Чтение 31–й страницы книги ~Малайсийский гобелен~

в каком-нибудь темном уголке небес, о котором я никогда не слышал.

Схватив гитару, я начал играть, поставив одну ногу на кресло. Я хотел
исполнить такую песню, которая бы соединила все:

большое с маленьким, идеальное с реальным. Отрывок из Косина - вот все,
что пришло мне в голову:

Так глубока

Печаль заснеженных лесов

И непробудность сна.

Ты далека.

Не слышно птичьих голосов.

И не спешит весна.

Нет, этого было мало. Я нуждался в компании. Ла Синглу Поззи увез в
Вамонал, где они дожидались, пока войска Стефана Твртко не снимут осаду. А
не то бы я отправился к ней. Вместо этого я вышел побродить по улицам, и
снова мои мысли вернулись к Бедалар и ее томным глазам.

По ассоциации я вспомнил сады Ренардо. Если я не могу пойти к Бедалар,
то почему бы не навестить ее брата Кайлуса? Мысль о Кайлусе уже не вызывала
такого раздражения, как раньше.

Ничто в Малайсии не могло сравниться с грациозностью садов вокруг
дворца Ренардо. Они представляли собой уникальное сочетание природной
красоты и человеческой фантазии. Перед огромным домом были разбиты несколько
классических английских садов. За ними располагался древесный питомник,
зоосад с дикими животными и большие площади, искусно стилизованные под дикие
пустоши. Повсюду было изобилие цветов, а сам дворец был украшен растениями,
привезенными посланцами герцога изо всех известных уголков планеты. Красоту
парка дополняли журчащие ручьи и множество беседок, каждая из которых имела
индивидуальный архитектурный стиль.

К одной из этих беседок и направился я с Кайлусом Нортолини. Мы шли по
тропинке, петляющей меж полянок, поросших гинкго, папоротником и саговником.
Эти лужайки были любимым пристанищем огромных лохматых ленивцев, которыми
некогда кишели окрестности Малайсии.

Нортолини состояли в дальнем родстве с герцогом Ренардо, и мы были
допущены в дворцовый парк.

Кайлус мог быть приятным собеседником, когда сам того желал. А
вообще-то презрительная усмешка не сходила с его лица, ибо была ему к лицу.
Его длинный нос слегка нависал над верхней губой, а слишком маленький
подбородок он пытался скрыть реденькой бороденкой. Однако взгляд его серых
глаз был неожиданно жестким и пронзительным. Направленный на собеседника, он
производил сильное впечатление. Глаза эти, как я только сегодня заметил,
имели сходство с глазами Бедалар. В основном он говорил о спорте, в
частности, о бое быков, или о своих любовных похождениях.

Из-за густой листвы на нас смотрели статуи богинь и исчезнувших или
редких животных. Иногда нам попадались греющиеся на солнце твари, которых
держали на цепи. Ленивцев видно не было, но мы наткнулись на вывезенного из
Африки мандрила. Он насупил брови и искоса поглядел на нас.

- Поскольку он всегда носит эту безумную маску, мы не можем определить,
что у него под ней: лицо дикаря или ученого,- сказал Кайлус.

- Если б я в такой маске отправился в Африку, меня бы заклевали
попугаи.

- Среди дикарей тоже могут быть ученые. Когда я наблюдаю бой быков, то
верю, что эти животные обладают огромной мудростью, иногда просто
чудовищной... Говорят, что охотники, которым доводилось убивать
древнезаветных зверей, таких как тиранодон или кинжалозуб, уверяют, что в
момент убийства им противостоит воистину неизмеримая мудрость.

- Я, пожалуй, пойду навещу своего старого ученого отца. Это недалеко
отсюда. Он так много знает и однако никогда не уезжал из Малайсии.

Мандрил забренчал нам вслед серебряной цепочкой.

- Убить кинжалозуба - это предел нервного возбуждения. Когда они
спариваются, самец охватывает своим огромным хвостом горло самки, в знак
своего согласия и желания. Иногда он душит ее в процессе акта.

- Смерть во имя любви среди животных так же, как и у людей, считается
актом высокого благородства. Я обязан пойти к отцу. Перед моим полетом на
воздушном шаре он прислал письмо, полное жалоб. Он очень болен.

- Старики всегда болеют. Брось ты это. Ты когда-либо желал убить
кинжалозуба, де Чироло?

- Я всегда хотел испытать как можно больше в этом мире. Но только не
охоту на кинжалозуба. Возможно, я больше похож на отца, чем раньше
представлял. Он тоже искал пути, чтобы испытать...

- Оставь тему родителей, у меня есть собственные. Послушай, пообедаем у
Жерсента. Он обещал напоить нас в стельку.

- Мне бы лучше навестить своего отца сначала. Он очень расстроится,
если я приду пьяным.

- Да, конечно. Старики всегда расстраиваются. Поэтому нужно выпить.

- Ты прав, но, тем не менее, я пойду. Я очень давно не навещал его.

- Не торопись. Вспомни, какие погреба у Жерсента, отмени свое решение,
хотя бы на неделю или две. К тому времени, если повезет, твой старик уже
покинет этот бренный мир. Пойдем к тому павильону, взглянем на некоторые
картины. Там ты увидишь много любопытных вещей. И картины про спорт тоже.

Совсем рядом слышались музыкальные переливы падающей воды. Отец старого
герцога когда-то нанял великого конструктора Аргентуаля, который
спроектировал фонтаны, шлюзы, водопады, придававшие неповторимую красоту
окружающему дворец парку. Когда мы подошли к мраморной лестнице, ведущей в
картинную галерею, к нежному шуму воды добавились еще звуки струн. Галерея
была построена в восточном стиле с изогнутым карнизом.

У подножия лестницы четверо садовников копали землю. Они аккуратно в
ряд высаживали экзотические деревья. Один из садовников был очень стройным.
Я подумал, что это, возможно, был тот самый Хотебоу, сыгравший столь
печальную роль в моих делах.

На верхней площадке лестницы в окружении бронзовых монстров играли на
музыкальных инструментах две женщины: девушка - на мандолине, а женщина
постарше - на виоле. Они исполняли замечательный итальянский танец форлана,
старинную мелодию которого они весело подхватывали друг у друга. Их лениво
слушал прислонившийся к колонне мужчина, одетый в вельветовую куртку и
лосины. У него была грузная и неуклюжая фигура. На нем была шляпа с перьями
и маска животного. Он постукивал ногой в такт музыки. На наше появление он
не обратил никакого внимания.

Разрушительное действие времени было хорошо заметно на старшей
исполнительнице. Волосы ее давно поседели, а на коже проступали пигментные
пятна. У нее был двойной подбородок, как у ящерицы, а линии рта начинали
терять свою четкость.

Ее юная компаньонка была еще почти девочкой, но с оформившейся фигурой.
Голову украшали золотистые волосы, хотя мне показалось, что их цвет не был
натуральным. Толстый слой пудры и румян в ярком солнечном свете производил
неприятное впечатление. От этого ее кожа казалась безжизненной. Судя по
манерам и одежде, ее можно было бы принять за одну из куртизанок герцога.
Когда мы приблизились вплотную, она вызывающе посмотрела на нас, не
прекращая играть на своем инструменте. Взгляд ее был надменный и холодный.
Она играла для человека в маске животного.

На куртизанке было платье из серебристо-белого шелка, слегка
запачканное у кромки, из-под которой выглядывала изящно обутая ножка. Шею
обтягивало кружевное ожерелье; красно-коричневый жакет великолепно облегал
элегантную грудь. Ясно, что это не было повседневной одеждой даже при дворе
герцога. Несмотря на красоту девицы, я не удостоил ее вниманием, а
направился к картинам, которые были расположены под низкой колоннадой.
Кайлус остановился, чтобы рассмотреть девушку и послушать музыку. Я обошел
его и вступил в холодную тень.

Все это время человек в маске животного не проявлял к нам никакого
интереса.

Герцоги Ренардо в своих военных походах и путешествиях собрали большое
количество экзотических предметов. Наиболее ценные экспонаты украшали
дворец. Остальные находились в павильонах.

Так как наша труппа должна была поставить комедию "Фэбио и Албризи" на
свадьбе Смараны, мне необходим был костюм для роли. Я надеялся, что картины
герцога подскажут мне нужный стиль одежды.

Главным достоинством гения, построившего этот павильон, была любовь к
контрастам. Он замыслил такую перспективу своих колонн и двориков, что один
их ряд выходил на ступеньки, где играли женщины, и на пасторальный пейзаж за
ними; тогда как противоположный открывал вид на поросшие папоротником
развалины старого дворца и великолепные постройки герцогской резиденции в
стиле барокко позади них. Эти два контрастных единения природы и искусства
нашли свое отражение в полотнах, украшающих стены.

- Взгляни на всю эту красоту,- сказал я.- Столь громадное сооружение
вместилось лишь в небольшую часть этих картин... Как я люблю искусство,
драму, оперу, музыку и все то, что вставляет суть нашего мира и внутреннего
мира создателя! Все это просто замечательно, даже если это и декадентский
век...

В моей памяти все еще не поблекли воспоминания о прекрасном времени,
проведенном в горах вблизи Хейета, о наших беседах и, конечно, о любви.
Также должен признать, что я пытался произвести впечатление на Кайлуса. Он
меня изрядно достал со своей болтовней о быках и трахающихся кинжалозубах.

- Мы живем в двойственном мире, но мир создателя - это особый
привилегированный мир...

- Кончай, де Чироло,- проговорил Кайлус.- Сейчас ты начнешь хвастаться,
что читаешь книги.

- Ну нет, книги я оставляю отцу. Он их пишет. Музыка, живопись и,
конечно, пьесы, все создания искусства...

- Тише! А то в штаны наложишь.