Чтение 31–й страницы книги ~Серебряная тоска~

катавасию.

- Да не хочу я.

- Игор"к, ну, может, ты хоть стихи нам почитаешь?

- В другой раз.

- А на что вы, собственно, обидились? - рассердился вдруг Сер"жка.

- А я, кажется, знаю, на что, - сказал вдруг Колька. - И, знаешь, что -
не надо было так, Серый. Извини. Извините, пацаны. Мы счас пойд"м.

- Да ладно, ребята, посидите, - вяло сказал я.

- Не, пойд"м. Серый, одевайся.

- Ничего себе! - изумился Сер"жка. - Николя...

- Меня Коля зовут! - аж взвизгнул Колька. - Одевайся.

- Ну-ну. - Сер"жка посмотрел на нас, иронично пожал плечами и заметил в
пространство: - Подчиняюсь грубой силе.

После их ухода мы некоторое время сидели молча.

- Вот и выполз наш кот из мешка, - хмуро сказал я.

- Ну, и п"с с ним, - отозвался Русланчик. - Шила в мешке не утаишь.
Особенно, если мешок полиэтиленовый.

- Да, не ожидал я от Сер"жки.

- А я от Кольки.

- Сер"жка, небось, думает: бунт на корабле.

- А нечего, как учит "Броненосец Пот"мкин", команду борщ"м из тухлого
мяса кормить.

- Как думаешь, Сер"жка - сволочь?

- Да что тут думать - сволочь, конечно.

- А почему мы с ним дружим?

- Потому что он наш друг. Мы и сами, может, сволочи. Но нам не видно.

- Может, мы и сволочи, но не такие.

- Да, другие.

И две другие сволочи - Русланчик и я - поцеловались.

- Ига, - сказал Русланчик, - а хочешь, я сделаю тебе тот самый подарок,
которым Сер"жка грозился? Только, конечно, без Али-Вали?

- Хочу, - просто сказал я.

И мы пошли в постель.

Когда я проснулся, Руслана, как всегда, уже не было. Я ещ" повалялся
немного в постели, потянулся к стулу, ожидая найти на н"м сигареты, не
наш"л и, проворчав что-то про бардак в доме, неохотно встал.

Сигареты наш"л я только на кухонном столе - почти полная пачка. Под
сигаретами лежала записка: "Не забудь позавтракать и вынуть почту. Целую,
Руслан".

Завтракать мне не хотелось. Я поставил чайник на газ, пропустил
опохмельную рюмочку и закурил сигарету. За почтой сходить успею - тем
более, одеваться не хочется. Я сделал себе чай, закурил ещ" одну сигарету,
выпил ещ" одну рюмочку и с наслаждением развалился в кресле в комнате с
сигаретой в зубах и чашкой чая на журнальном столике. Было всего десять
утра. Малопривычный к столь раннему времени, я с удивл"нным восхищением
наблюдал солнечные лучи, которые, прорезавшись сквозь окно, ложились
золотыми прямоугольниками на пол. Лучи падали под незнакомым углом - мне
стало весело.

"Вот так-то, Игорь Васильевич, - подумал я. - Вставайте пораньше, и вы
узнаете мир в незнакомом для себя свете". По этому поводу я поднял себя с
кресла, прош"л на кухню и выпил ещ" рюмочку. Выпил, вернулся в комнату,
снова сел в кресло. Чай к тому времени остыл достаточно, чтоб его можно
было пить, а вот сигарета подохла - в воздухе остро тлело бычком - и
пришлось закурить новую. Русланчик бы ужаснулся - третья сигарета натощак.
А завтракать по-прежнему не хотелось. И не хотелось спускаться за почтой -
для этого нужно было одеться, а одеваться НЕ ХОТЕЛОСЬ. Почему человек не
может провести всю жизнь голым - в золотых лучах солнца, в серебряных
лучах луны... Нет, не надо сегодня серебра, нет причин для тоски, пусть
будет золотая ода к радости... Я вытянул ноги так, чтобы их пальцы
попадали в солнечные лучи. Лучи запрыгали зайчиками по ногтям, и - клянусь
- я почувствовал, как пальцы моих ног становятся золотыми.

- Вот вам и серебряная тоска! - расхохотался я вслух. - Интересно,
сумею я написать что-нибудь под золотом?

Продолжая хохотать, я схватил ручку и листок бумаги - прибегать к
компьютеру почему-то не хотелось - и застрочил:

Как весело замертво падать Услышав тишайший шорох Вино превратится в
радость Любовь превратится в порох Который взорв"т нам сердце Подобно
слепой комете Скажи мне куда нам деться На этом несчастном свете Вина ль
откупорить флейту И музыку лить в стаканы Иль попросту кануть в Лету
Случайно спонтанно спьяну А может отбросить шторы И настежь раскрыть
оконце И вперить хмельные взоры В глазное яблоко солнца И пить этот свет и
мякоть До бешенства до кончины И выпив до дна заплакать Без боли и без
причины.

Дописав, я бросил ручку и перечитал написанное. Солнце на бумаге
побледнело, мгновенно превратившись из золотого в серебряное. Ода к
радости обернулась вс" той же серебряной тоской. Вот и не обманывай себя,
Игор"ха, ты не поэт золота, ты поэт серебра. Хоть в семь утра вставай. Я
задумался, есть ли на свете что-нибудь, кроме серебра. Может, и есть. Но
не для меня. Для Ходжи Насреддина, который смотрел на солнце, не щурясь. А
я не могу. У меня фиолетовые червячки начинают перед глазами ползать. И
вообще, я люблю серебро больше золота. Я чувствую благородство серебра, но
не чувствую благородства золота. Золото - как на мой взгляд - жлобский,
насквозь фальшивый металл. Его желтушная надутость - антипод сдержанной
трепетности серебра. Русланчик бы меня сейчас понял... Ах, да - не забыть
позавтракать и вынуть почту.

Завтракать по-прежнему не хотелось. Ладно, хоть почту выну. Ч"рт,
прид"тся, вс" же, одеться.

Я, поискав, натянул трусы, которые оказались, как всегда, под подушкой,
затем остальное, взял ключи и спустился на лифте вниз.

В почтовом ящике не было ни газет, ни журналов. Лежал лишь какой-то
ч"рный конверт квадратной формы с адресом Руслана и припиской: "Игорю
Матушинскому лично в руки".

* * *

Я сидел один в совершенно пустом пивном баре "Солнечный", потягивал
"Жигул"вское" местного разлива, бессмысленно перекладывал из руки в руку
дискету для "zip"а, и предавался мрачным размышлениям.

Трус я, вот что. И всегда был трусом. Даже в детстве, на качелях - так
и не осмелился совершить "солнышко" - полный оборот вокруг оси, хотя уже
был прекрасно осведомл"н о центробежной силе, и знал, что упасть с качелей
вниз головой физически невозможно. Но очко-то сыграло, коньконул я - вот и
не решился. И теперь - хотя опасности вообще никакой нет - не решаюсь
последовать инструкциям этой дискеты, хотя опасаться, повторяю, нечего -
просто не люблю я таких посланий без обратного адреса. А эта дискета -
явная анонимка. Я обнаружил е" сегодня в почтовом ящике - в плотном ч"рном
конверте с адресом Руслана и подписью "Игорю Матушинскому, лично в руки",
хотя кроме меня и Руслана только три человека в Саратове знали, где я живу
в настоящий момент. Ч"рный конверт сам по себе выглядел достаточно мрачно
и нав"л меня на странные размышления. Мне ли не знать, насколько сильно
порой бывает влияние мистических знамений на нашу жизнь. Ч"рный квадрат
конверта - конверт был почему-то квадратный - вызвал в памяти массу
ассоциаций... Малевич, военные похоронки... Если их две взять, покрасить в
ч"рный и приложить друг к другу. Глупость какая-то. Возьму-ко ещ" пива. Я
подош"л к стойке и с умилением обнаружил, что за то время, пока я
предавался упадническим размышлениям, подвезли свежайших раков и они
теперь лежали за прилавком солидной красной горкой. Стало понятно
происхождение названия этого места в Москве. "Красная горка - а вы не
слышали? Да Господи, самый раковый у нас тут район!" То же у Коваля,
кажется: "В рака нужно больше соли, больше перцу, больше лаврового лука."
Блин, баран, листа, листа лаврового!

Какого ещ" лука в рака... Это там у него, кажется Петюшка Собаковский
вещал - хотя нет, это капитан, потому что - "... с Петюшкой Собаковским мы
как-то съели по сто раков".

Мне бы сейчас раков отведать. Кажется, я даже облизнулся, но тотчас
смутился и спрятал язык. Хочется - перехочется. У меня из личных после дня
рождения всего червонец остался. Я взял ещ" кружку пива (без раков), и
вернулся к своему столику. Нечего мне миндальничать, сегодня ночью же
попробую. Ишь ты! Я припомнил текст, что был на дискете. "Высший Разум!
Пришельцы, ещ", небось, какие! Но, Игорь, не из какого-нибудь сраного
Космоса, а из другого измерения".

Интересно, как они видят наш мир? Наверное, так, как мы видим
двухмерный мир.

Всезнание! К ихнему всезнанию мне б ещ" и деньжат немного. А может,
именно с помощью всезнания я деньжата и раздобуду? Как же, держи карман
шире, раскатил губу по всей Ивановской, а губа-то ох, не дура у тебя, ох,
до чего не дура, аж жуть, Матушинский-сякой!

Тут я с новым умилением обнаружил, что в бар стали сползаться первые
чумазые посетители. Ну да, смена-то закончилась, трудовой люд спешит
залить горе пивом.

Напротив меня уселся потный грязноватый индивид и дыхнул мне в лицо
запахом смазки и лука. Я быстро допил сво" пиво, ставшее в момент
безвкусным, и хотел было удалиться, сохраняя, впрочем, достоинство, как
вдруг узнал в индивиде Митяя с товарной станции.

- Ну, - насмешливо сказал Митяй, глядя своим прищуром мне в глаза, -
говорил я тебе, что мы ещ" встретимся. И не на угле. Не хош угостить