Чтение 31–й страницы книги ~Делла-Уэлла~

будет проклят, как это случилось не так уж давно с тем, кто правит на нашей
дороге.

Мона Сэниа уже привыкла к тому, что свою страну аборигены почему-то
называли "дорогой".

- Ты говоришь о Полуденном Князе? - переспросила она.

Травяной Рыцарь кивнул

- А нельзя ли поподробнее?

Лронг оглядел сгрудившихся вокруг него дружинников, пожевал губами,
словно прикидывая - говорить или все-таки не стоит? Может, и не стоило, но
на чужой дороге трудно тем, кто не знает ее колдобин. Скрипнув влажной
спиной по обшивке корабля, он опустился на землю и свесил громадные лапищи
между колен. Никто не последовал этому примеру - все остальные приготовились
слушать его стоя.

- Собственно говоря, история эта короткая, потому как известны только ее
начало - и то, к чему все пришло, а это, сами понимаете, еще не конец. Так
вот, еще при отце нынешнего князя Отногуле Солнцеликом на нашу дорогу
снизошло довольство и сытая благодать. Может быть, урожаи были обильнее, чем
прежде, а может, сосед по левой дороге, Аннихитра, еще не лишился рассудка и
не пытался тревожить наши границы разбойничьими набегами. Так или иначе,
жить стало спокойнее, столицы княжеские становились все богаче, а где
богатство - там разврат и беспутство. Отногул уже был староват, а сибилло
при нем состоял вот этот, которого при дворе не стеснялись в глаза называть
пнем замшелым. Одним словом, когда появился наконец у Отногула поздний
наследник, те из княжеских приспешников, что были помудрее, своих чад убрали
от двора подальше. Но наследный княжич, ясное дело, рос при отце - и при
всех его шлюхах, колдунах и фиглярах. Ничего удивительного, что при всеобщем
баловстве он уже к пяти годам обнаружил свой характер, преломить который не
под силу было даже его собственному отцу. Говорят, мальчишка и дюжины слов
не знал, только "хочу!" - и пальцем в желаемое. Получал, естественно, все.
Но однажды он захотел... анделиса.

- А как же он мог показать на него пальцем, если анделиса никто не видел?
- не удержалась Таира.

- Мальчик уже в пять лет прекрасно сидел в седле, и как-то путь его
пролег мимо анделахаллы. Он спросил, что это за странная конура без окон, -
ему, на беду, объяснили. Он потребовал анделисов с разноцветными рукавами, -
не зная, что такое почтение, он на всю дорогу смотрел как на сборище игрушек
для себя. Но тут он впервые наткнулся на глухое неповиновение. Он приказывал
- но его повеление не выполняли. Кого-то он там, говорят, не то
собственноручно задушил, не то зарубил... Не помогло. Да тут еще и старый
князь вмешался, впервые стал наставлениями донимать. Княжич терпел-терпел, а
потом дождался Невозможного Огня, проскользнул мимо стражи, а может, и
подкупил ее. Одним словом, он добрался до Травяного Приюта, когда там как
раз появились анделисы. Что там произошло, никто не ведает, - говорить о том
запрещено и по сей день, но только нашли молодого наследника без памяти
среди мертвых тел, и на груди у него... я бы не поверил, если бы этого не
видел мой отец, - на груди у мальчика означился след "поцелуя анделиса"!

Великан замолчал, переводя дыхание после столь длинной речи. Слушатели же
пребывали в легком недоумении.

- Прости, благородный рыцарь, - решилась наконец принцесса, - но смысл
этого иносказания нам неясен.

Лронг поднял голову и пристально посмотрел на нее:

- Может быть, у вас это называется как-то по-другому, но, по тихрианским
легендам, анделис, целуя человека, переносит в него каплю собственной крови.
И с этого мига в человеческой крови зарождается бесплотный и незримый
анделис, который подчиняет себе того, кто до самой смерти будет уже только
видимостью, оболочкой. Неистовый дух поселится в нем, подчиняя его какой-то
одной цели и делая его несокрушимым в своей одержимости.

- Ну, у нас это не называется никак, потому что у нас просто нет
анделисов, - констатировал Эрромиорг. - А одержимые встречаются во всех
мирах, и от них везде одна беда.

- А говорили - анделисы добрые, - недоуменно протянула Таира. - Что ж
плохого, если кто-то с таким хорошим духом в печенках будет наводить порядок
на вашей земле?

Великан как-то встревоженно глянул на нее из-под кудлатых бровей, покачал
головой:

- Ты еще слишком молода, дитя, и не знаешь, что у каждого солнечного луча
есть тень, как у каждой весны - зима. Они разделены временем или
расстоянием, по лишь для поверхностного взора. Неистовая доброта - такое же
зло, как и иссушающее летнее солнце, не затеняемое время от времени
живительными тучами. И потом, добро, творимое только для себя, нередко
оборачивается горем ближнему.

- Ха! - вскрикнула девушка. - Задача решается элементарно: нужно только
всем анделисам войти в людей, и все будут хором творить добро. Глазом не
моргнете, как у вас будет рай на земле... то есть на Тихри.

- К сожалению, твоя легкая и беззаботная мысль витает далеко от истины,
златокудрое дитя. Непреложный закон гласит, что анделис, отдавший каплю
своей крови, неминуемо погибает...

- Жалко, - искрение вырвалось у Таиры. - Я думала, все духи бессмертны. А
что еще? Ты не договорил.

- Да, есть и еще... Тот, кто отмечен "поцелуем анделиса", может сотворить
немало добра. В сущности, Полуденный Князь так и поступал, когда набирал
пограничную стражу, возводил дома для смердов, раздавал погорельцам снедь,
наводил новые мосты и закладывал бесчисленные фундаменты под следующую
весну. Да что говорить - Дорога Оцмара стала самой богатой и безопасной на
всей Тихри... Это так. Но вся беда в том, что тот, кто носит на себе знак
анделисова проклятья, может нечаянно встретить женщину, в теле которой, так
же, как и у него, будет жить невидимый анделис. И это напасть безмерная,
потому что не будет преград, которые удержали бы их от нечестивого союза!

- Здрасьте вам, - снова не удержалась Таира, - два товарища по несчастью
- и почему бы им не сочетаться, особливо если законным браком?

- Потому, что от соития двоих проклятых, несущих на себе "поцелуй
анделиса", рождаются самые жуткие твари, когда-либо обитавшие на пашей
Тихри. Ледяные локки, джаяхуудлы, шурушетры, смрадные секосои - все это
детища подобных браков. Возможно, и ядоточивые хамеи - отдаленное их
потомство. Легко себе представить, что стало бы с нашей дорогой, если бы ее
начал заселять таким сатанинским отродьем не кто-нибудь, а собственный
князь!

Дружинники незаметно переглянулись. Рассказ Травяного Рыцаря был
чертовски увлекателен, но раздражала неуловимость той грани, которая
разделяла в нем реальную историю княжеской вотчины Оцмара и нагромождение
легенд и суеверий, к которым тут, наверное, относились вполне серьезно; но
для джасперян, озабоченных поисками собственного ненаследного принца,
знакомство с местным фольклором было, мягко говоря, несколько
несвоевременным.

Острее всех это чувствовала сама принцесса. Хотя их появление на Тихри и
началось со знакомства именно с вышеупомянутым отродьем, все равно трезвый
разум безоговорочно разносил людей и нелюдь на разные стороны бытия:
человеческую и магическую. На каждой заселенной планете встречалось и то и
другое в самой различной пропорции. Они враждовали, сосуществовали,
сутяжничали, побирались друг у друга и, в сущности, друг друга питали. Но на
деле почти никогда не заключали брачных союзов, а если это и случалось, то,
как правило, приходили к трагическому финалу стремительно и бесповоротно.

- По тому, как процветает твоя земля, - принцесса дипломатично покривила
душой - нищета это была, не расцвет, - можно заключить, что все обошлось. И
потом, твой Полуденный Князь так далеко, что его история вряд ли поможет или
помешает нам в отыскании ребенка.

- Да, он далеко, - глухо подтвердил великан. - Но его руки дотягиваются
до любого, каким бы расстоянием и временем он ни был бы отделен от княжьего
двора. Сегодня эти руки дотянулись до моего отца.

- Прости, - быстро проговорила мона Сэниа, осознавая жестокость своей
бестактности. - Я никак не думала, что твой отец мог быть замешан в
дворцовых интригах...

- Он и не был замешан. Он был слишком мудр и великодушен. Но те, кто
окружал старого Отногула, кто подтирал рукавами его тарелки и заплетал в
косички хвосты его рогатов, благородством не отличались. Узнав о
случившемся, они, долго не рассуждая, решили выкрасть наследника. И выкрали.

Мона Сэниа едва удержалась от того, чтобы пожать плечами, - обыкновенный
дворцовый заговор, что ж тут такого?

- Но вот тут мой отец не остался в стороне. Он поднял верные Отногулу
отряды и освободил мальчика. Заговорщики даже не успели объявить кого-нибудь
новым князем, как уже все было кончено. Отногул расправился с ними жестоко,
но иначе было и нельзя: его здоровье от всех волнений окончательно
пошатнулось, и в любой миг он мог отправиться в княжескую анделахаллу.
Оставлять же сына в перебесившейся своре не стал бы никто на его месте. И
свору по его приказу перебили.

Огромные и неуклюжие пальцы Травяного Рыцаря подбирали с земли травинки и
соломинки, которые превращались в тугой жгутик. Таира следила за их
движениями с преувеличенной сосредоточенностью, высунув кончик языка. Скюз,
видя такое внимание, невольно покусывал губы.

- Последние годы старого князя были самыми безмятежными, - как говорят у
нас, на ласковом солнце и телеги не скрипят. На дороге Отногула ничего не
скрипело. Но вот анделисы унесли его душу по ледяному пути в бессолнечные
долины мрака, и священная звезда княжеской власти перешла в руки мальчика.

- А старый Отногул умер своей смертью? - как бы невзначай бросил Сорк.

Великан покачал головой:

- Это может знать только солнце - оно видит все от начала дороги до ее
исхода. Князь, как всегда, запрягал свою колесницу, но молния вырвалась и
поразила его. Было ли это случайностью? Если кто-то и виновен, то он
наверняка унесет свою тайну в ледяной край.

- Молния - это лошадь, то есть единорог? - спросила Таира.