Чтение 31–й страницы книги ~Кто есть кто?~

Я до этого мог бы и раньше додуматься - видел же, что и стемнело как-то
ненормально быстро и в зале почему-то прибрано и убрано. Но я ведь был
совершенно уверен, что хронокамеры в зале не подключены. И зря был уверен,
оказывается! Ходил Аркадий все эти дни, значит, именно в зал хронокамер...
И дружок его, должно быть, из монтажников: эксперимент они вместе
готовили...

Так-так! Аркадий, значит, тоже нашел возможность перехода во времени!

Принцип решения у него, по-видимому, другой, даже по световым эффектам
видно. Наверное, что-нибудь посложнее, позаковыристее... Аркадий любит
хитроумные штучки, да ему и карты в руин, он ведь теоретик, а я... Хотя
постой... Может, у меня наивней, но лучше? Чего это я, спрашивается, сорок
минут без памяти провалялся? Может, у них такое побочное действие
получается, за счет высокой сложности и хитроумности? Тогда спасибочки, я
лучше по-своему буду...

Правда, тут возможно и другое объяснение. Может, вообще-то переход "по
Аркадию" совершается без всяких обмороков, а все дело в том, что я в
момент перехода вел себя... ну, скажем, нетипично: валялся на полу
хроноиамеры, вскакивал, вертелся туда-сюда?.. Вообще удивительно, что я
отделался обмороком...

Нет, все-таки это дикое свинство - вот таи швырять человека в
хронокамеру и, ни словом не предупредив, включать поле! С ума они сошли!
Или уж Аркадий создал такое идеально однородное поле, что в камере хоть
гопака пляши - все равно перейдешь целиком и без дефектов? Похоже на то...

То-то и дверь камеры так легко открывалась... А я вывалился оттуда, как
мешок с картошкой, и даже не сообразил, как это дверь могла открыться... А
как в самом деле? Я, когда упал на дверь, придавил ручку, что ли?

Однако же история! Никогда я не поверил бы, что Аркадий способен
запихнуть лучшего друга в хронокамеру н швырнуть куда попало... Э, мало ли
что! А когда тебя спросили три дня назад, может ли Аркадий покончить
самоубийством, ты что ответил?

Впрочем, могло быть и так: Аркадий обнаружил, что таблетки исчезли,
кинулся обратно в зал, чтобы сообщить это компаньону, а тот пока что взял
да и запихнул меня в камеру! Аркадий прибежал в момент "старта" и,
естественно, остолбенел. Зловещая гримаса на его лице могла относиться
вовсе не ко мне, а к компаньону...

От этой гипотезы у меня как-то легче на душе стало, и я бодро зашагал
вверх по лестнице... Ну да, теперь понятно, почему Аркадий исчез. Ведь я
уже в другом мире, на другой мировой линии. Мамочки, да ведь я опять
создаю новую мировую линию! Шагаю по лестнице - и создаю линию, и отклоняю
ее от прежней, и формирую... Ох, и неуютно мне стало! Не хотелось мне
создавать никаких линий... Мне бы на прежнюю на мою вернуться... Дудки,
братец, не видать тебе этой линии!

Я подошел к нашей лаборатории, оглянулся, не идет ли кто, и сунул ключ
в замочную скважину... И вдруг меня холодным лотом облило от страха. Что,
если эти паршивцы швырнули меня всего часа на три-четыре вперед? Что, если
это все же двадцатое мая или ночь на двадцать первое и там за дверью лежит
мертвый Аркадий? Умерший не от снотворного, а от чего-нибудь еще... или
даже от запасной порции таблеток? Я попытался наспех прикинуть, возможно
ли это, но ничего не смог сообразить, а торчать в коридоре было глупо и
опасно. ...Я повернул ключ - дверь бесшумно открылась, я нашарил
выключатель, щелкнул...

Диван был пуст. Лаборатория тоже. Все было пусто, чисто, прибрано. На
столах ни бумаг, ни окурков, ни записных книжек.

Делать мне здесь было совершенно нечего, с порога видно, что даже и
входить незачем. Протягивая руку, чтобы повернуть выключатель, я почти
машинально глянул на хронокамеру.

Моей подставки в ней не было:

То есть как же это так? Ведь по идее она должна быть... Или я уж совсем
запутался? Я стоял и тупо глазел на хронокамеру. Будто меня этой
несуществующей подставкой по макушке трахнули - стоял и с места сдвинуться
не мог.

Я, впрочем, вообще застывал на каждом шагу с тех пор, как прокатился по
времени. Мне и самому это уже надоело. Шаг сделаю, а потом стою и
мучительно соображаю, куда же это я шагнул и стоит ли шагать дальше в том
же направлении. Но главная-то беда была не в том, что я медлил и думал, а
в том, что ничего я толком обдумать так и не мог...

Переместить хронокамеру (вернее, ее содержимое) обратно, а двадцать
третье мая, никто не мог - она уже не принадлежала тому миру, который я
покинул.

Так что вроде бы и подставке полагалось оставаться на месте. Однако же
ее нет. Почему?

Остаются две возможности: либо опять что-нибудь изменилось в будущем и
кто-то "оттуда", "сверху", выволок мою камеру из прошлого, либо я сам
проник еще глубже в прошлое - туда, где моя хронокамера с подставкой
вообще не появлялась...

Ух, до чего мне надоели эти фокусы! На каждом шагу ребусы, шарады и
прочие штучкн, подходящие только для часов досуга, чтобы потренировать
мозговые извилины. А у меня сейчас никакой не досуг и мозговые извилины
вообще уже отказываются шевелиться от перенапряжения. Я почувствовал, что
задыхаюсь.

Пересек лабораторию, распахнул окно, подышал прохладным ночным воздухом.

Стало легче, я немного успокоился. Ну ее, эту подставку, не интересует
она меня совсем, и вообще ничто меня уже не интересует, а о хронофизике я
без содрогания думать не могу! Вот пойду сейчас домой и завалюсь спать, и
мотайтесь вы тут без меня по времени, а я лично пас...

Я вышел из лаборатории, повернул к боковой лестнице, и вдруг показалось
мне, что все это уже было... Так же я размышлял, стоя у двери, так же
свернул направо и...

Я вдруг вспомнил! Вспомнил - и оглянулся... Показалось мне или вправду
кто-то сейчас прошмыгнул мимо нашего коридора к главной лестнице и
скользнул по мне испуганным взглядом? Я не повернул назад, в главный
корндор, чтобы выяснить, было это на самом деле или почудилось мне. Я уже
вспомнил... Это в точности повторялись те события, о которых рассказывали
Нина и Чернышев!

Я стоял у окна нашей лаборатории, у окна, выходившего на улицу, и свет
фонаря падал мне на лицо. Я вышел из лаборатории и пошел и боковой
лестнице... И кто-то, проходя мимо нашего коридора, увидел меня в эту
минуту. Я снова проделал все то, о чем узнал сегодня днем в том, прежнем
мире... Правда, мои часы показывают более позднее время, но, может быть, в
этом мире сейчас именно без пяти одиннадцать...

Но нет, это просто какое-то дурацкое, случайное совпадение! Ведь в том
двадцатом мая, которое видели Нина и Чернышев, я в это время сдавал книги
в библиотеке, а Аркадий лежал уже без сознания на диване! Если какой-то
Борис Стружков и побывал двадцатого мая вечером в лаборатории - в том
мире! - то это был не я, а другой Борис Стружков. Я об этом ничего и не
знал, пока Нина мне не рассказала. А впрочем, пожалуй, я мог ничего и не
знать тогда! Я ведь услышал рассказ Нины до того, как совершил переход в
прошлое. Я "тогдашний"

мог не знать вообще ни о чем, что связано с этим переходом... А вот я
"теперешний"...

Да нет, не может этого быть! Выходит, что я должен был попасть в это
прошлое раньше, чем я туда попал... раньше, чем понял, как туда можно
попасть. Ну, допустим, это фокусы временной петли... Но как мог я - тот же
самый я! - потом вернуться в будущее и выслушать от других рассказы о
своих похождениях, сам ничего о них не зная? В то же самое, неизменное
будущее?

Ведь я после перехода должен был попасть уже на новую мировую линию!

И потом, если это ТО САМОЕ двадцатое мая, так где же Аркадий? Почему он
не лежит на диване, а шляется неизвестно где?

Я почувствовал, что у меня голова распухает от всей этой путаницы. С
каждым часом, с каждым шагом меня все глубже втягивало в водоворот
времени, и я уже не понимал, как я выберусь. Все непрерывно менялось, и я
не мог уловить логики в этих переменах. Погас глазок на пульте... Исчезла
подставка...

Аркадий не лежит на диване, а разгуливает по институту... Меня швыряет
в этом водовороте времени, как щепку, перебрасывает неизвестно откуда и
неизвестно куда, и попробуй тут разберись, за что уцепиться!

Мне уже было все равно, увидит меня кто-нибудь или не увидит. Я быстро
сбежал по лестнице и боковым коридором вышел в вестибюль к главному входу.

При свете уличного фонаря можно было разглядеть положение стрелок на
больших институтских часах. Без десяти десять! А на моих... на моих
двадцать шесть первого...

Значит, здесь без десяти десять... интересно, какого дня?

Версия умерла - да здравствует версия!

Линькову сначала показалось, что он ослышался. Он спросил, запинаясь на
каждом слове:

- Это... это что же означает? Что моя... ну, что та версия... она
справедлива?

Он тут же осознал, что не хочет... что даже боится этого внезапного
подтверждения. И по усмешке Шелеста, добродушно-иронической, увидел, что
тот понял его страх.

- Ну, что вы, Александр Григорьевич! - успокоительно прогудел Шелест. -
Ничего даже подобного! Историю вы действительно рассказали прямо-таки
захватывающую...

- Но ведь эта история была целиком вымышленной, - сказал Линьков,
обретая обычный свой спокойный тон, - А если камера вернулась нагруженная,
то это вроде бы подтверждает...

- Не подтверждает, - возразил Шелест, - наоборот: опровергает!