уместно. Впрочем, эти люди вернутся... Но может быть, и нет.
Кремнева.
писал законы, забыли об одной древней истине. Им почему-то казалось, что
все преступления совершают обычные люди в силу... ну, каких-то
обстоятельств или, скажем, пробелов в воспитании.
состоит в том, что в мире борются Бог и сатана, добро и зло. И, как
правило, мерзкие и отвратительные преступления совершают те, кто лишь с
виду похож на людей. Внутри они иные, они устроены иначе. Когда-нибудь,
возможно, ученые сумеют распознавать таких существ на генетическом уровне
и предотвращать их появление на свет. Но сейчас это невозможно, и чудовища
живут среди нас. Так почему же закон должен быть одинаков для всех? На
абсолютное зло есть лишь один ответ - абсолютное уничтожение.
подростков, которые убивали людей из-за денег или просто так, для
развлечения. Из-за юного возраста они отделывались символическим
наказанием, а потом продолжали убивать, сеять зло и ужас. Я не понимаю,
как можно сохранять чудовищам жизнь. Это и есть бесчеловечность. Ведь
из-за них гибнут не им подобные, хотя и они тоже иногда. Гибнут люди с
простыми человеческими стремлениями, целые миры любви, разума, надежд,
печалей и радостей...
кое-кому я рассчитываю сказать пару ласковых слов.
что на дне ее зрачков и впрямь появились какие-то искры или что-то в таком
роде. Она смотрела на Кремнева так, словно одновременно отстранялась от
него и не могла противостоять таинственному тяготению, знаком которого и
было сияние зовущих глаз.
вновь безрезультатно, что ее не удивило - ведь прошло так мало времени.
Кремнев, как и Зоя, ощущал возникшее между ними хрупкое равновесие
дистанции, готовое вот-вот истаять, подобно кусочку сахара в кипятке. Он
подошел к лестнице, ведущей на второй этаж, и сделал вид, будто
рассматривает декорированные под оникс пластиковые перила. Потом он сделал
несколько робких шагов по ступеням, якобы заинтересованный рисунком
тяжелых драпировок. Это был плохой выбор, потому что лестница вела к
спальням. Теперь не имело значения, идти ли по ней дальше или возвращаться
назад: то и другое лишь подчеркнуло бы двусмысленность принятого решения.
Кремнев стоял неподвижно, все еще изучая геометрический рисунок, глубоко
ему безразличный, но долго так продолжаться не могло. Высокое напряжение с
огромной разностью потенциалов обычно приводит к молниеносному разряду, но
сейчас сама Зоя помогла избежать пронизывающего электрического удара,
неслышно подойдя к Кремневу сзади. Ей показалось, что накопившаяся в
воздухе энергия льется по шелковым рукавам ее лиловой блузки, потрескивая
синими всполохами на кончиках пальцев. Кремнев не видел ее, не улавливал и
звук шагов, но он почувствовал ее запах, обольстительный и опасный запах
возбужденной женщины, открывающий все дороги беспечному и предостерегающий
мудрого.
кинопроекторе ленте. Он не сразу встретился взглядом с женщиной. Сначала
он смотрел поверх ее волос, которые и ему представлялись
наэлектризованными, прямо на ту гравюру, что изображала кораблик в
объятиях шторма. Потом он опустил глаза, погрузился в зачаровывающую
бездну темных зрачков. Зоя расстегивала пуговки на блузке одну за другой,
как по велению гипнотизера. Под блузкой ничего не было надето, и, когда
она соскользнула на пол, Кремнев оказался в полной власти ничем более не
сдерживаемого запаха и почти забытых - ибо он жил анахоретом - визуальных
впечатлений, заставивших его дрожать. Вид маленькой красивой груди, словно
принадлежавшей шестнадцатилетней девушке, с набухшими от вожделения
коричнево-розовыми сосками, лишил его возможности сопротивляться. В то же
время Кремнев странным образом находился будто бы вне собственного тела,
наблюдая из какого-то призрачного Зазеркалья движения не только своих рук,
но и своих эмоций. Второе - в нарастающей волне - обгоняло первое, потому
что руки Кремнева всего лишь прикоснулись к талии женщины, и она тут же
отстранила их. Трепещущими пальцами она расстегнула замок на брюках
мужчины и опустилась на колени, на покрывающий лестницу мягкий бордовый
ковер. Кончик ее языка, нежный и твердый, ласковый и жаждущий, пробежал по
изнемогающей мужской плоти, готовой взорваться изнутри. Кремнев застонал,
когда требовательный язычок проник в сокровенное углубление и задержался
там, содрогаясь в чудесных вибрациях. Теперь все принадлежало женщине, и
она была вольна немедленно довести мужчину до экстаза или продлить
фантастический момент, прекрасное мгновенье настолько, сколько ей будет
угодно. Ей хотелось тут же принять в себя горячий взрыв, но она сдержалась
из-за жажды более сильной, утоление которой ей тогда пришлось бы
отсрочить. Ни на секунду не прекращая ласки язычком, она змеиным движением
освободилась от брюк и осталась совершенно обнаженной. Все было влажным в
ее лоне, она истекала соком желания. Прерывисто дыша, она гладила сама
себя, потом тесно прижалась к Кремневу. Он немного отстранился, а она
легла на ступени лицом вверх. Склонившись над ней, он принялся слизывать
сладкий сок, стекающий по внутренней поверхности ее бедер. Извиваясь в
полузабытьи, женщина раздела его совсем. Он подхватил ее на руки, понес в
спальню. Тут было полутемно, задернутые занавеси пропускали мало света, и
он включил рубиновый ночник, потому что хотел видеть ее всю.
полувздох-полустон. Он сам положил ее ладонь на пушистый треугольник внизу
ее живота. Принимая мужчину, она одновременно ласкала себя, и это было
восхитительно и для него... В захлестывающем наслаждении она закричала, но
ей хотелось еще и еще. Она выскользнула из-под него, перевернулась на
гладком покрывале и встала на колени, упершись руками в деревянную спинку
кровати. Он взял ее сзади, прижимаясь бедрами к упругому телу.
боли, а он не мог дольше сдерживать себя. Ее третья волна стала для него
первой.
матовые полушария потолочных светильников, когда женщина вновь принялась
возбуждать его руками и язычком. Ей не понадобилось очень уж стараться...
Он целовал ее грудь, приподнимаясь на постели. Потом она легла на него, и
они соединились в очередной раз - теперь он ласкал ее плоть пальцами до
тех пор, пока она не уступила призыву иного вожделения. И они лежали,
развернувшись друг к другу на сто восемьдесят градусов, и были взаимные
ласки жадными губами, уносящие прочь любые поползновения рассудка и
оставляющие на поверхности только чистые эмоции.
друга в ванне, наполненной теплой водой, по ту сторону плотских желаний и
тем не менее не в силах приказать своим рукам остановить ласки.
халаты. Кремнев надел синий, махровый, а Зое достался короткий желтый
халатик, расшитый тропическими орхидеями. В нем она выглядела так
соблазнительно, что Кремнев остро пожалел о времени, потребном ему на
восстановление сил.
поставив чайник на плиту.
кому и сердиться, так вам...
бессмысленно. То, что произошло, было полностью за пределами разума, в
иной реальности, точно в середину кассеты с симфонической музыкой кто-то
по непонятной причуде записал фрагмент рок-н-ролльного концерта,
обрывающий пение скрипок. Дальше - та же симфония, и ворвавшегося
экстатичного рок-н-ролла больше нет... Можно забыть о нем, постараться
вытряхнуть его из растревоженной памяти, даже соединить части разъятой
симфонии в своем воображении, продолжив мысленно стертые мелодические
линии. Можно сделать все, кроме одного - нельзя отрицать, что он _был_,
этот вторгшийся фрагмент, и, когда он звучал, именно он управлял потоком
чувств, что бы там ни было записано на кассете до и после него.
его плечо.
хочешь рассказать мне о себе... Хоть что-нибудь?
печальнее... твоей, особенно финал. И ничего романтического.
Андреев Николай
Акунин Борис
Пехов Алексей
Перумов Ник
Шилова Юлия
Шилова Юлия