
не пришлось бы нагибаться, и одно окно в форме ромба, через его изогнутое
запыленное стекло слабый свет проникал синими и зелеными пятнами. Рама
покоробилась, и окно не открывалось, поэтому здесь было душно и пахло
пылью. Единственной мебелью были две дубовых скамьи. Хонакура взобрался на
одну из них и теперь сидел, не доставая ногами до пола. Старик тяжело
дышал; он пытался вспомнить, не упущено ли из виду что-нибудь важное.
взгляд из-под опущенных век. Хонакура со вздохом поднялся: в комнату вошел
его племянник Динартура. Он закрыл дверь и подошел ближе, чтобы достойно
приветствовать старшего.
левая - ко лбу, - всем своим смиренным сердцем я страстно желаю, - ладони
сложены у пояса, - чтобы Сама Богиня, - взмах правой руки, - даровала тебе
счастье и долгую жизнь, - руки опущены, взгляд устремлен вверх, - и
побудила тебя принять мою скромную, но добросердечную помощь, - глаза
опущены, - которая может быть полезна в твоих благородных делах, - лицо
закрыто руками, поклон.
потом указал на другую скамью.
одеждами уже обозначилось брюшко. Совсем недавно он сменил юбку молодых на
свободную одежду без рукавов, какую носили люди среднего возраста, и
коричневую хлопчатобумажную мантию, какая подобает его рангу; желая
что-нибудь хорошо рассмотреть, он подносил предмет совсем близко к лицу.
Он был младшим сыном в семье сестры Хонакуры, старик считал его
непростительно бездарным тупицей, надежность которого нагоняла тоску.
должное всем формальностям. Он улыбался, но ждал ответа в тревоге и
нетерпении.
что сообщает дяде весьма важную информацию. - У него на голове вот такая
шишка, но признаков заболевания нет. Глаза и уши в полном порядке. Я
полагаю, в свое время он придет в себя и через пару дней будет как
огурчик.
Повреждения головы могут иметь непредсказуемые последствия. Если бы я
говорил не с вами, дядя, я выражался бы более осмотрительно.
какая-нибудь трудная задача, то дополнительная перестраховка не повредит.
- Динартура проявил необычайную для себя проницательность. - Если ему
предстоит что-то очень сложное, то так будет вернее.
некоторое время. - Ходит множество слухов, но ни одному нельзя верить.
усмехнулся, облизывая губы. - Так значит, слухи?
улыбнулся про себя.
тот.
пришлось проявить власть. Долги его росли, а должников осталось немного.
простынями, не могут ни говорить, ни двигаться. Все бросились спасаться -
в паланкинах, носилках, каретах. Иногда носилки несли жрецы! Там было
двадцать два целителя и много прочего люда. Некоторых пострадавших сразу
отвезли в город, но большинство остались в храме, их перевозили из комнаты
в комнату, они входили в одну дверь и выходили в другую... Таких комнат,
как эта, всего восемь или девять, - он показал на огромную дубовую дверь,
- их охраняют.
этом.
доверяете воинам? Конечно, я ведь видел этого больного. Вы опасаетесь, что
они и в самом деле способны?..
карать виновных. Но кто следит за охраной?
преследованиям. Вы думаете, тут дело рук воинов?
же не бандиты, но за ними нет необходимого надзора и подкупить их легко.
Неужели нет никого, кому можно доверять?
или, скажем, Четвертого, и спроси его об этом. Если он скажет...
честные люди, но каждый связан клятвой, которую он принес своему
наставнику, а тот, в свою очередь, - другому наставнику и в конечном счете
правителю. И только один правитель принес клятву самому храму. И если он
не отдал приказ о патрулировании дорог, кто подскажет ему такую мысль?
Остальные только молча исполняют его распоряжения. Им приходится держать
язык за зубами, и даже старательнее, чем кому-либо другому, потому что в
противном случае никто не позавидует их участи.
обозначает этот взгляд: "Для своего возраста старик еще вполне..." Такая
снисходительность раздражала его. Этому дураку никогда не добиться того,
на что его дядя способен еще и теперь.
Седьмого. Чтобы привести его сюда, Она вызвала демона.
вздрогнул, увидев, что дядя нахмурился.
возможны самые неожиданные последствия, - Хонакура замолчал, и наступила
тишина.
уставился на дядю.
конура, и всего одна рабыня вместо целой свиты слуг?
паломников. Эта хижина стоит прямо у дороги, и если воин проснется, он не
сможет уйти, потому что у него нет никакой одежды. Но скажи, - его голос
звучал заинтересованно, - кто эта рабыня? Кикарани обещала, что найдет
Якубенко Николай
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Пехов Алексей
Майер Стефани
Посняков Андрей