— Я уже напоила, — сказала она после паузы. — Аромат роз, смешанный с запахом гнилой капусты… Это нечто невыносимое, Хорт. Иногда я так страдаю от собственной беспомощности…
Теперь мне предлагалось ее пожалеть и ободрить.
— Идите спать, Ора.
— Иду…
От самой двери она оглянулась:
— Хорт, я, возможно, допустила ошибку… но ради дела. Я была слишком… возможно, слишком развязна с этими… Вы понимаете, иначе они не разговорились бы. Этот щенок… возомнил себе сова знает что. Я боюсь, как бы он не вломился ко мне в номер…
— Так поставьте защитное заклинание, — я начинал не на шутку злиться.
— А вы заметили, что он маг третьей степени?
— Ну так давайте я вам поставлю…
Мы вместе вышли в коридор, я дождался, пока она провернет ключ, запираясь в своем номере, и навесил на дверь защитное заклинание, проломить которое под силу было разве что слону.
— Спокойной ночи, Хорт, — сказали из-за двери.
В голосе скользнула, кажется, насмешка.
А может, мне померещилось.
* * *
ЗАДАЧА № 136: Лучник, находящийся на расстоянии ста шагов от мага третьей степени, пробивает его защиту с ослаблением силы удара на пятьдесят процентов, однако не может пробить защиту другого мага, находящегося на расстоянии шестидесяти шагов. Какова степень второго мага? Каков запас прочности его защиты? Сколько лучников необходимо, чтобы пробить его защиту полностью?
ЗАДАЧА № 213: Маг третьей степени массой тела 70 кг обращается в волка массой 68 кг. Маг второй степени массой тела 76 кг обращается в тигра массой 100 кг. В животное какой массы обратиться маг первой степени, если в человеческом обличьи он весит 120 кг? Каков его коэффициент оборотничества по массе?
ЗАДАЧА № 328: Маг третьей степени производит три шаровых молнии в минуту. Маг второй степени производит девять шаровых молний в минуту. Маг первой степени производит пятнадцать шаровых молний в минуту. Кто из них первым полностью истратит силы, если известно, что перед началом боя энергетический запас третьестепенного составлял сто процентов, второстепенного — семьдесят процентов, первостепенного — шестьдесят процентов от общего запаса?
* * *
Дубовый, окованный железом сундучок, где хранилась сабая, был пуст. Вся правая боковая стенка скоропостижно прогнила и проржавела; все до одной вывалились заклепки, которым, как уверял кузнец, не будет сносу.
Я учинил лихорадочный обыск в комнате. Она не успела уйти далеко, ведь еще утром она была под замком!
И я нашел ее — в каминной трубе. Как она туда попала — уму непостижимо; я ругал ее последними словами, я грозил бросить ее в огонь, я уговаривал потерпеть еще немного… Я напрасно тратил время, сабая — не вещь и не животное, ее нельзя ни подкупить, ни запугать, она живет, подчиняясь древнему завету о том, что информация должна быть свободной. Стремление сабаи к свободе — как она ее понимает! — давно переродилось в инстинкт; завтра же надо будет пойти к кузнецу и заказать сразу несколько цепей с замочками, одной заговоренной цепи сабае хватает на несколько суток…
Я развернул книгу-беглянку на литере «Г». Горофы.
Да, у Марта зи Горофа было девять братьев, «ныне покойн». Девять братьев, и все перемерли! Естественной ли смертью — сова знает. Думаю, Март зи Гороф не станет откровенничать на этот счет…
«Дети — Вел зи Гороф, внестеп. маг, ныне покойн. Баст. — Аггей (без рода), маг 3-ей ст.»
Не везет Марту зи Горофу с родичами. Братьев слишком много, сыновей слишком мало; собственно, один у него один ныне здравствующий сын, и тот бастард…
Где-то внизу хлопнула дверь. И задрожала под тяжелыми шагами старая дубовая лестница; шальная надежда, что человек идет к себе в номер спать, не оправдалась.
— Гей! Эй-гей! Дама Ора, я вам винца принес, того самого, открывайте-ка!
Голос был хриплый, с проскальзывающими «петухами»; юнец — а это был именно он — старался говорить тихо, но представлению о шепоте его в детстве не научили.
— Эй! Эй-гей! Преблагая са-ава, тут заклинаньице навешено! Гей, дама Ора, снимите-ка заклинаньице, разбойников у нас не водится, все свои…
Я обострил слух. Да, вот скрипнула кровать; да, вот вздохнула женщина. А вот и голос, усталый, напряженный:
— Аггей, я уже сплю.
— Да не стыдно спать ли? У нас ночью не спят, у нас город, знаете, веселый… вставайте, дама Ора, эдак всю жизнь проспите, поднимайтесь… Да снимите это дерьмовое заклинание, а то я его счас сам сниму!
Снимай, подумал я мрачно. Нашелся один такой… Аггей.
Аггей?
«Аггей», — радостно подтвердила сабая. «Аггей (без рода), маг 3-ой ст.»
Ну разумеется. Наследственные маги просто так с неба не падают; законный сыночек на свете не прижился, зато на стороне брошенное семя взошло и заколосилось… Ой, заколосилось, думал я, слушая вопли пьяного молодчика. Чтоб твоя сова сдохла. Чтобы у всего вашего неприятного семейства передохли совы…
— Ты, Ора, что же?! Поманила, а теперь заклинанием завесилась?! У нас это знаешь как называется? Оглоблю крутить, вот как… Только Аггею оглоблю никто не крутил, а кто пытался, тому хуже… Я с тобой как с приличной дамой! А ты что?!
Я поднялся. Примотал сабаю цепью к ножке стола; потом рука моя — без моей на то воли — потянулась к поясу с муляжом.
Глина была холодной, заскорузлой, неприятной на ощупь; прикоснувшись к ней, я ощутил легкий внутренний озноб.
Как мальчишка у витрины оружейного магазина.
Как жених на пороге супружеской спальни.
Как скряга у входа в сокровищницу.
Предвкушение. Эйфория.
— А-а-а, са-ва твоя задрипанная!
Мальчишка уже ломился в дверь, вернее, в мое заклинание. Вряд ли в гостинице был кто-то, не услышавший этих ударов — но ни одна сволочь не сочла нужным показать нос. Пусть господа маги сами разбираются…
Аггей не заметил моего появления — слишком увлечен был пробиванием того, что ему от природы пробить не дано было. На полу у двери стояли масляный светильник — и запечатанная винная бутыль.
— Эй, мальчик…
Как ни тих был мой голос — Аггей услышал. Обернулся; оскалился:
— А-а-а, господинчик…
В следующую секунду в мою шею полетел кинжал. Надо отдать должное ловкому щенку — бросок был блестящий, даже не знаю, сумел бы я увернуться или нет…
Уворачиваться я не стал. Позволил принципу пониженной уязвимости показать себя во всей красе.
При действии заклинания «от железа» кинжал свалился бы на пол, натолкнувшись на невидимую преграду. «Ограниченная уязвимость» сработала иначе: оружие обернулось против агрессора, и Аггей едва не стал жертвой собственного броска. Ну и реакция была у байстрючонка: другой бы тут и улегся с пробитым горлом…
Кинжал глухо ударил в деревянную дверь Ориного номера — да там и остался. Аггей мельком посмотрел на торчащую из дерева рукоятку, на меня — и на предмет в моих руках; нет, мальчишка вовсе не был пьян. А может быть, стремительно протрезвел.
— Это — Корневое заклинание Кары, — сказал я, так и сяк поворачивая болванчика перед бледнеющим мальчишкиным лицом. — Ты знаешь, что это такое?
Знает, слава сове. Вон как побелел; тем лучше. Можно будет обойтись без долгой лекции.
Аггей пятился, отступая к лестнице. Отвернись я сейчас — только пятки затопочут…
— Не спеши… Подойди сюда.
Мальчишка набычился:
— Вы, господин, не особенно пугайте… Нас тут… у мамки моей… одного болванчика на всех не хватит, ей, не хватит…
— Тебе хватит, — прошептал я, и холодок предвкушения поднялся из живота выше, выше, ударил в голову, затопил целиком:
— На колени.
— Чего?!
— На колени, щенок. Карается некий Аггей без рода за грубое нарушение ночного покоя…
— Эй, дядя! Да я ушел уже! Какое нару…шение?
— …И оскорбительное поведение по отношению к женщине.
Холодная глина потихоньку разогревалась в моих руках; я распалялся, как молодой любовник, в какой-то момент мне показалось, что дело сделано, пути назад нет, сейчас я переживу миг наивысшего счастья, а у ног моих кровавой медузой ляжет покаранный, раздавленный мальчишка…
Аггею тоже так показалось.
Он завыл и рухнул на колени, и скорчился, закрывая голову руками; я смотрел на него сквозь сладкую красную пелену — и потихоньку, по волоску, разжимал сведенную судорогой руку.
Еще чуть-чуть — и всему конец. Голова уродца покатилась бы по затоптанным плитам, а я стоял бы и…
Дальше я думать не стал, потому что пальцы наконец разжались. Я вытер ладонь о сорочку, убрал проклятый муляж; щенок-Аггей по-прежнему выл, тихо, но так, что у жителей гостиницы наверняка мороз продирал по коже.
— Хорт, — глухо сказали из-за двери.
Я дернул плечом, снимая защитное заклинание. Из-за двери тут же показалась Ора, карие глаза ее были большими и круглыми, как грецкие орехи:
— Хорт, я приношу извинения, это моя вина…
На воющего мальчишку она даже не взглянула. Смотрела, не отрываясь, на футляр у меня на поясе, будто проверяя — цел ли уродец?
— Ничего страшного, — сказал я прохладно. — Ступайте спать… тем более что времени для сна у нас почти не осталось.
Сертаков Виталий
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей
Ибсен Генрик