груди, как жаворонок в клетке...
Моя прежняя жизнь, Полная приключений, заставила меня присматриваться к
окружающему в доме Добби.
Я освоился с хозяйством этой удивительной виллы. Два ветряка давали
электрическую энергию, качали воду из артезианского колодца и приводили в
действие моторы, которые гудели в комнатах Добби. Вилла обогревалась
электричеством, и Добби как-то похвастался, что все его электрическое
хозяйство автоматизировано. Когда аккумуляторы полностью заряжены, ветряки
переключаются на перекачку воды.
Часто, наблюдая, как крысы жадно ели похлебку, сваренную Мигли, я
раздумывал о Добби. Ведь думать о хозяине контрактом не запрещалось! Какое
мне дело до его занятий? Добби, несомненно, бактериолог. Вчера мы с ним,
например, целый вечер были заняты приготовлением питательной среды для
разведения микробов. Мигли сварил из телятины прекрасный густой бульон, и
я тщательно процеживал его через фильтры, потом стерилизовал в автоклаве,
стоявшем в первой комнате наверху. Все как будто в порядке вещей. У
"змеиного профессора" мисс Лиз тоже занималась подобной кулинарией. Но
зачем этому Добби сидеть в уединении и держать зверинец?
Догадка пришла сама собой. Вероятно, Добби изобретатель. В Сан-Франциско я
видел на экране картину "Таинственный отшельник", и она тогда произвела на
меня потрясающее впечатление. Отшельник изобрел средство разрушить атом,
чтобы проникнуть в тайну строения материи. В конце кинофильма лаборатория
профессора-отшельника взлетела на воздух, а прелестная дочка отшельника,
примчавшаяся на аэроплане спасать папашу, благополучно вышла замуж за
лаборанта, оказавшегося сыном миллионера. А Добби? Неужели только чудак?
Как-то на второе за обедом Мигли подал жареную утку с яблоками. Я
почему-то заинтересовался, откуда Мигли достал ее. Вообще, каким образом
Добби не испытывает нужды ни в чем? Не изобрел ли он средство производить
в лаборатории химическим путем жирные сливки, свежие каштаны, настоящих
мясистых эшуорфских уток?
Но дело обстояло гораздо проще.
Однажды утром, когда я заснул после ночной работы в виварии, меня разбудил
ровный шум авто. Осторожно выглянув в окно, я увидел, что какой-то
долговязый рыжий парень привез к решетчатым воротам виллы тюки, ящики,
бидоны, сложил их у ворот и уехал. Потом ворота открылись. Мигли подъехал
на автокаре быстро сложил привезенное и скрылся за углом - вероятно, повез
к кухне. Я толкнулся в дверь. Но моя комната была заперта снаружи. Это мне
не понравилось и заставило насторожиться.
Я постучал. Мигли отпер не сразу, проворчав, что не знал о моем
возвращении из вивария.
В течение ближайших дней я мог заметить, что Мигли, по-видимому, спускался
в город по утрам и возвращался оттуда до моего пробуждения.
Как будто ничего не происходило в нашей размеренной жизни. Раз Добби
застал меня смотрящим сквозь решетку на Эшуорф и сказал:
- Контракт кончится через полгода. Тогда можете отправляться, куда вам
угодно, Сэм.
- Мне иногда бывает грустно, сэр, - сознался я.
- Хм... понимаю, - ответил Добби. - Но таковы условия... Впрочем, я сам
уже порядочно устал от моего затворничества. Знаете, не совершить ли нам
завтра прогулку по горам? Они красивы, не правда ли?
И вот мы перешагнули порог железной калитки.
- Будьте моим проводником, Сэм, - сказал Добби, сделав сотню шагов и
подойдя к обрывистому краю площадки. - Меня не интересует побережье...
Таких городков, как Эшуорф, очень много в нашей стране. А вот горы...
Хм... Мне думается, Сэм, что вы родились поблизости отсюда.
- Да, сэр.
- И вы, может быть, знаете, куда ведет эта тропинка? Среди терновника
вверх поднималась крутая тропинка, которую я знавал еще, когда здесь не
было виллы.
- Это Черный Холм, - сказал я, думая некоторой откровенностью
замаскировать свое основное желание ближе познакомиться с Добби.- За
холмом пойдет старая дорога к шахтам.
- Если это не очень далеко, то ведите туда, Сэм, проговорил Добби. - Я
думаю, оттуда откроется более широкий вид..
- Вы правы, сэр, - согласился я, сворачивая на каменистую тропу.
С вершины Черного Холма мы любовались широким бурным океаном и красивым
побережьем, обрамленным густой лентой белопенного прибоя. Скала Двух Роз
торчала далеко внизу и теперь казалась серым пятнышком. Густые облака
медленно плыли над океаном, образуя причудливые силуэты. Сосновые купы у
горы Шарпи и лес Патрика темно-зелеными каскадами сбегали вдали к берегу.
Стоял конец зимы, и прохладный ветер в сочетании с теплотой солнечных
лучей был приятен. Какая чудесная картина развертывалась передо мной! И
какая очаровательная тут тишина! Только сухие кусты шуршат от легких
порывов ветра.
Добби, заложив руки за спину, прохаживался по вершине холма. Иногда он
ударял ногой по придорожному камешку и слушал, как он шумит, скатываясь
вниз. Это занятие, кажется, забавляло его. Он о чем-то напряженно думал. А
я любовался картинами природы.
"Как прекрасна моя родина!-сказал я себе.-Вид отсюда лучше, чем у
знаменитых "Вoрот в Индию". Здесь красивее, чем на Цейлоне и в
Калифорнии..."
Вспомнились низкие, сумрачные берега- Южной Африки, зной Мексики и душные
заросли владений ДанбиГанджа...
Острокрылая большая птица пролетела над моей головой и хищно вскрикнула
позади меня. Она охотилась за какой-то пичужкой, таившейся в кустах. Я
обернулся. Добби сидел на обломке скалы и внимательно смотрел в
противоположную от океана сторону.
- Сэм, сюда, - поманил он меня.
- К вашим услугам, сэр, - приблизился я.
- Что за этим оврагом? - спросил он, показывая на дальние холмы.
"А, он хочет проверить меня, правду ли я сказал, что родом отсюда", -
подумалось мне, и я удовлетворил любопытство хозяина:
- Там еще несколько оврагов, но не таких узких, как тоннель Фомы. Потом,
видите, тропа огибает холм святой Девы и углубляется в горы. Там старая
дорога и брошенные шахты...
- Хм... Вы, может быть, знаете что-нибудь о шахтах?
Я не готовился к экзамену по истории шахт Эшуорфа.
Но отец кое-что при мне рассказывал матери и дядюшке о тяжбах каких-то
акционеров. Пожав плечами, я ответил:
- Говорили, что когда-то уголь лежал здесь на поверхности очень мощными
пластами. В течение сотен лет они были разработаны. За последние
полтораста лет владельцы копей уже углубили шахты в толщу гор. Однако чем
ниже спускались забои, тем хуже становится качество угля, и добывать его
стало нерентабельно. На моей памяти, сэр, заброшены шахты у леса Патрика и
выше. А те дальние шахты заброшены очень давно. У нас в Эшуорфе никто и не
помнит о них...
- Хм... невесело, - заметил Добби, как бы отвечая моим мыслям.
А мне в тот момент припоминались смутные картины детства. Зимвй в Эшуорфе
бедные женщины предместья отправлялись к старым копям с большими корзинами.
Там они подолгу рылись в угольных отвалах, в черной пыли, перемешанной с
тающим снегом, и выбирали кусочки угля. Сгибаясь под тяжелой ношей,
женщины сгорбленными силуэтами спускались с холмов к своим домашним
очагам. С нашей улицы был виден этот путь черных фигур на фоне белых,
заснеженных холмов, а под вечер мирный дымок над домами предместья...
- Вы драгоценный человек, Сэм, - дружелюбно сказал Добби, поднимаясь. - Вы
об этих местах знаете больше меня. А я всю жизнь прожил на севере и вот
только под старость лет перебрался сюда, поближе к солнцу. Ну, идемте
домой... Здесь стало свежеть...
На другой день после прогулки у меня страшно разболелась голова.
- А ведь вы простудились, Сэм, - заметил Добби, видя, что за обедом я
почти ничего не ем. - Чего доброго, у вас приступ лихорадки или грипп...
- Я никогда ничем не хворал, сэр, - пробормотал я, чувствуя легкий
озноб.-Впрочем, простите... Однажды в Индии я попал в зачумленное
селение...
И тут я в кратких словах рассказал о прививке Мильройса.
- Мильройс, как же... - с удовольствием отозвался Добби, - читал его
работы о змеях. Большой знаток, но коммерсант. Кажется, он составил
состояние на противоя. днях и живет где-то в колониях припеваючи... Ну,
идите к себе, Сэм. Я дам вам порошки, и завтра вы будете здоровы.
- Вы доктор, сэр? - спросил я, лежа у себя в комнате и проглатывая
порошок, принесенный мне хозяином.
- Да, я имею врачебный диплом, но давно уже оставил практическую
деятельность, - ответил Добби. - Постарайтесь уснуть, Сэм. Мигли принесет
вам грелки к ногам. Он же управится без вас в виварии... Спокойного
выздоровления, Сэм.
К обеду я проснулся, проспав почти сутки, ощущая приятную свежесть в
голове и звериный аппетит.
- Благодарю вас, сэр, - сказал я, усаживаясь за стол напротив Добби -
Чувствую себя превосходно...
- Он выглядит таким бледным, что, наверное, у него желтая лихорадка, -
угрюмо проворчал Мигли, разливая бульон.
- Помолчите, Мигли,- заметил Добби.-У Сэма небольшое малокровие, только и
всего. Я охотно помогу ему избавиться ог этого...
После обеда Добби пригласил меня к себе наверх. Он провел меня через
первую комнату в свой кабинет, вставленный книжными шкафами, и я в
восхищении мог только сказать: