Чтение 31–й страницы книги ~Мост Верразано~

себе эту картину: ее Умник где-то в гостинице лежит с рыжей блядью,
бесстыдной сукой, проклятым шпионским отродьем. Часы бесстрастно гикали.
Когда перевалило за десять, Нелл все-таки забеспокоилась, потому что Умник
уже давно не исчезал без предупреждения. Она вспомнила, как эта рыжая
металась по всему дому, как расспрашивала, не знает ли она чего, и ей стало
страшно, и она снова заплакала, Еще раз взглянула на часы, поплелась в
ванную - она была нормальная американка и просто не могла лечь спать, не
приняв душ.

Вернулась, откинула подушку, чтобы снять покрывало, и увидела записку.

Там было написано следующее - мелким, четким почерком Умника:

"Нелл, моя сладкая!

Прости, дорогая, но я вынужден исчезнуть и, по-видимому, на довольно
долгое время. Звонить тебе не буду, но попробую при случае прислать
весточку..."

Дальше она не читала. Швырнула записку на пол и завизжала так, что Джек и
Смарти бегом кинулись вверх по лестнице. Когда они вбежали в спальню, Нелл
каталась по кровати и кричала: "Умничек, У-у-умничек!!"

Смарти подобрал с пола записку и унес, а Джек стал успокаивать Нелл,
стараясь не смотреть на ее прелести, вылезающие во всех направлениях из-под
купального халата.

Записка была достаточно обширная. Кроме главного: "вынужден исчезнуть", в
ней говорилось, что все текущие банковские счета Умника переведены на два
имени - его и Нелл; что она может, таким образом, пользоваться процентами с
его капитала, но сам капитал трогать не может; что его адвокат уполномочен
вести все дела, касающиеся его дома в Хоуэлле, дома в Майами и фирмы,
перечислять доходы фирмы на ее счет и платить налоги - если он сам не
вернется до марта. Что ей не следует его искать, а об этой записке он
решительно просит ее не сообщать никому, кроме господина Мабена.

Тем не менее господин Мабен - которому Смарти и вручил записку - по
субординации, - прочитав, сунул ее Амалии и соблаговолил пробормотать;

- Вы были, однако, правы...

Тогда Амалия сделала ход конем; спросила, не пожелает ли шеф переночевать
здесь, поскольку время уже совсем позднее. Тот сказал - нет, вертолет его
ждет на площадке, а завтра с утра есть дела в Детройте. Амалия поняла, что
он сменил гнев на милость, и сделала следующий ход; по ее представлениям о
шахматах, попробовала превратить пешку в ферзя;

- Господин Мабен, сэр, а что, если я смотаюсь в Торонто и попробую
узнать, куда подевался этот господин Тэкер?

Шеф некоторое время смотрел на нее - видимо, прикидывая в уме разные
обстоятельства. Затем сморщил нос так, что глаза превратились в щелочки, и
пробормотал:

- Ну верно... Не делать же это через полицию... - Тут он злобно оскалился
и глянул в сторону.

"Понятно, - подумала Амалия. - Понятно, о чем ты думаешь, французик... Я
тоже об этом думаю; по какой такой случайности за нами был "хвост" в
Метро-Уэйн?" Впрочем, шеф совсем не был похож на француза - в ее, Амалии,
представлении. И еще она подумала, что о делах ФБР шеф знает в тысячу раз
больше, чем она.

Наконец он спросил:

- Мисс Бонфельд, но вы представляете себе, что желаете взяться за опасную
работу? Если судить по сегодняшним событиям, противник не дремлет.

- Ну, сэр, - промурлыкала Амалия, - после взрыва это всем нам понятно...

- Вы представляете себе, мисс Бонфельд, что жизнь господина Эйвона в
серьезной опасности?

- Я... мы все так и подумали, сэр. После взрыва.

- Но вы подумали, что своим появлением в аэропорту вы могли навести на
его след противника? - Мабен укоризненно покачал головой. - Легкомыслие!

- Но теперь я изменю внешность! - с жаром объявила она. - Ни один хитрец
меня не узнает!

- Вы - приметная особа.

- Рыжая, сэр. И с большими волосами. Это создает мой зрительный образ,
сэр. Я остригусь покороче и покра-шусь. Наведу брови и ресницы - родная мама
не узнает. - Она улыбнулась и добавила:

- Давно собираюсь постричься.

Шеф задумался.

- Ну что же, - сказал он, наконец. - Полагаю, мы можем на это пойти...
чтобы... А знаете, ведь ваша страховка не предусматривает такого уровня
опасности, мисс Бонфельд. Вам предстоит очень опасная работа.

Амалия поняла, что это - разрешение на операцию, и просияла. Но в глубине
души подумала: экий дьявол тебя тянет, девушка...

- Я мигом, сэр, за полчаса соберусь; вы же все равно хотели побеседовать
с госпожой Эйвон, сэр.

Видно было, что шеф несколько ошарашен таким напором. Он спросил:

- И паспорт у вас с собой? Здесь? Вы предусмотрительны, сударыня. Даю вам
сорок минут на сборы и доставлю прямо в аэропорт. Не забудьте мобильный
телефон и кредитные карточки. - Он подумал. - И разрешение на оружие;
возьмите пластмассовое оружие. Да, и нянька. У Джека тоже с собой паспорт?

Через сорок пять минут они были в воздухе. Было договорено, что вертолет
компании "Дженерал карз" не должен садиться прямо в аэропорту; их высадят на
площадке у шоссе, где всегда дежурят такси. Свежевыкрашенные волосы Амалии
стягивал скромный хлопчатобумажный платок. Джек - с самым горестным видом -
спал на заднем сиденье. Господин Мабен угрюмо молчал, сидя рядом с Амалией;
молчал неприятно. Казалось, его донимают сомнения и он может в последнюю
секунду взять да и отменить операцию. Но, видимо, он думал о другом, потому
что внезапно - самым будничным тоном - сказал, что теперь в ответ на вопросы
посторонних лиц о взрыве можно отвечать, что злоумышленники взорвали
феноменальный новый образец автомобиля "Джи Си". Сказал и снова умолк.

Так они и летели. Узкий серп луны покачивался почти вровень с бегущими
под стеклянным полом огнями 9б-й федеральной дороги. В полпервого ночи
попрощались с Мабеном и сели в такси: шеф все-таки не отменил операцию.

"Наконец-то началась настоящая жизнь", - подумала Амалия.

***

За это время Умник успел долететь до Франкфурта и из тамошнего громадного
"пересадочного" аэропорта перепрыгнуть в Амстердам: по счастливому
совпадению, самолет в амстердамский аэропорт "Схипхол" уходил через полчаса
после прибытия рейса из Торонто. В Амстердаме, разумеется, было уже утро,
раннее притом утро, и в "Схипхоле" все было закрыто: беспошлинные магазины,
кафетерии, пункт обмена валют. Меняльный автомат с первого взгляда
обнаружить не удалось. Неприятно. В Торонто Умник не стал обменивать доллары
на гульдены - это был бы лишний след, и "московские правила" такое
запрещали.

Надо заметить, что "правила" он придумал сам, индуктивным методом. Книга
Ле Карре только дала ему название для правил поведения в таких условиях -
когда надо скрыться от преследования, утонуть в огромном мире, раствориться.
Умник продумал их подробнейше и заставил Рона все заучить. На память. Это
было нелегко, ибо Рои ненавидел информацию, не относящуюся к его работе.

Ладно. Приходилось передвигаться по купеческой стране Голландии без
местной валюты. Он втянул голову в плечи и двинулся к пограничнику - или
кому-то еще, пропускающему людей с нейтральной территории аэропорта на
вольный воздух. Тот бегло взглянул в американский паспорт, проговорил:
"Добро пожаловать в Голландию, господин Тэкер", Умник сказал. "Спасибо,
парень" - и, переступив через белую полосу, очутился в Голландии. Веселый
сонный пограничник, сидевший на возвышении - вроде церковной кафедры, -
помахал ему вялой от сонности рукой.

Он выбрался на воздух, вздохнул наконец-то полной грудью. Неспешно
направился налево - мимо автобусной остановки, мимо спящих еще киосков.
Удача; никто не выходил в этот момент из здания; когда он подошел к станции
железной дороги, за спиной оставалось обширное пустое пространство, - то
есть никого не надо было бояться. Спустился на платформу, моля Бога еще об
одной удаче - чтобы не ждать поезда слишком долго, - но на расписание
смотреть не стал и уселся на скамье подальше от входа. Глаза не закрывал -
слишком хотелось спать. "Беглецам не очень-то сладко приходится, а?" -
сказал себе Умник и задремал, держа на коленях свой чемоданчик.

Он проснулся от стука колес: подкатил поезд на Амстердам. Было уже шесть
тридцать; он проспал почти полчаса. Дерьмовый из тебя конспиратор, вот что я
тебе скажу, - думая так, Берт открыл вагонную дверь и прошел в отсек для
курящих. Там сидели всего трое, и в ближние два вагона никто в Схипхоле не
заходил. О билете он не беспокоился, усвоив в свое время, что голландские
поездные обычаи так же мало похожи на американские, как королева Нидерландов
на президента США: кондукторов в вагонах не видно совсем, а контролеры
появляются раз в полтора часа. Курить не хотелось, и Умник опять заснул и
проспал все пятнадцать минут, до самого центрального вокзала. По этой гулкой
стеклянной громадине пришлось малость походить, чтобы найти расписание и
узнать, с какой из тридцати платформ идут поезда на Зандам. А потом бежать,
чтобы успеть к поезду.

В Зандаме он вышел из поезда один; было семь пятнадцать. Некоторое время
Умник раздумывал, как ехать дальше. Ехать-то было рукой подать, миль пять,
не больше, но в автобусе бесплатно не повезут, верно?

Он знал и эту деталь голландской жизни: в большом городе ты важно суешь
свой билет в автоматик, он твой билет компостирует, и ты честный гражданин.
Или - и это предпочтительней - ты ничего никуда не суешь и едешь бесплатно,
как дурной гражданин, позор для общества. Но в пригородном автобусе изволь
дать свой билет водителю, чтобы тот его прокомпостировал - или купи билет у
него. На дармовщинку не проедешь...

Ведь только что кормили в самолете, а жрать опять хочется, подумал Умник,
оглядел чистенькую привокзальную площадь, серо-стеклянную башню дорогой
гостиницы, построенной зачем-то у самого полотна, и решительно сел в такси.
Три такси стояли у автостанции, но Умник выбрал худшего из возможных